Радость моих серых дней (СИ)

Двигаю пальцем вдоль складок. Скольжу. Мягко проникаю. Насаживаю, имитируя порочную скачку на члене.
Ласкаю твёрдый клитор ладонью, пока палец стимулирует точку g. У неё внутри чертовски горячо. Узко. Влажно. Представляю, как однажды возьму её в такой позе. Физически ощущаю это. Фантастика.
Ускоряюсь. Не хотелось бы, чтобы Витюша пришёл в самый неподходящий момент. Хочу успеть насладиться ею. Довести начатое до конца.
Она дрожит и глаза закатывает. Врываюсь жадно в её рот и сильнее к себе прижимаю. Пальцем усиливаю давление внутри, ладонью — снаружи.
Вижу, девчоночка в лице меняется. Пугается внезапно. Понимаю — близка. Такое порочное удовольствие для неё станет откровением. Но окрасит яркими красками её жизнь. И мою.
Грубо вторгаюсь в её рот. Отрезаю возможность возражения. Крепко держу вплотную к себе. Не даю сопротивляться. Подчиниться заставляю. В грех нырнуть за мной.
Целую её без остановки. Мы задыхаемся от недостатка воздуха. Жадно хватаем секундными дозами. Вспышками между натиском моих губ.
Ещё сильнее на палец насаживаю и по кругу ладонью растираю кнопку горящую. Бусину жемчужную. Тугую. Жаждущую прикосновений.
Тело под моими руками напрягается. Выгибается дугой навстречу моей груди. Бьётся. Отбивается руками. Отстраниться желает. Отодвинуться от меня. Прекратить. Пугается незнакомых чувств.
Да только нет у неё столько силы. А я не поддаюсь. Знаю, чего добиться хочу.
Лишь продолжаю движение.
Тело в руках бьется. Дрожать начинает. Стоны изливаются в мой рот. Расслабляется. Отдаётся в волю мне. И наконец протяжно стонет.
— Ааааах, Тиииихон!
Пульсирует, сжимается, расслабляется. Тёплая волна влаги вырывается и пропитывает мне штаны. Ощущаю, как мокро мне становится. Тесно. Член распирает. Горит. Требует разрядки.
Вторая волна влаги вырывается. Орошает мою ладонь. Брызги летят во все стороны.
— Аааах, Тиииихон! — стонет она и продолжает извиваться на мне.
Третья волна влаги вырывается. Пропитывает мои штаны. Касается члена. Представляю, как насаживаю её. Растягиваю тугое лоно и плотью своей наполняю. Тру её влажной, сочащейся щелью о вздыбленный кол. Распухший до боли. Влага обволакивает головку и стекает по стволу. С рычанием болезненным терзаю её губы. И спускаю обжигающее семя прямо в штаны.
Извлекаю мокрую руку и об штанину вытираю. Девчонка голову склонила на моё плечо и затихла.
— Эй, — тихо зову я. — Всё хорошо?
Заходится в рыданиях. Я теряюсь. Только что стонала от удовольствия, а тут — слёзы. Испугал? Растерялась от незнакомой реакции?
— Девочка моя, — шепчу ей на ухо. Прислушивается, но рыданий не прекращает. — Всё хорошо. Всё прекрасно. Ты — большая умница. Такая отзывчивая на ласки. Так отдаёшься наслаждению! Многие опытные женщины могут тебе позавидовать.
— Прости, Тихон, — рыдает она. — Прости. Я больше так не буду.
Я мягко смеюсь от понимания.
— Будешь, — заверяю. — Со мной будешь. Посмотри на меня.
Головой мотает.
— Стыдно, — шепчет. — Мне так стыдно!
— От того, что оргазм испытала? — спрашиваю. — Яркий, эмоциональный, ошеломляющий? Прекрасный? Запоминающийся?
— От того, что не сдержалась… — качает головой.
— Посмотри на меня, — приказываю.
Поднимает заплаканные глаза. Во взгляде извинение. Качаю головой.
— Твоё тело — удивительный механизм. Во время оргазма ты способна, как и я, выплёскивать особый секрет. Твоё тело вырабатывает его в ответ на удовольствие. Тебе не нужно смущаться. Посмотри, как я желаю тебя! Мои мысли только тобой охвачены. Ты — очень горячая. Отзывчивая. Страстная. Отбрось свои страхи. Ты создана для этого удовольствия. И я могу тебе его дарить. Вид тебя кончающей сводит меня с ума. Не вздумай стесняться и замыкаться. Я не причиню тебе зла. Не сделаю ничего, что могло бы тебе навредить. Верь мне. Не бойся.
Целую её. Отсекаю все сомнения. Отдаю ей всё своё желание и страсть. Хочу, чтобы знала. И не вздумала сомневаться. Ни на секунду.
— Теперь ты заводишь меня ещё больше, — говорю. — Останавливаться не хочется. Только рядом с тобой быть. Касаться тебя. Очень мне по вкусу такое развлечение. А тебе понравилось? Каково было? По-новому?
 
