Вишневая ветка (СИ)

— Ложка дорога к обеду. Почему же сразу не рассказал?
— Это не моя тайна. Я и сейчас многое смогу объяснить, только если ты дашь клятву о неразглашении, которую дают все мои работники. И да, агентство не совсем моя настоящая работа. Хотя деятельность все равно детективная.
— Почему я должна тебе доверять?
— Я не сделал тебе ничего плохого и не сделаю. Я не смогу. Не такой я и ужасный, каким ты себе меня нарисовала. Чересчур серьезные моральные принципы во мне взрастили. И…я слишком сильно люблю тебя.
— Что? — сердце выполнило кульбит и пропустило пару ударов. Может, Ника ослышалась? Ведь это невозможно.
— Сам не ожидал, как сердце ты мое выкрала, под кожу въелась. Дышать без тебя тяжело. — душа Вероники затрепетала, переполняясь счастьем. Но длилось это недолго, так как детектив продолжил, — Но, к сожалению, нам нельзя быть вместе. Я — хранитель огня. Вот это самое странное. Непонятно как это произошло.
— По-твоему в меня невозможно влюбиться?
— Как раз наоборот. Очень легко. И готов поспорить ты уже немало сердец разбила. Дело не в этом. Строго-настрого запрещено объединять источники. Магия их такова, что отталкивает хранителей друг от друга. Да и за всю историю не было ни одного случая, чтобы два хранителя создали семью. Потому я никак не ожидал, что все так получится. Но меня не то, что отталкивает от тебя, а как магнит тянет. Ты во всем особенная.
— Неужели нет шанса?
— К сожалению нет. Кстати, ты нашла источник, он принял тебя?
— Да, принял.
— Хорошо. Он почувствовал твою силу. Ведь ты же даже не знала, что нужно для этого делать.
— Все прошло само собой.
— Я верил в тебя. Так вот, ты — единственная наследница семейного источника, как и я. На самом деле я не один в семье. У меня есть сестра, младше меня на двенадцать лет, но я не могу передать бремя ей. У нее проблемы с венами, и еще в раннем детстве наши врачи запретили ей открывать силу. Это может убить ее. Я сам возил ее по госпиталям, когда это вскрылось. Потому ее силу попросту окончательно запечатали. — и медленно, сделав паузу и неотрывно следя за реакцией Ники, продолжил. — Ты с ней знакома. Это Карина.
— Что?
Голова закружилась, а Ника шумно вдохнула. Это та самая зеленоглазка, к которой ее сердце ревновало Эдуарда. Вот откуда эти нежные объятия и взгляды. Она все неверно рассудила. Ну да, по сути, он ее вырастил после смерти родителей. Она ведь была еще совсем маленькой. Конечно, он в ней души не чает.
С груди будто тяжёлый камень свалился. Хотя, радоваться то, по сути, нечему. Все даже хуже, чем ожидалось. Если с соперницами еще есть шанс бороться, то с мироустройством и законом — уже нет.
И вот наконец-то пазл начал складываться. Вот они, эти его теплые взгляды, забота, которой он ее окружил, его переживания и помощь. Но при этом каждый раз будто отдергивал сам себе, старался отстраниться. Пытался строить барьеры.
Если бы он рассказал об этом сразу, может быть, и она бы постаралась держать дистанцию. Хотя, ведь он сам гораздо опытнее нее и то не смог. Куда уж ей, молодой зеленой.
— Я ведь заметил твою реакцию в клубе на нее. Прости. Поверь, мне самому было тошно. Но в тот момент я надеялся, что столь маленькая ложь поможет, отдалит нас. Я дурак. Самое ужасное в этой ситуации знаешь что?
— Что?
— Я чувствую, что тоже нравлюсь тебе. Если бы у тебя был парень, да тот же Виктор, до происшествия, — поправился он, — было бы не так болезненно. Есть другой, сердце занято. Что же, сколько людей с этим живет. А вот когда понимаешь, что взаимно, и не можешь обладать только потому, что это запрещено законом…
— Почему сразу не рассказал этого? — почти шепотом задала вопрос.
— Надеялся, что из-за недосказанности будет легче. Хотя бы тебе. Чувства не станут слишком глубокими. Но нет, за эти дни осознал, что ошибался и что больно будет в любом случае. И мне невероятно тяжело только от мысли, что ты плохо обо мне думаешь. Никогда не было важно мнение других. Только твое.
