Крепость «Авалон» (СИ)
— Обижаете командир, — выступил белобрысый. — Это и так понятно.
— Вот и хорошо, что понятно, я предупредил. Твайна, твоих магичек это тоже касается в полной мере. Ладно, Макарыч, продолжайте ваш «брифинг». Я все сказал.
К следующему утру погода еще сильнее испортилась, но до сильного шторма, впрочем, дело пока не дошло. Однако, приятного в раскачивающемся вовсю судне и волнах, периодически бьющих в закрытый иллюминатор каюты, было мало. Для нашего китобойца это ерунда, конечно. Пароходик он крепкий, способный месяцами ходить у антарктических берегов, его хоть целиком волной накрой — выскочит как поплавок. Перевернуть «Бойкий» тоже почти нереально — конструкция «неваляшка». Просто я вообще не люблю качку, нервирует она меня, да и подступающая тошнота периодически давала о себе знать. Юлька с Матвеем стояли штормовые вахты в рубке по графику шесть часов через шесть, уматываясь за это время до такой степени, что подруга меня не посещала, отсыпаясь во время отдыха в своей каюте. Алена с Ингой, кстати, выглядели посвежее остальных. Шторм или не шторм, а у девушек была работа, которая лечит от укачивания лучше всяких лекарств. Ценой великих усилий, ошпарившись с непривычки кипятком и разбив десяток тарелок, поварихи приготовили во время качки ужин и завтрак, причем на две смены питания — для экипажа и десантников. Но аппетита у народа не было. Кто-то и вовсе не вышел поесть в кают-компанию, кто-то наскоро съел пару ложек с бледным видом и умотал в люльку. Одно расстройство для поварих. С аппетитом кушала лишь троица наших кадровых моряков, Олег так вообще жрал за двоих, вылезая ненадолго из машинного отделения.
Я в основном лежал в койке, размышлял и читал распечатанную документацию для радиостанции, которую Олег предложил купить на Авалон, когда появятся средства. По идее вещь нужная, с ее помощью можно попытаться установить связь с отдаленными человеческими анклавами. Но стоит ли это делать, думал я, качаясь в койке, как в гамаке. Кто сказал, что человек человеку друг? На Авалоне подобные иллюзии могут хреново кончиться. Вылезем мы в эфир, а к нам потом приплывут в силах тяжких на пароходе побольше нашего, да с пушками помощнее и поставят раком…
Тем временем прошел день, за ним еще одна ночь. Наш китобоец потихоньку приближался к цели через штормящий океан. И достиг ее, немного опоздав к положенному сроку, после чего у меня состоялся примечательный разговор с Матвеем. Ранним утром, примерно в половину пятого утра, он вызвал меня по рации в рубку прямо из каюты.
— Остров перед нами. Судя по радару, осталось пять миль до гавани и пирса, — отчитался капитан, когда я прибыл на мостик.
— И…где? — не совсем соображая спросонья, уставился я в колыхающуюся темноту за стеклами.
— Там. Впереди. Прожектор и огни я не включал, чтобы нас случайно не обнаружили. И еще: командир, остаток топлива на текущий момент семьдесят процентов.
— Мы же рассчитывали потратить на переход около пятнадцати процентов? Почему расход вдвое больше?
— Потому что мы предполагали идти экономичным ходом в спокойном море. А у нас встречный ветер, шторм и течения. Вышел большой перерасход, — развел руками моряк. — Что делать будем?
— Подождем рассвета?
— Подождем. Но погода пока не улучшается.
— И долго еще будет штормить?
Капитан лишь пожал плечами, а я мысленно выматерился. Если сегодняшний день будет, как и вчерашний, то враг нас вряд ли обнаружит. Небо и море серые, видимость так себе, шторм баллов в семь. Силуэт нашего невысокого кораблика сольется с океаном. Но и мы в пролете. Нечего и думать устраивать десантную операцию при таком волнении и ветре. Точность огня при сильной качке никакая, шлюпки с десантом того и гляди перевернет или побьет волнами. Конечно, гавань ограждает мол, который не даст волнам разгуляться как в открытом море, но все равно — атаковать в штормовых условиях ужасно неудобно. И что делать? Ждать? Заглушить машину не получится, надо держаться носом к волне, иначе даже такой пароход как «Бойкий» шторм может положить на борт. Через сутки топлива будет еще меньше. А ведь еще есть второй остров и надо оставить запас горючего, чтобы добраться домой. Неужели зря катались, пора возвращаться?
