Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 1

 
Из инаугурационной речи Ф. Д. Рузвельта 20 января 1937 года 
 
«… Я вижу в стране десятки миллионов граждан — существенную часть нашего населения, которые в этот самый момент лишены большинства из того, что считается жизненно необходимым даже по самым низким современным стандартам.
 
Я вижу миллионы семей, пытающихся прожить на столь скудный доход, что каждый день их жизни омрачен нависшей угрозой семейной катастрофы.
 
Я вижу миллионы, лишенных образования, отдыха и возможности улучшать собственную жизнь и участь своих детей…
 
Я вижу треть нации в плохом жилье, плохо одетую, плохо питающуюся.
 
Если я хоть сколько–нибудь понимаю дух и цель нашей страны, мы не станем прислушиваться к Комфорту, Оппортунизму и Робости» (Инаугурационные речи президентов США от Джорджа Вашингтона до Джорджа Буша. 1789 — 2001 гг. / Ред. Э. А. Иванян. М., 2001. С. 392-393).
 
В основе общественно–политического курса Ф. Д. Рузвельта лежали твердые либерально–демократические убеждения и заповеди. Но для успешной политической практики в рушащейся цивилизации этого было недостаточно. Необходимы были последовательные и регулярные смелые эксперименты. Как высказался Рузвельт во время президентской кампании 1932 г., «страна нуждается, и, если я правильно понимаю ее настроения, она требует смелого и настойчивого эксперимента. Здравый смысл требует выбрать метод и испытать его, а если не получится — честно признайтесь и попробуйте другой».
Избранный президентом Ф. Д. Рузвельт и президент Г. Гувер едут к Капитолию на церемонию инаугурации. 4 марта 1933 г. Библиотека Конгресса США 
В начале реформаторской деятельности Рузвельт добился весьма широкой поддержки своих мероприятий. Его поддержала даже часть оппозиционной Республиканской партии, исходившая из того, что страна столкнулась с реальной угрозой национальной катастрофы, и Рузвельту должен быть предоставлен реальный шанс на смелые эксперименты по спасению американской цивилизации. Но уже во второй половине 1933 г., а наиболее полновесно в 1934 и 1935 гг. зазвучала острая критика президента со стороны как радикалов, так и консерваторов. На ведущей позиции среди оппонентов Рузвельта обосновались «левые» и «правые» радикалы, поставившие под угрозу сохранение Рузвельтом массовой социальной опоры.
В левом политическом спектре 1930‑х годов были различимы разные течения. Первое течение — революционный социализм — было представлено Коммунистической партией США, влияние которой в условиях коллапса капиталистической экономики возросло среди рабочих, а также части интеллигенции. Поначалу партия выступала непримиримой противницей рузвельтовских реформ, но в середине 1930‑х годов поменяла цель борьбы за «Советскую Америку» на цель создания народного демократического фронта с участием либералов и Ф. Д. Рузвельта. Политический зигзаг коммунистов был предопределен решениями Коминтерна, объявившего в 1935 г. на своем VII конгрессе в Москве главной опасностью фашизм (правый радикализм) и призвавшего своих сторонников блокироваться со всеми антифашистскими силами. Главной выразительницей второго течения — демократического социализма — в 1930‑е годы, как и прежде, выступала Социалистическая партия США. Как это ни парадоксально, именно она, а не компартия заняла непримиримую позицию в отношении Нового курса, являясь главным раздражителем для Рузвельта «слева». Лидер социалистов Н. Томас не видел в США реальной опасности фашизма, поэтому идея антифашистского фронта с либералами в условиях Соединенных Штатов представлялась Томасу новым образцом коммунистического догматизма. В отношении всех левых оппонентов Рузвельт успешно использовал основополагающий политический маневр: включал в свою программу реформы, которые способствовали созданию в капиталистических США социального государства и дополнению политической демократии отчасти демократией социальной.
 
