Радость моих серых дней (СИ)

— У меня был старший брат, — усмехаюсь. — И смею тебя уверить, иногда быть младшим — это не то, что мы себе представляем. Мой брат Тихомир был занозой в заднице, вечно искал приключения. Едва я начал ходить, приходилось вечно спасать и выручать его из разных бед. Вытаскивать из драк. Я рано повзрослел, потому что Тихомир не давал спуску.
— А сейчас? Что-то изменилось? — с улыбкой спрашивает девушка.
Я застываю.
— Да, Севиндж. Всё изменилось. Тихомир погиб в двадцать три года. Его… убили на войне. — приглушённо говорю ей.
Девушка меняется в лице. Она ничего не говорит. В чувстве такта ей нет равных во всём мире. Она просто обнимает меня. Поднимается на цыпочках. Кладёт острый подбородок на плечо. Прижимается щекой к моей. Чувствую, как сильно бьется её сердце. Как оно болит за меня. Чувствую, как по её лицу струятся молчаливые слёзы. Она оплакивает моего брата. Чужого человека. Незнакомца.
Она оплакивает мою потерю. Потому что… она хороший, светлый человек. Который умеет любить. Потому что она любит.
Потому что она любит меня.
***
В день её рождения у меня по планам обход. Я мог бы пойти в другой раз, но она упрямо молчит и не признаётся. Не могу же я сказать, что знаю. Знаю о ней куда больше, чем она успела мне рассказать.
Знаю, что это некрасиво. Но я пытаюсь обезопасить её. Пока мы здесь, в Москве кипит работа. Мои друзья поднимут всё, что смогут, и я найду её обидчиков.
Ей не придётся оглядываться по сторонам. Даже если меня больше не будет рядом.
Ранним утром я выскальзываю из тёплой кровати и ухожу в лес. Время идёт к весне. Это чувствуется в удлиняющихся световых днях. В опадающих сугробах. В проталинах на полянах и тропинках. В пении птиц. Солнечный воздух пахнет весною.
В девятом секторе натыкаюсь на тушу молодого волка. Опускаюсь на корточки и внимательно осматриваю. Подстрелили. Максимум два дня назад. На снегу остался кровавый след — зверь сумел уйти с места засады браконьеров.
Иду по звериным следам. Километра через четыре натыкаюсь на залитую солнцем поляну. Здесь весна уже вовсю отвоевала у зимы время. Среди сухой прошлогодней травы по полянке разбросаны яркими синими мазками цветочки. Подснежники.
Осматриваюсь вокруг. Нахожу, откуда тянется след, и иду дальше. Ещё километра полтора. Вижу брызги крови под деревьями. Здесь зверь столкнулся с человеком. Людьми. Следы трёх человек повсюду. Натоптано.
Мне интересно, куда они направлялись. Откуда — примерно понятно. Там, за южным склоном горы, проходит федеральная трасса. Есть и небольшое поселение. Если бросить машину в селе, то по прогулочной тропе как раз примерно сюда и выйдешь.
Но абы кто здесь не разгуливает. Тем более, с оружием.
Продолжаю идти по следам уже человеческим. Моя подведомственная территория подходит к концу, дальше — территория Олега. И почти на границе наших владений вижу небольшую пещеру. Следы ведут прямо в неё. А потом уходят в обратном направлении, но чуть южнее. Обратно возвращались по другой тропе.
Замираю. Неужели это и есть их схрон? Столько лет искал и не решаюсь поверить. Не решаюсь проверить.
Включаю фонарь и иду в пещеру. Здесь сыро. Запах затхлый, почти приторный. Стены сужаются. И я вижу их.
Ящики. В них — оружие и пакеты с белым порошком. Героин. Помечаю на карте точку. Теперь дело за малым. Подкараулить и выследить.
Но я в растерянности. Иду назад. След в след. Надеюсь, что не скоро явятся. Не обнаружат меня. Не обнаружат Севиндж.
Уже перестал надеяться, что мне повезёт. Сдался. Готов был бросить поиски. Выбрал спокойную жизнь. Счастливую. Оставил отравляющие мысли о мести. Выбрал её.
А теперь я в смятении. Не хочу. Не готов. Это открытие выбивает хрупкую почву из-под ног. И я злюсь. На себя. Потому что знаю, что не смогу стать для неё опорой, пока не закрою эту чёртову дверь.
Дверь в моё прошлое.
  
