Система-Самоцветы 2: Шепот смерти (СИ)

— Отличная вещь, подтвердил мою догадку Валет. — Ее аккумулятора хватает почти на целый день и радиус хороший — бывали случаи, что и на десять километров брала без вопросов. Как пользоваться все знают?
Ответом на его вопрос было наше дружное молчание. По ходу никто из нас с подобными игрушками до этого момента дела не имел.
— Понятно, — улыбнулся Толик и подошел с одной из раций к нам. — Все просто. Вот это кнопка включения. Нажимайте. Отлично, видите, экран подсветился зеленым. Затем нажимаете вот на эту кнопочку и оказываетесь в эфире. Затем обращаетесь к тому, кого хотите слышать — вот и вся наука. Сейчас все рации настроены на один канал, так что вас услышат. Конец фразы обычно обозначают словом: «Прием», а разговор заканчивают фразой: «Конец связи». Вроде бы ничего сложного, вопросы есть?
— Только один. Когда я говорю, меня все слышат? — спросила Ольга.
— Да, разумеется тебя слышат все, — ответил ей «изумруд». — Поэтому если ты хочешь с кем-то посекретничать, то лучше делать это не в эфире.
Тем временем заморосил дождь.
— Дождик пошел, — констатировала Настя очевидный факт. — Ребятки, вы бы поторапливались, а то скоро темнеть начнет.
— Настя права, — поддержал девушку Валет. — Давайте за дело, а то не хватало всем промокнуть и схватить простуду или воспаление легких, здесь с больницами туго. Если Паровоз так хочет — пусть идет один, а мы пойдем втроем.
— Согласен с Толиком, — сказал Костя. — Пошлите, пока дождь слабый, а то еще придется дождевики искать — только время терять. Выдвигаемся?
— Нет, не выдвигаемся, — недовольно пробурчала Ольга. — Я здесь с Настей не останусь. Пусть кто-то из ребят остается, а я с вами пойду.
До этого момента я бы не сказал, что Островская трусиха, обычно все наоборот происходит, сама на свое мягкое место приключения ищет. Впрочем, понять ее можно, местечко то еще.
— Окей, давайте я останусь с Ольгой, а вы идите, — сказал я. — Мало ли что, а так будет спокойнее.
— Как скажете, — усмехнулся Толик. — Мне все равно с кем идти. Сейчас только один момент уточним. Нужно понять, где конкретно мы сейчас находимся.
Он вытащил какую-то сплошь оклеенную пленкой бумагу и развернул ее.
— Это последний из сохранившихся планов Ардейского поселка, — пояснил он. — С момента выпуска карты многое могло измениться, сами понимаете, но в основном все должно сходиться.
— Откуда это у тебя? — спросил Никита, показав пальцем на печать «Совершенно секретно» в углу карты.
— У меня много друзей, так что это было нетрудно, — ответил Валет не вдаваясь в подробности.
Ну да, похоже ребята знают свое дело, основательно подготовились к путешествию. Такой подход внушает уважение.
— Я думаю, мы вот здесь, — сказал он и ткнул пальцем в карту.
— Поддерживаю, — кивнул Паровоз. — Похоже, Толик показал на то самое место, где мы сейчас стоим. Вон виднеется дом, который расположен на востоке, — он показал пальцем в сторону почти до крыши заросшего травой деревянного дома, — Судя по карте, он там и должен быть. А вон на севере еще два дома рядом, один большой, другой поменьше.
Я посмотрел на карту. Похоже, парни были правы — поляна, на которой мы стояли, была единственным более-менее свободным от застройки местом, куда мог бы приземлиться вертолет. Остальные ориентиры тоже вроде бы совпадали.
— Окей, будем считать, что принято единогласно, — согласился «изумруд». —Тогда так — для начала Костя пойдет вон в тот дом на востоке, а если там не будет ничего интересного, то за ним еще парочка. Мы втроем пойдем на север.
Он посмотрел на свои наручные часы и поправил налобный фонарь.
— Сейчас тридцать две минуты четвертого. Если раньше никто ничего интересного не найдет, то встречаемся здесь в пять. Скоординируем наши дальнейшие действия. Никто не возражает? — возражений не последовало. — Тогда вперед.
Ребята ушли, и мы с Ольгой остались одни. Какое-то время стояли молча и осматривали окрестности.
— Пошли под дерево, — предложила она. — Не хочу под дождем мокнуть.
