Под снегом. Том I (СИ)

– Доброе утро, уважаемый. Пожалуйста, раздевайтесь и присаживайтесь, – холёная ручка с хорошим маникюром показала на стул для посетителей возле письменного стола.
– Доброе утро, уважаемый, благодарю вас, – Туран аккуратно повесил зимнее пальто на вешалку рядом с шинелью витуса Никвока и присел на предложенный стул.
Внешне витус Никвок сама невозмутимость и спокойствие, хотя на самом деле он чувствует себя не в своей тарелке и даже немного робеет. По представлению витуса Никвока перед ним, на стуле для посетителей, сидит очень большой начальник из самой губернии. Хотя на самом деле Туран всего лишь подпоручик, самый младший офицерский чин, который ему присвоили за раскрытие убийства купца Влига Амноса в 9255 году.
– Витус Никвок, хоть мы уже познакомились с вами вчера вечером на приёме у городского главы и вы знаете, с какой целью я прибыл в Ничеево, давайте, всё же, не будем отходить от принятых правил и процедур, – Туран подхватил с пола саквояж. – Вот мои документы.
На стол перед начальником полиции легли паспорт Турана и предписание от губернатора. От этих слов на душе витуса Никвока расцвели розы и запели соловьи. Не иначе, начальник полиции убеждённый жрец святого культа бюрократии, а свод правил и предписаний для него как святой Гексаан для верующих. Вполне возможно, что витус Никвок хороший администратор, а вот как полицейский, скорей всего, не очень.
– Благодаря нашему вчерашнему знакомству у меня было время подготовиться, – витус Никвок сдвинул в сторону прочитанные документы Турана. – Должен признать: особых успехов в деле раскрытия убийства Варма Ксижена достигнуть нам не удалось. Вот здесь все наши более чем скромные результаты.
Из правого ящика стола витус Никвок извлек тоненькую серую папку. А как же «проклятие нишранов»? Туран нахмурился, однако вслух вежливо произнёс:
– Витус Никвок, прежде, чем я ознакомлюсь с протоколами, не могли бы вы рассказать об этом деле, так сказать, своими словами?
Простая, казалось бы, просьба отозвалась в душе начальника полиции волной негодования, хотя на лице витуса Никвока не дрогнул ни один мускул.
– К сожалению, мастер Атиноу, более чем есть в протоколах утуса Снева, который до вас вёл это дело, мне добавить совершенно нечего.
Проклятье, начальник полиции совершенно не врёт. Туран распахнул тощую папку. Протоколы, протоколы и ещё раз протоколы. Вскрытие, опрос свидетелей, доклад начальнику полиции и… и всё. Негусто, совсем-совсем негусто. Может, при более глубоком чтении всплывёт больше деталей и подробностей? Туран захлопнул тощую папку, это вряд ли.
– Поймите нас правильно, мастер Атиноу, – глаза витуса Никвока пробежались по тощей папке, – убийств в Ничеево более чем хватает. Только все они простые, бытовые, часто откровенно глупые. Моим подчинённым крайне редко приходится проводить полноценное дознание. Обычно обыватели сами доставляют убийцу в Управление. Нередко преступник является сам, ибо не все могут вынести муки совести. Всё, что нам остаётся в подобных случаях, так это оформить необходимые документы и передать дело в суд.
– А как же беглые каторжники?
– С ними, в некотором роде, ещё проще, – вопрос с подвохом со свистом пролетели мимо цели, в эмоциональном фоне витуса Никвока ни малейшего всплеска. – Вы слышали об обычае обывателей оставлять в специальных ящичках у ворот или околицы хлеб, старые вещи и даже деньги?
– Да, приходилось слышать, – Туран кивнул.
– На самом деле беглые каторжники редко шалят. Иначе им остаётся только радоваться, когда обыватели доставляют их в Управление. Если же беглый вздумает покуситься на чью-либо жизнь, то обыватели нередко закапывают подобных типов прямо в лесу. И ладно, если предварительно разобьют ему голову топором. А то ведь могут привязать голым к дереву возле болота.
Настоящий бюрократ, Туран мысленно махнул рукой. Витус Никвок весьма тонко, можно даже сказать завуалированно, оправдался. Ладно, с этим придётся разбираться самостоятельно. Из внутреннего кармана сюртука Туран вытащил блокнот и пару карандашей.
 
