Муж-озеро (СИ)

- Ты точно на походы забила? – спрашивала Оля, хотя в душе не хотела бы, чтобы Танюша вдруг стала проситься в поход – она была слабовата, и от ее отсутствия группа точно ничего не потеряла.
- Точно, - улыбалась Танюша. – Зачем мне? Я и так большую часть года, как в походе.
- Ну, все-таки тут однообразно, - замечала Ксеня. – И эти гопники вокруг со своим музоном! Один раз приехать – нормально, но жить тут с весны по осень – это, извини, мазохизм.
Гораздо чаще на Озеро наведывалась другая танюшина знакомая – Эмма, руководительница туристического кружка в подростковом клубе. Она расторопно заняла для своих школьников удобную стоянку, развесила повсюду идентификационные таблички (мол, это лагерь турклуба «Луч», просим вести себя прилично и т.д.) и даже пару раз ухитрялась отстоять ее от натиска посторонних шашлычников. «Это же дети!» - вопила она хорошо поставленным голосом, и обученные дети мгновенно окружали опешивших конкурентов, устремляя на них сиротски-укоряющие взгляды. Сначала Танюша чуралась ее шумной, крикливой дружбы. Но потом, за неимением других вариантов, привыкла и даже радовалась, что на берегах Озера есть место, где с ней всегда приветливы. Эмма Георгиевна (так полагалось величать ее при воспитанниках) тоже не была большой охотницей до общественных уборок. Она громко, обнажая выступающие передние зубы, возглашала, что «вообще-то государство должно мусор убирать», или что «на западе весь мусор перерабатывают, так его там вообще нет, все за ним гоняются». Впрочем, она обещала, что как-нибудь обязательно отрядит своих «архаровцев», которые «только и умеют, что смартфон в руках держать», на какое-нибудь общественно-полезное дело, и просила Танюшу непременно держать ее в курсе, «когда она пойдет убирать». Но всякий раз, когда Танюша проходила мимо их лагеря с мешком, всем своим видом намекая, что час настал, Эмма неизменно забывала о своем намерении. Однако же она никогда не забывала усадить Танюшу у костра, выдать ей горячего чая со сладостями и угостить порцией нудных разговоров (особенно в этом преуспевали ее взрослые спутники – коллега-супруг Костик и друзья Майя с Владом).
Так шло время. Прошел еще один летний сезон, а потом еще один. Танюша мало-помалу привыкла к обитателям Озера, а они привыкли к ней. Слухи о местной то ли ведьме, то ли бомжихе, то экомонахине распространился в соцсетях, и новички уже не удивлялись встрече с колоритной особой, волокущей по берегу мешок с мусором. Танюша и не подозревала о своей популярности, потому что большую часть года вообще не выходила в интернет. Однако на третий сезон, когда Оля начала антизаборную кампанию, это неожиданно принесло пользу. Появилось много постов и петиций, где фото Танюши было помещено на фоне стройки, и заголовок гласил: «Лешая с Белого озера просит помощи». Если бы Танюша это увидела, она бы страшно смутилась и, наверное, начала бы сбивчиво просить Олю как-то этому помешать, убрать ее фото и т.д. Это, скорее всего, было бы уже невозможно, а главное - именно благодаря романтической компоненте история раскрутилась и просочилась за пределы области. Не сказать, чтобы это сильно помешало захватчику: Кудимов, как мы знаем, успешно достроил свой особняк и обхватил озеро забором, как клещами. Тем не менее, количество вовлеченных в тему лиц постепенно перешло в качество. Среди них стали попадаться люди, готовые на радикальные действия (во всяком случае, на их обсуждение). Для Танюши, которая в глубине души не верила в успех, это было сюрпризом. И когда к ней, привыкшей с тихой грустью взирать на захваченное Озеро, вдруг пришли незнакомцы и сказали, что желают помочь ей атаковать (!) незаконный забор, она растерялась. Но отступать было поздно.
  