Дождь, конечно, был совсем слабый, но, разумеется, я не возражал. Стоять и мокнуть посреди поляны то еще удовольствие. Под деревом было намного суше, но все-таки некоторые дождевые капли прорывались сквозь стену листьев и раздражали своим неприятным холодом. Надо же, а некоторые любят осень. Никогда не мог этого понять, если честно.
 
— Какое у тебя любимое время года? — спросил я у Ольги. — Только не говори, что осень, а то я расстроюсь.
— Да нет, почему осень? Весна, конечно, — улыбнулась Островская и поежилась, пытаясь забраться в собственную камуфляжную куртку поглубже. — Люблю, когда солнышко светит, цветочки всякие и вообще. Это время года у меня ассоциируется с новой жизнью и чем-то очень приятным. А у тебя?
— Я люблю зиму, кажется я тебе уже как-то говорил об этом.
— Фу! Что хорошего зимой? Холодно, скользко, темно постоянно, снег этот противный вокруг! Нет, вот что я точно не люблю больше всего, так это зиму.
— Каждому свое, — пожал я плечами. — А ты знаешь, что по статистике больше всего самоубийств приходится именно на весну?
— Не ври.
— Точно тебе говорю, статистика вещь упрямая. Странно, правда?
— Правда, — усмехнулась Ольга. — Макс, ну и умеешь-же ты находить подходящие темы для разговора с девушкой. Будем считать, что я ничего об этом не слышала.
В этот момент в рации, что зашипело, а затем в микрофоне раздался четкий голос Толика:
— Ребята, Паровоз, кто меня слышит — скажите «мяу». Прием.
— Слышим тебя, прием, — ответила за нас обоих моя пани.
— У меня тоже порядочек, слышу тебя хорошо, — включился Костя.
— Отлично. Мы уже осмотрели маленький дом — для стоянки не подходит. Мы даже внутрь не стали заходить, там половина крыши внутрь упала. Идем ко второму дому. Паровоз, что там у тебя? Прием.
— Пока непонятно. Я обошел свой по периметру и на первый взгляд вроде бы все хорошо. Стекла в рамах есть, крыша в порядке, внутрь еще не заходил. Прием.
— Окей, береги себя и держи нас в курсе. Конец связи, — отключился Валет.
— Слушай, а рация оказывается прикольная штука! — восторженно улыбнулась Ольга. — Слышимость просто идеальная!
Я собрался было поделиться своими соображениями насчет этого технического чуда, но в этот момент где-то на другой стороне поляны громко хрустнула ветка. Мы замерли, и я инстинктивно направил в сторону звука пистолет. Звук больше не повторялся и тишину нарушал лишь дождь, барабанивший по листьям.
— Там кто-то есть, как думаешь? — шепотом спросила Ольга.
— Не знаю, вроде бы все тихо. Да и не видно никого. Может быть, ветка с дерева упала или еще что-то такое?
— Да нет, не похоже, — покачала головой девушка. — Ветка с таким звуком не падает. Вот курва! Может быть собаки?
— Тогда мы должны были бы их увидеть.
Вдруг включилась рация, и мы с Островской одновременно вздрогнули. Твою мать! Долбанная рация!
— Валет вызывает Паровоза. Как дела? Прием.
— Все путем, — ответил ему Костя. — Я внутри, но мне здесь не очень нравится. Крыша протекает, внутри очень сыро и мокро, думаю неделю мы здесь точно не выдержим. Прием.
— Тогда у нас хорошие новости — второй дом в нормальном состоянии. Все сухо, несколько больших комнат, есть печь и даже имеется приятный бонус — за домом сарай с дровами. Все как надо для приличной базы искателей приключений на свою задницу. Так что все возвращаемся на место высадки. Слышно меня? Прием.
— Понял, возвращаюсь. Конец связи.
— Это хорошо, — облегченно вздохнула Ольга. — Ребята возвращаются.
Я ничего не сказал, но на самом деле тоже был очень рад, что скоро мы будем не одни. Не нравится мне, когда ветки хрустят ни с того ни с сего, это как-то ненормально.
Переноска вещей в дом оказалось сущей пыткой. Идти было вроде бы недалеко, метров двести, но в такую погоду это расстояние оказалось марафонской дистанцией. Ноги вязли в грязи и густой траве, которая местами вымахала мне по пояс. Каждый шаг давался с трудом, да еще и дождь усилился.