Радость моих серых дней (СИ)

— Я не могу, — упирается та.
Боится, а упирается. Мужа больше рассердить страшится, чем незнакомца. Такие порядки. Я её понимаю. Знаю правила. За кров, за еду, за работу я ей всё же благодарна. Иду на выручку.
— Дарина Саидовна, позвоните Валиду Бекхановичу, спросите позволения, — шепчу я в слезах.
Не стоят они того, чтобы Тихон грех на душу взял. Без него мне худо будет. Не справлюсь.
Он кидает на меня недовольный взгляд и бросает женщине:
— Звони. — И мне: — А ты помалкивай! Не женское это дело. Не в твоём положении. Тебе поберечься нужно.
— Валид, — спешно говорит в трубку Дарина. — Тут с тобой поговорить хотят.
Она отдаёт трубку гостю и неслышной тенью скрывается в темноте коридора.
Я продолжаю собирать вещи. Хочу скорее покинуть этот дом. Надеюсь, что навсегда. Надеюсь, мне больше не потребуется помощь этих людей. Лучше от голода и мороза умру, но только не в борделе.
Не слушаю, что Тихон говорит Валиду. Его тихие речи пугают меня больше крика.
— Мамаша, — громко зовёт он минут через десять.
Дарина возвращается и принимает назад телефон. Выслушивает указания. Хмурится. Не нравится ей решение мужа, но подчиниться приходится.
Уходит снова. Наконец приносит мои документы, и я выдыхаю. Свободна.
— Готова? — спрашивает Тихон.
— Да.
— Ну поехали.
  
Глава 36
 
Он.
Сердце колотится со скоростью бешеной. Мою девчоночку — в бордель? Кулак против воли летит в мразь с грязным ртом. В последний момент мозг включается. Корректирую траекторию. Бью со всей силы в дверной косяк. Боли не чувствую. Лишь ярость. Злость, что выхода просит. Если бы не девчонка за спиной, убил бы эту тварь на месте. Размазал бы как таракана.
Не терплю отказа. Чувствую, что сдержанность покидает меня. Подводит. К самому краю. К черте жирной. Но девчоночка как чувствует, влезает в разговор.
Недовольный, но понимаю, что права она. С бабой этой толку говорить нет. А с мужиком её проблем не составляет договориться.
Выхватив документы, проверяю. Всё на месте: паспорт, СНИЛС и медицинский полис. Прячу во внутренний карман.
— Готова? — спрашиваю.
— Да, — отвечает тихо.
— Ну поехали.
Беру её нехитрые пожитки. Сомневаюсь, что пригодятся. Я ей всё куплю. Новое. Самое лучшее. Чего она достойна. Окуну в роскошь. Шелка и меха надену. И бриллиант на палец.
Вот чего она достойна.
А не грязной комнаты и работы поломойкой с отвратительной перспективкой на обозримое будущее.
В лифте снова стоим так близко, что чувствую толчки. Странные. Дивные. Жаль, что руки заняты пакетами. Прижимаюсь теснее. Понять пытаюсь. Что это за диковинные движения?
Девчоночка перехватывает мой взгляд и опережает вопрос:
— Икает.
— Это не опасно? — спрашиваю шёпотом.
— Нет, — отвечает. — Теперь главное хотя бы ещё 4–5 недель доходить. В идеале — 7–9.
— Доходим, — смотрю в её глаза, и она улыбается одними губами.
— Доходим, — повторяет еле слышно.
***
Мы в самой лучшей клинике. Знаю, потому что у моего юриста жена тут недавно рожала. Усаживаю девчоночку в мягкое кресло, а сам отхожу позвонить.
— Глеб Борисович, здравствуйте, дорогой! Как врача звали, что роды у вашей супруги принимал?
— Здравствуйте, Тихон Александрович! А что?
Говорю, как есть. Что помощь нужна. Специалист опытный. Проверенный. Не хочу кому попало здоровье девушки и ребёнка вверять. Слышу имя в ответ. Благодарю сердечно. Прощаюсь коротко.
Возвращаюсь, а девчоночки нет. Как ветром сдуло. С ресепшн на меня внимательно смотрят две пары глаз.
— Здравствуйте! Мы можем вам помочь?
— Здесь жена моя сидела. Не видели, куда пошла? Может, в уборную дорогу у вас спрашивала?
— А как она выглядит? — уточняет одна.
— Маленькая, худая блондинка. Живот большой. — закипаю я. — Коричневое платье ниже колен. Платок на шее. Яркий. Слегка затылок покрывает.
— Она на улице, — белеет лицом другая.
Удивлённо вскидываю брови и пересекаю холл. Вижу, стоит за стеклянными дверями. Спиной ко входу.
 
