По грехам нашим. В лето 6731... (СИ)

Пять, одиннадцать, семнадцать — считал я выбиравшихся из ушкуя людей. Только некоторые из них за поясом имели топоры. Лучников видно не было. Я растерялся. Что делать было не понятно, напади я на прибывших, это было, по сути, разбоем, но и действовать было нужно.
— Шинора! — позвал я своего сподвижника. — Иди к ним и расскажи, что сбылось в поместье. Вышемир с татями напал на меня и почил, якоже и его десяток и ватажники.
Пусть и Градята поразмыслит, как ему быть. Если решит проявить агрессию, то и решится дальнейшее. Филип с людьми стоял в ста пятидесяти метрах, их я с возвышенности уже видел, и сможет отрезать пиратов или торговцев от ушкуев, я же сделаю наскок и наутек.
Стояние группы людей возле пристани продолжалось еще минут двадцать, после чего из компании выделились пять человек и пошли в сторону усадьбы Речной, а Шинора остался с приплывшими.
Ну, хоть какое-то движение. Я устремился наперерез, как только ходоки вышли из зоны видимости для ушкуйников. Пять мужиков шли веселясь, не ожидая никакого подвоха. Направив коня в группу людей, я конем сбил с ног двоих и одному ударил ногой в лицо, отчего тот присоединился к своим товарищам, лежащим на земле.
— Стоять, на колени, аль посеку! — проорал я, добавив в голос металл насколько только мог, голос чуть не дал петуха.
Ошарашенные люди на колени не встали, но и вытягивать топоры из-за пояса не спешили. Мои сопровождающие так же успели подскакать.
— Кто такие, пошто на землях моих хаживаете? — властно проговорил я.
— Так-то земли не твои! — сказал мужик матерого вида со шрамом на левой щеке.
— Кто таков? — спросил я его, предполагая, что именно он командует этой пятеркой.
— Жадоба! А ты кто будешь? — ухмыльнулся вызывающе тот.
— Я хозяин этих земель Корей Владимирович! — выделяя слова, сказал я.
— Кольки вас на ушкуях? — задал я вопрос, спешиваясь.
— А ты, малец, пошто пытаешь у меня? Ад мамкиной цыцки далечи пришел? — усмехнулся мужик и оглядел уже поднявшихся своих сотоварищей, ища в них реакции на свой юмор.
Я не стал отвечать словами, а резко приблизился, благо, было метра три до него, и ударил ногой в голову. Шрамированный слегка пошатнулся.
Четверо мужиков рванули на меня, по путь им преградил конь Далебора. Я выхватил саблю.
— Стоять! — прокричал я.
После такой демонстрации намерений, мужики слегка опешили, постоянно осматриваясь на своего предводителя, но тот, держась за ухо, с задумчивым интересом рассматривал меня, не предпринимая действий.
— Ахолони! — негромко, но властно сказал Жадоба на одного мужика, который попытался достать топор
Послышался топот копыт, и я обернулся — галопом к нашей дружной компании мчался Еремей с тремя ратниками.
— Корней Владимирович, усе добре? — подъезжая, спросил Ерема.
— Да! — скупо ответил я.
Жадоба все это время смотрел то на меня, то на Еремея и сопровождающих его ратников, как будто что-то решая.
— Так что, Жадоба, будем молвить, али как? — спросил я.
— Поговорим, — уже спокойно ответил ушкуйник, сплюнув кровь. — И кольки вас удалых воев?
Разговор был достаточно долгий не меньше получаса. Одного из ратников я отправил к Филипу, который притаился у пристани с остальными ратниками, даже пятерых рекрутов, которые еще и обучение то толком не начали, взяли с собой. Жадоба рассказал, что на ушкуях их пятьдесят два человека, нарвались неделю назад, когда решились по ледоходу идти на Унжу, на купцов с охраной, чуть сами ушли. Из-за этой передряги в их команде начались распри. Жадоба был из тех, что были против пиратства. В целом-то он и не особо бы сопротивлялся, если бы без потерь взяли тех купцов, но это была очередная неудача их капитана Градяты. Восстать он не решился, не было уже времени на то, да и дела нужно было закончить с Вышемиром, который мог и не понять бы смену власти на ушкуях, которые долей и его.
— А кольки твоих людей? — спросил я.
— Так асьмнадцать буде, аще иншая не ведомо, — ответил Жадоба на мой вопрос. План действий сам собой вырисовывался. — А в доле со мной будешь?
 