Глава 27
 
Она.
Сегодня день моего рождения.
 
Я просыпаюсь одна в холодной постели. Солнечно. Здесь, на юге, весна приходит раньше, чем в серой Москве.
Я готовлю пир. Маленький праздник для нас двоих. Я не стала говорить Тихону про важную для меня дату. Не хотела, чтобы он менял свои планы. Не хотела, чтобы он знал заранее. Скажу ему, когда вернётся.
К обеду у меня всё готово. Но Тихона нет.
Я надеваю красивое платье. Расплетаю косы. Подхватываю волосы гребнем, чтобы спереди пряди не лезли в лицо. Беру энциклопедию и читаю в кресле, ожидая возвращения мужчины.
Его нет долго. Слишком долго. Время уже близится к пяти вечера. Я начинаю переживать.
С облегчением слышу приветственный лай Полкана и лёгкий стук в дверь. Распахиваю и наконец вижу его.
Тихон улыбается и держит руку за спиной.
— С днём рождения, милая моя девочка, — говорит он и протягивает мне букет подснежников.
Сине-голубые цветы так похожи на камни в гребне! Они прекрасны. Я бросаюсь на шею мужчине и целую его.
— Спасибо, Тихон! — умиляюсь я. — Кругом снег, а ты принёс цветы! Как, скажи, после этого мне не поверить, что ты — сказочный персонаж?
— Эту сказку я пишу только для тебя, Севиндж, — шепчет он в мои волосы.
Он устал. Я вижу это по его лицу. Это. И ещё что-то. Какое-то смущение. Какие-то мысли.
— Я быстро в баню, а ты накрывай на стол, — говорит он.
***
Мы неторопливо ужинаем и разговариваем. Как все дни до этого. Но что-то изменилось. Я чувствую это. Словно… Тихон изменился. Но он такой же, каким был вчера. Это неуловимое чувство. Я едва ощущаю его. Оно не угнетает меня. Напротив. Кажется, что скоро страница перевернётся и начнётся новая глава.
— На днях поедем в город, — сообщает Тихон. — Мне нужно уладить пару вопросов. Заодно выберем тебе подарок.
— Мне ничего не нужно, — поспешно отвечаю и шепчу. — Точнее, я хочу кое-что, но это нельзя купить.
Краснею под его внимательным взглядом. Вижу, что он точно знает, чего хочу. В его глазах восхищение. Нежность. И, возможно, в самой глубине — любовь. Я чувствую, как он меняется. Как становится ближе. Но он пока не готов признаться в этом. А я уже почти не могу молчать.
— Ты готова, Севиндж? — тихо спрашивает мужчина, накрывая мою руку своей.
— Да, — уверенно отвечаю я, глядя прямо в его глаза.
Я люблю тебя, Тихон. Я доверяю тебе.
Он берёт меня на руки и несёт в постель. Нам некуда спешить. И он не торопится. Медленно раздевает меня. Гладит тело руками. Разжигает желание. Покрывает поцелуями. Ласкает губами.
Опускается всё ниже, пока не начинает терзать мою нежную плоть своим языком. Проникает пальцами иначе. Сначала один, потом второй. Растягивает под себя. Чтобы хоть как-то подготовить.
Я взрываюсь от пьянящего удовольствия. Мир вокруг сияет миллионами разноцветных огней. И пока я не пришла в себя, Тихон нависает надо мной.
— Не бойся, Севиндж, — шепчет он в мои губы. — Я постараюсь не делать тебе слишком больно.
Чувствую, как горячая головка упирается прямо во вход. Тихон замирает в нерешительности, и я поднимаю бёдра навстречу ему. Он смотрит прямо в мои глаза. И резко входит.
Я не чувствую боли. Небольшой дискомфорт от непривычного наполнения. Тугого. Приятного. Правильного. Сейчас мы едины. Соединённые самым естественным образом. Сплетены. Две части чего-то большего. Две половины от целого.
Его глаза горят разнообразием эмоций. И я вижу это. Вижу, что он тоже любит меня.
Обнимаю его тело руками. Тяну ближе. Обхватываю его ногами. Тихон целует меня. В его поцелуе больше нет сдержанности. Одно слепое желание обладать. Желание и обещание. Быть рядом. Любить. Дарить наслаждение.
Он опускает руку от моего лица и ласкает сосок. Немного меняет угол наклона. Угол наполнения. И я чувствую волну дрожи, растекающуюся по моему телу.