— Ты зачем вышла? — спрашиваю. — Тебе плохо?
— Тихон, — шепчет она. — Поехали в обычную больницу. Я не хочу в эту.
— Что за чёрт? — хватаю её плечи и грубовато разворачиваю.
Глаза её мокрые от слёз. Стискиваю зубы. Понимание озаряет. Недоброе такое понимание.
— Они меня попросили уйти, — выдыхает она. — Конечно, видно же, что у меня нет таких денег. Поехали, прошу тебя. В любую больницу рядом с твоим домом.
— Эта — лучшая во всей Москве. — отрезаю. — И она рядом с домом. Сейчас они тебя примут, как подобает в таких заведениях принимать таких важных пациентов.
Она краснеет, отнекивается. Беру её за руку и веду обратно.
— Администратора мне, — кричу на куриц с ресепшн. — Живо!
Тут же передо мной вырастает ухоженная дама лет пятидесяти.
— Здравствуйте, чем я могу вам помочь?
— Эти ваши девки выставили мою жену за дверь. Нарядом не вышла для вашего лощённого заведения. — рявкаю на неё. — Вы тут одурели совсем? Мне рекомендовали вашу клинику как лучшую в своей специализации во всей столице! Что за хамское отношение к клиентам? Мой юрист, Глеб Борисович Живнов, лично поручился, что нас примут и окажут все необходимые услуги. Что мне теперь, в поликлинику по месту прописки идти, если даже рекомендациям столь уважаемого человека нельзя верить?
Администратор меняется в лице и бросает убийственный взгляд на регистраторов.
— Приносим свои глубочайшие извинения… Как я могу к вам обращаться?
— Тихон Александрович Евстратов, — бросаю ей хмуро и вывожу вперёд девушку. — Это моя супруга, Севиндж Васильевна.
— Севиндж Васильевна, приносим вам извинения за случившееся недоразумение и доставленные неудобства, — лебезит женщина. — Меня зовут Татьяна Львовна Максимова, отныне я буду вас везде сопровождать. Вы хотели бы пройти полное обследование? Или вы хотели бы уточнить что-то конкретное? У какого врача вы хотели бы наблюдаться?
— Мы хотим пройти полное обследование и наблюдаться у Касьянова, — нетерпеливо перебиваю. — Он сегодня на месте?
— Да, конечно, — она улыбается. — Вы можете подождать супругу в нашем кафе.
— Я буду сопровождать её, — качаю головой. — Уже имел глупость оставить её одну в вашем заведении.
Женщина покрывается красными пятнами.
— Начнём с анализов, — нервно улыбается она. — Нам туда.
  
Глава 37
 
Она.
Мне выдают баночку для сбора анализа мочи и показывают, где туалет. Тихон подпирает стену напротив двери и смотрит мне вслед.
Поначалу мне было стыдно. Когда эти красивые стройные девушки попросили меня уйти. От того, как смотрели на меня. Осуждающе. Словно на нищенку, что поглазеть пришла.
Знаю, я не подхожу для этого места. Моё платье стоило триста рублей на распродаже. Оно не для беременных, но большего размера, чем необходимо. И тянется хорошо. На ногах дешёвая обувь. Сумка из фикс-прайса. Я из другого мира.
Но Тихон нет. Он держится гордо и знает, чего стоит. И щедро даёт то же своему ребёнку. И мне — потому что пока мы единое целое.
Мне страшно представить сколько стоят услуги в этой клинике. Здесь совсем не похоже на больницу. Скорее — на отель. Курорт.
Произвожу необходимые манипуляции. Плотно закрываю крышку на пластиковом контейнере. Выхожу за дверь.
— Давай, я отнесу, — Тихон тянет руку, смущая меня.
Его самого не смущает ничего. Если бы не Татьяна Львовна, я бы воспротивилась. Но при ней не могу. Не хочу. Ставлю баночку в его раскрытую ладонь и отвожу взгляд.
— Спасибо, Тихон. Очень любезно с твоей стороны.
Меня ведут в лабораторию. Сдаю кровь на общий и клинический анализы, на паразитов, венерические заболевания, вирусы и ещё что-то. Не запоминаю.