Радикальные социальные реформы приобрели такую популярность, что их поспешили превратить в боевые лозунги не только лево–, но и праворадикальные критики Рузвельта. Наиболее колоритным и влиятельным среди них оказался луизианский политик Хью Лонг. Лонг добился политической известности в 1928 г., будучи избранным губернатором штата Луизиана от Демократической партии. В 1934-1935 гг. Лонг замахнулся на большее — президентское кресло — и бросил вызов Рузвельту. Программные заявления Лонга были просты и доходчивы. Лейтмотив — решительная конфискация сверхбогатств. Лонг требовал обложить беспрецедентными налогами недвижимость, состояния, наследства миллионеров. Первый миллион, разъяснял он, будет освобожден от налога, второй миллион обложен налогом в 1%, третий — в 2, четвертый — в 4, пятый — в 8, шестой — в 16, седьмой — в 32, восьмой — в 64%, а с девятого миллиона будет взиматься 100-процентный налог. Миллионеры таким образом сохранялись, но мультимиллионеры ликвидировались. Огосударствленные при помощи налогов богатства распределялись между малоимущими. В 1935 г. в клубы Лонга было вовлечено 7 млн человек, он превратился в самую серьезную радикальную опасность для Рузвельта, но в сентябре карьера и жизнь луизианского популиста прервались — он был смертельно ранен молодым человеком по имени Карл Уэйс. Дело Лонга было продолжено его ближайшим сподвижником Дж. Смитом. С весны 1935 г. Рузвельт решительно провел законы о пособиях по безработице, пенсиях по старости, широком признании прав профсоюзов, предложил резко повысить налоги на корпорации и мультимиллионеров. К президентским выборам 1936 г. он сумел нейтрализовать как левых, так и правых радикалов.
Снятие опасности социального радикализма вывело на первый план опасность противоположного толка — консерватизм. Его главным выразителем выступал крупный бизнес, банки и промышленные корпорации. Отношения Рузвельта с бизнесом были неоднозначны на различных этапах, но в начальный период Нового курса им было присуще определенное равновесие — реформы, вызывавшие болезненную реакцию бизнеса, смягчались мерами, которые прямо отвечали интересам банковского и промышленного капитала. Обострение отношений правительства и бизнеса произошло в начале 1934 г. в связи с принятием закона о контроле над выпуском ценных бумаг и в целом биржевой деятельности. Рузвельт неизменно подчеркивал, что тень не должна быть брошена на весь бизнес, частное предпринимательство и индивидуализм, что, наоборот, эти фундаментальные установления должны быть защищены от капиталистических цезарей — «жирных котов».
Драматизм беспрецедентной для американской истории схватки главы государства и бизнеса усугублялся тем, что на стороне бизнеса выступала большая часть государственных институтов, среди которых ударной силой оказалась судебная ветвь. Рузвельт столкнулся с оппозицией со стороны Верховного суда США с самого начала реформ. Двенадцать предшествующих лет пребывания у власти республиканцев привели к тому, что их назначенцы возобладали в высшем судебном органе. В первые полтора года Нового курса Верховный суд не решался на открытую схватку с Рузвельтом, но в январе 1935 г. начал бескомпромиссный «крестовый поход» против политики президента. Всего в 1935 — начале 1936 г. Верховный суд отменил, как антиконституционные, 11 рузвельтовских законодательных актов. Рузвельт сразу после победы на президентских выборах 1936 г. объявил приоритетной задачей радикальную реформу судебной власти.
Ключевым положением президентской реформы, предложенной на рассмотрение Конгресса США 5 февраля 1937 г., являлось увеличение состава Верховного суда на шесть человек, что должно было обеспечить в нем твердое большинство выдвиженцев Рузвельта, а значит, сторонников Нового курса. Реакция высшего законодательного органа оказалась для Рузвельта шокирующей неожиданностью: не только консервативные оппоненты, но и большое число либералов, включая республиканско–демократический прогрессивный блок, решительно высказались против столь откровенного, в их глазах, посягательства на демократические первоосновы США и опасный прецедент политического авторитаризма. Против Рузвельта решительно ополчилась и консервативная, и либеральная пресса. Развязка одного из самых драматических эпизодов в истории Нового курса оказалась неожиданной. Консервативные «старцы» Верховного суда, не выдержав политического напряжения и положившись на инстинкт самосохранения, дрогнули. Начиная с марта 1937 г. последовали важные уступки Верховного суда. В 1937-1938 гг. два консервативных члена Верховного суда вышли в отставку, и Рузвельт уже по собственному законному праву заполнил вакансии либеральными судьями.