– Если я правильно вас понял, – Туран развернул перед собой блокнот, – отдельного дела о «проклятии нишранов» вы не заводили. Это так?
– Совершенно верно, – витус Никвок кивнул. – Как вы сами должны понимать, мистические истории вне пределов нашей компетенции.
– Целиком и полностью согласен с вами, – Туран улыбнулся. – Только, как вы сами только что соизволили прочитать в моём предписании, мастер Шандар поручил мне разобраться и с этой мистической историей. Так что, прошу вас.
Ссылка на официальное предписание оказалось самым весомым аргументом. В эмоциональном фоне витуса Никвока рухнул последний барьер. Карандаш с остро заточенным грифелем замер в руке Турана над чистой страницей.
– Как сейчас помню, – витус Никвок тихо вздохнул, рассказывать о «проклятии нишранов» ему явно в тягость. – Всё началось 13 сентября этого года. Дело в том, что Ничеево находится на ближайшем от Снорке удобном месте для переправы через Витаку. Ниже по течению, буквально через километр, она разливается широкой губой, а выше берега поднимаются над уровнем воды до двадцати метров, местами ещё больше. Тогда как рядом с Ничеево дно каменистое, а берега пологие. Именно здесь испокон веков была переправа через Витаку, ей ещё нишраны пользовались. По этим же причинам именно здесь есаулу Ничееву было приказано построить опорный пункт. Не удивительно, что именно здесь правительство нашей Империи решило построить железнодорожный мост.
Это верно, Туран приподнял карандаш. За самой последней буквой осталась жирная точка. Судьбе нишранов можно только посочувствовать. Больше восьмидесяти лет назад их изгнали на Доупарские острова в студёном Сантарском море. Тогда же на карте Тиллурской империи появилась Снорская губерния. Она вобрала в себя все земли нишранов на севере материка Руния.
– Всё бы ничего, – витус Никвок недовольно поморщился, – только на правом берегу Витаки, как раз на пути будущей железной дороги, оказалось старое и давно заброшенное капище нишранов. По сути, оно представляло из себя большой камень с многочисленными примитивными рисунками. Всего-то и делов было заложить под булыжник пару десятков килограмм динамита и поджечь фитиль. Однако рабочие взбунтовались самым натуральным образом. Они все испугались «проклятия нишранов». Как-никак, а капище святое место, пусть и давно изгнанного народа. Даже капитан Язеф, куда уж образованный офицер из самой Навиры, и тот отказался поджигать фитиль.
Очень, очень интересно, Туран быстро записал последнее предложение. Очень интересный штрих к портрету капитана Язефа.
– Дело дошло до главного инженера. Подполковник Ксижен обругал всех матерно, капитана Язефа оставил без ежемесячной премии и лично поджёг фитиль. Колоссальный взрыв, – витус Никвок выразительно всплеснул руками, – и от капища нишранов осталась груда камней. Насколько мне известно, там уже сделана насыпь и уложены рельсы.
Если бы дело ограничилось только взрывом, то народ побурлил бы недельку другую, да и успокоился бы. Но, как на грех, и месяца не прошло, как произошёл несчастный случай. Насколько я помню, – витус Никвок скосил глаза в сторону, – в кессоне номер два что-то сломалось. В результате камера на дне реки в пару минут наполнилась водой и пятеро рабочих утонуло.
Бывает, Туран перевернул исписанный лист, не самая лучшая смерть. В кессоне на дне реки, где темно, сыро и трудно дышать, и без «проклятия нишранов» работать опасно.
– Именно этот несчастный случай придал «проклятию нишранов» силу, – витус Никвок отвёл глаза, начальнику полиции стыдно рассказывать мистическую историю с кровавыми подробностями. – Капитан Язеф нашёл вполне разумную и логичную причину технической неисправности, однако работники ему так и не поверили. Но, как бы то ни было, работы по строительству опоры номер два были продолжены.
 
Потом ещё какой-то парень пропал. Ещё какую-то бабу волки загрызли. Вы уж извините, – витус Никвок развёл руками, – подробностей я не помню, но дела должны быть, обыватели обращались, прошения писали. А в самом конце января в лесу недалеко от города был найден труп женщины. Её, вроде как, тоже волки погрызли, только она почему-то совершенно голой оказалась. Её муж что-то там говорил, но, опять же, дело смотреть надо.