Сказать, что Вероника осталась шокирована рассказом — это не сказать ничего. Он попросту перевернул все с ног на голову.
 
А первоначальная радость и даже счастье от взаимности разом улетучились, разбившись о действительность. И что же теперь делать? Как быть?
— И выхода совсем нет?
— К сожалению, пока мне не удалось его найти. Я намерен помочь тебе с расследованием и потом, — он сделал паузу, набрав в легкие воздух, будто пытаясь принять трудное решение, — нам придется расстаться. Я действительно очень хотел бы, чтобы ты работала у меня. Грех терять столь ценный кадр. Но я не в состоянии видеть тебя каждый день и знать, что будешь принадлежать другому. Это невыносимо.
И он грустно улыбнулся. Повисло гнетущее молчание. Все было неправильно. Все не так. Не может быть, чтобы двое людей, которые хотят быть вместе, не имея противников среди родственников, были разделены судьбой, вот таким жестким методом.
Вероника закрыла глаза и принялась растирать виски. Она не знала, что сказать. Новости обрушились на нее как снежный ком. Внутри все бурлило и клокотало, эмоции глушили рассудок. Как быть? На этот вопрос она была не в состоянии ответить. И за мыслями даже не ощутила, как Эдик подсел рядом, и убрал за ухо ее непослушную медную прядку.
— Я не хочу ничего обещать просто потому, что не могу. Я, постараюсь найти выход. Я его уже ищу, хотя, пока и безрезультатно.
Ника подняла на него глаза и буквально утонула в его карих, пугающих в это мгновение, омутах. И даже сама не сообразила как, наверняка виновата магия, но оказалась у него на плече, уткнувшись носом в шею. Вдыхала терпкий аромат мужского парфюма и наслаждалась тихим дыханием, щекотавшим висок.
Детектив напрягся, нервно втянул воздух и крепко, но в то же время ласково обнял. Вынул из волос заколку, стягивающую их, и запустил в упавшие на плечи локоны ладонь. Другой же рукой начал аккуратно, но немного нервно поглаживать ее по спине.
По щекам снова катились соленые капли, увлажняя мужскую футболку, а душа рвалась на части. Что-то она очень много стала плакать последнее время. Ника даже сама не запомнила как, да она вообще не могла объяснить свое поведение, будто перестала контролировать свое тело, крепко обняла мужчину.
Видимо, в какой-то момент она излишне громко всхлипнула. Маг немного отстранился, посмотрев на нее внимательно, взял ее лицо обеими руками, вытер слезы и стал покрывать щеки лёгкими, почти невесомыми ласковыми поцелуями.
Никто их них двоих так и не понял, и уже никогда не объяснит, как это произошло, но их губы встретились в умопомрачительном поцелуе. Он был полон нежности, чувственности и упоения, вспыхивающих цветными фейерверками. Они горели и плавились в объятиях друг друга, не в силах оторваться, будто выплескивали нерастраченные за это время чувства.
Кажется, в их случае, магия просчиталась, и они не только не оттолкнулись, а намертво примагнитились друг к другу.
Сколько продолжались их ласки и поцелуи, сказать сложно. Счастливые, как говорится, часов не наблюдают. И сколько бы продлились — не известно, если бы не звук с грохотом открываемой калитки.
Внутрь буквально ввалился Павел, захлопнул за собой дверь, прислонился к ней спиной и начал оседать на землю. Затем и совсем завалился на бок и даже прикрыл глаза.
Оба разом кинулись к нему.
— Паш, что случилось? Что с тобой? Ответь, пожалуйста. — Ника стала его потряхивать. Хотя потряхивало, скорее ее саму.
Но тот молчал, только слегка беззвучно шевелил губами.
Орлов вскочил на ноги, влил силу в калитку, запечатал замок, взвалил Павла на плечо и понес в дом. Сам же попутно нажал на браслете кнопки вызова.
Сгрудил обездвиженное тело на диван. Расстегнул ему куртку, рубашку и положил ладонь на солнечное сплетение.
— Молодец парень. Твой защитник?
— Да. Что это?
— По нему парализующим заклятьем ударили. Успел ведь и домой зайти, и дверь за собой закрыть. Справился. Значит они уже в курсе, что ты здесь сейчас.