Глава 14. Заборобой
 
- Мы слыхали, что у вас тут, в провинции, с протестной активностью все глухо, но не знали, что настолько, - насмешливо заявил красивый шатен в куртке камуфляжной расцветки с капюшоном.
Он сидел прямо на земле на пенковой сидушке, грациозно сложив ноги в высоких берцах. Рядом, настойчиво обнимая его за шею и тем самым напоминая, что это ее собственность, сидела девушка с распущенными волосами и с серьгой в брови. Шатена звали Нед (это была партийная кличка, а на самом деле его имя было Арсений) и он возглавлял небольшую экоанархистскую группу из Подмосковья. Его девушку звали Лида (предполагалось, что это имя тоже вымышленное, но настоящего никто не знал) и она занимала должность его заместителя. Рядом плотным кольцом сидели, полулежали и стояли еще человек двадцать. Одежда многих из них тоже тяготела к милитаристской стилистике, но, как оказалось, не все относились к группе Неда, и даже не все исповедовали его идеологию; более того, для такого количества народу разброс политических взглядов был довольно широким. Так, курчавый брюнет в очках лет тридцати пяти, вальяжно расположившийся на коврике, идентифицировал себя c троцкистами – которых, как поняла Танюша, в политическом подполье было немало. В течение всей беседы он то и дело вставлял глубокомысленные замечания – местами весьма меткие. Высокий бледный юноша, примечательный большими серыми глазами и широкой черной шляпой, был, кроме того, что анархистом (но не из недовой компании, а какой-то другой), еще и веганом. Это выражалось в том, что он со скорбным видом отказывался от всякой предлагаемой ему еды и грыз одни орехи, которые привез с собой. В противоположность ему выглядели две пухлые дамы – одна постарше, другая помладше – которые ели все, что угодно, беспрестанно хохотали и имели при себе запас дорогого баночного пива, которое радушно предлагали отведать всем. Они были из Москвы и занимались защитой исторического центра, однако охотно примыкали к разным, как они выражались, «экопроектам на периферии». В них было что-то от Эммы Георгиевны, и Танюша сразу прониклась к ним симпатией, в отличие от суровых анархо-вегано-троцкистов, которых она побаивалась. Наиболее колоритно выглядел мужик с седой бородой и длинными волосами, подвязанными тесемкой: судя по фольклорным подвескам на шее и плетеному кушаку, заменявшему ему ремень, он был близок к субкультуре так называемых неоязычников. Но, к разочарованию Танюши, на протяжении всего разговора он не проронил ни слова, и Танюша так и не узнала, как разговаривают неоязычники. Еще выделялся парень в футболке с Че Геварой – возможно, он тоже относился к красному лагерю, но это было не точно. Кроме них, было еще пять-шесть активистов неявного профиля, одетых в обычные мирские джинсы, шорты и футболки с вполне бытовыми надписями. Вся эта компания оказалась здесь благодаря организационным способностям Неда, причем большинство участников видели друг друга впервые. Целью собрания, как гласила озвученная вначале повестка дня, была «выработка решения по первоочередным мерам по освобождению от захвата озера Дубового (зачеркнуто) Дубоссарского». Исправление в повестку внесли по просьбе Танюши. Предыстория события была такова. Нед (он был студентом-старшекурсником и подрабатывал на полставки системным администратором), узнав о «борьбе с наглым огораживанием озера» в одной не самой далекой провинции, решил, что это отличная возможность для актива наконец-то проявить себя в настоящем деле, вместо того, чтобы рассуждать о мировой революции в интернете. Он прикинул стоимость доставки на место себя и подруги, а потом написал всем знакомым общественникам, которые хоть как-то были замечены в делах с приставкой «эко». Начались обсуждения, и вскоре «Комитет единых действий по освобождению природы» (сокращенно КЕДОП) был создан. Сначала – в виде группы во «Вконтакте». Затем последовало заседание московской ячейки, где определилась дата «полевого выезда». К этому моменту численность списочного состава Комитета сократилась почти втрое, но Нед отнесся к этому стоически. «Не все порывы выдерживают проверку реальностью», говорил он. Зато среди москвичей, решившихся поехать, оказалось сразу несколько человек с машинами, что позволило чете организаторов существенно сэкономить на дороге. «Положительная фильтрация», довольно подытожил Нед.