Потенциальный компаньон понимающе оскалился. Он, наверняка и сам рассматривал вариант захвата с нашей помощью ушкуев, а тут уже и что не наесть деловое предложение. Само собой тот согласился.
План был ситуационный. Проблема в нем была только в том, чтобы выявить людей Жадобы и Градяты. Я предложил будущему компаньону и всем его людям надеть белые повязки на руки, что бы можно было разобрать кто где. Дополнительную информацию принес через некоторое время Шинора, который представился посланником Вышемира, и который додумался вывести часть ушкуйников под предлогом ожидания Вышемира знакомого ему лично представителя компаньона. Шинора утверждал, что Вышемир заболел и слег, прийти сам не может. Пронырливый помощник подтвердил и количество приехавших, и что с десяток из них так или иначе ранены.
Сообщив план Филипу, мы начали реализацию задуманного.
Жадоба пошел вперед, чтобы организовать своих людей, которые должны были с момент реализации плана одеть повязки. Сам же предводитель восстания должен был любым способом показать на Градяту, так как ни Филип, ни его ратники не знали наверняка, как тот выглядит. Лучший лучник десятка должен был вогнать стрелу в главаря и это начнет горячую фазу операции.
Говорят, что план любой операции сразу ломается, как только она начинается, но сегодня было исключение из правил. Люди Жадобы растеклись по толпе сошедших на пристань ушкуйниках и начали некоторым из них шептать на ухо. Будущий мой компаньон подошел к мужику, который мало чем отличался от остальных и что-то тому сказал, после чего просто и примитивно, отойдя на метра три, показал на мужика пальцем. Стрела вонзилась Градяте в шею, после чего из кустов с криками выскочил десяток Филипа с Еремой, позади которых неуверенно держались пятеро юнцов.
Я пришпорил своего коня и помчался к пристани, за мной последовали и мои сопровождающие.
Сопротивления особого не было. Жадоба сам зарубил одного мужика, еще троих осадили десятники Филипа. Остальных всех, без исключения поставили на колени, а трое лучников взяли под прицел ушкуи, чтобы от туда никто не вышел.
— Я Корней Владимирович — хозяин этих земель. Вышемира в честной сшибке одолел. Тот пришел убить меня и всех моих людей. Тысяцкий дал мне эти земли, а сына Вышемира я взял сабе. С вами наряд держать хочу, какож было и с Вышемиром. Товар буде, торг вести хочу с вами в долях и вашим старшим — Жадобой! — определил я весь расклад, который видел по ситуации.
Дальше я отъехал, так как началось то, что я видеть не желал. Я сделал вид, что мне просто неинтересно. Люди Жадобы и некоторые другие стали просто резать и убивать других, которые и не пытались оказать сопротивление, так как сразу же получали стрелу в грудь. Поражало только, как ратники умудрялись разобрать своего и чужого.
Ну а после начался торг. Дележ выручки за последние рейсы. Первоначально Жадоба хотел скрыть сам факт необходимости дележа, но Шинора выручил меня и здесь. Он шустро нашел себе информатора, которого отвел в сторону, вложил что-то тому в руку и внимательно слушал. Оказалось, что выручили пираты-торговцы за последний рейс всего около 105 гривен серебром, а так же привезли вино, ткань, зерно на посев, да две семьи в холопы. То-то было мало посевного зерна в закрамах Вышемира, видимо расчет был на привезенное.
После торга разделили так: 60 гривен я оставил ушкуйникам, как и большую часть вина, а вот ткань, зерно и холопов забрал себе. Довольны были все, тем более, что количество людей-речников резко убавилось.
 
— Так, а как далей? — спросил Жадоба.
Вопрос был закономерный. И предложить серьезный товар и направить куда-нибудь я не мог. Пока не мог, но меня волновала моя захаронка. Там еще столько вкусного, что было необходимо срочно ехать, однако и пропускать посевную никак нельзя.
— Поля засеем и пойдем, — подвел я итог своему рассказу о поездке к схрону.