— Ждем, Матвей, — решился я. — Держись подальше от берега, чтобы нас никто не разглядел.
— Думаю, двенадцати миль хватит — кивнул капитан.
— Тебе виднее. Еще денек подождем, будем надеяться на небеса. Докладывай мне о любых изменениях обстановки.
И, как ни удивительно, надежда нас не подвела, небеса смилостивились. К десяти утра погода начала потихоньку улучшаться. Небо по-прежнему оставалось серым, но ветер уменьшился до пяти метров в секунду, и качка потихоньку начала стихать. С обеда мы с Макарычем засели в рубке, периодически выходя на палубу и вглядываясь в волны. Рискнуть или нет? Или ждать следующего рассвета?
— Идем на дело сегодня, — наконец, отдал я приказ, в сотый раз оглядев море в бинокль. — Туман сгущается, он нас прикроет. Начнем примерно за два часа до темноты. Ефим говорит, что к этому времени рабов запирают в их бараках. Нечего тянуть, топлива мало, а волна вполне умеренная. В гавани шлюпки пройдут. Макарыч, труби общий сбор, готовьтесь. Не думаю, что нас ожидают на берегу сразу после шторма. Какая видимость?
— Около полумили, — сообщила Юля. — И продолжает потихоньку ухудшаться, слабый ветер плохо разгоняет туман.
— Ничего, сойдет. Должно хватить для огня в упор, а большего и не надо.
Этот бой я наблюдал с крыши рубки, рядом с Анатолием. Оправившийся от ранения бывший строитель занял место за зенитной установкой из счетверенных «Максимов», а необходимости подавать снаряды майору у меня уже не было. Макарыч вполне справлялся с пушкой вместе с Сергеем и парой матросов из нового экипажа. В принципе, Сергей мог и сам встать к пушке командиром расчета, из бывшего менеджера по продаже китайских внедорожников получился неплохой артиллерист. Но в ответственный момент майор хотел вести огонь лично. Время словно замерло, я смотрел во все глаза, как в начавшихся сумерках в туманной дымке показался окружающий гавань мол из сваленных в море здоровенных камней, затем пирс, узкая полоска берега и какие-то постройки на нем…
— Матвей лево руля, самый малый ход. Разворачивай «Бойкий». Вижу барак охраны и башню сокровищницы. Десантники, занять места в шлюпках, всем приготовиться, млять, — нервно скомандовал по рации Макарыч. Я промолчал — сейчас майору виднее, он у прицельной панорамы.
Приложив к глазам бинокль, я продолжал внимательно разглядывать берег, хотя толку от оптики было мало, возникшая после шторма туманная пелена продолжала сгущаться, скрыв наше появление. Тишина и спокойствие…ага, есть пара фигур на берегу у пирса. Серокожие! Мое сердце разом застучало в груди, и я почувствовал, как нарастает волна возбуждения от адреналина. Один маг, кажется, показывает другому рукой в море. Видимо, углядел наш приближающийся к входу в гавань пароходик, зоркий сокол. Поздно родимый! Уже слишком поздно. Мы уже у вас в гостях, встречайте людей.
— Огонь!
Резкий звук выстрела разорвал тишину, прерывающуюся лишь негромким урчанием дизеля и плеском волн. Лязг затвора, артиллеристы шустро засуетились на носовой площадке… Снова выстрел, за ним еще один. Дальность минимальная, можно бить прямой наводкой, «Бойкий» наполовину развернулся бортом к берегу, напротив входа в гавань, чтобы работать всеми тремя огневыми точками.
Первый снаряд взорвался, чуть-чуть не долетев до круглого барака охраны с шестом на крыше, зато второй лег прямо внутри здания, пробив хлипкий забор и стену. Взмыли вверх над вставшей дыбом крышей перемешанные с дымом и огнем доски, а затем все это провалилось вниз, осыпая обломками стены и внутренний двор. А следом к грохоту разрывов добавились очереди из зенитной установки и звуки бешеной молотилки «зушки». Обоих магов, бросившихся бежать с берега, настиг шквал пуль из счетверенных «Максимов» и буквально растерзал, я видел, как задергались от попаданий упавшие тела, не добежав десятка метров до ближайшей постройки. Дурачье, им бы прыгать в воду и прятаться под пирсом… хотя и там бы потом достали, просто больше возни.