Её глаза загораются.
— Да. В этот раз было… Интенсивнее.
— Будет ещё лучше. Раз за разом. — обещаю ей. — Давай приведём себя в порядок? Мои штаны изрядно пострадали. Ты кончила мне на штаны, а я — в. Тебе нужно сменить трусики и платье.
Несу разную ерунду лишь бы отвлечь её. Или себя. Не знаю. Если бы не Витюша, распластал бы её сейчас на кровати. Хотя, после выброса энергии, единственное, чего хочу, это прижаться к ней и поспать.
  
Глава 17
 
Она.
Я хотела его поцеловать. Поэтому выбрала первый вариант.
Но если бы знала, к чему он приведёт, не целовала бы.
Как только его палец неспешно проник и заскользил внутри меня, я почувствовала себя странно. Пугающе. Тихон мягко массировал стенку лона. Вызывал чувство сдавленности.
Я испугалась. Хотела, чтобы прекратил меня трогать. Чувствовала напряжение, какого ещё не испытывала. Всё было иначе. Так же приятно, но иначе. Меня пугала реакция моего тела.
Он довёл меня до вершины наслаждения, но произошло кое-что. Я чуть со стыда не сгорела. Я…. описалась. Кажется. Иначе почему из меня вытекало сколько жидкости? Это ужасно! Он больше никогда не захочет меня трогать. Ему будет противно.
Но Тихон лишь смеётся в ответ на мои слёзы. Убеждает, что всё прекрасно. Я смущена ещё больше. Ему, выходит, понравилось?
Так, что он кончил в штаны? Только от того, что я сделала это? Вообще от меня?
И самое странное, пугающее, что и мне понравилось. Действительно, ярко. Чувственно. Я ощущаю слабость во всём теле.
Когда Тихон ставит меня пол, ноги подгибаются и я едва не падаю. Мужчина подхватывает меня и выдаёт мягкую понимающую улыбку. Помогает снять платье и стягивает трусики. И усаживает на кровать. Нежно промакивает мягким полотенцем между ног, вынуждая вздрогнуть. Улыбается порочно, наклоняется слишком близко и дует на складки чувствительные. Заставляет меня думать о иных ласках.
Он протягивает мне свитер, легинсы и кружевные трусики. Жадно смотрит, как я их надеваю. Я одеваюсь быстро, помня про гостя. Он может вернуться в любой момент.
Тихон с трудом стягивает мокрые штаны вместе с трусами, и я поспешно отвожу взгляд. Он усмехается. Вытирается тем же полотенцем. Надевает сухое бельё, и я дышу ровнее. Тихон натягивает спортивные штаны и меняет кофту.
Сгребает в кучу наши вещи. Протирает пол. Его лицо спокойное и расслабленное. Довольное. Как у сытого зверя.
Садится на кровать и меня к себе прижимает. Целует макушку.
— Неужели ты никогда раньше не испытывала удовольствия? — внезапно спрашивает.
— Нет, — я отстраняюсь. — Никто никогда не касался меня… Там. И вообще. Нигде не касался.
— А сама? — замирает.
— Нет, — отвожу взгляд. — Меня учили, что это неправильно. Что богопротивно. Что не пристало воспитанным девушкам касаться самой или позволять другим…
— Ну и глупость! — смеётся мягко Тихон. — Ты словно создана для удовольствия. Твоё тело заточено под ласки. Теперь, зная это, разве сможешь отказаться в сторону меньшего?
— Если придётся, — отрезаю. — Если бы я не попала сюда, то и не узнала бы, что так бывает. Возможно, дядюшка выдал бы меня замуж за уважаемого человека. Я стала бы ему достойной женой, хорошей хозяйкой в его доме, родила бы ему детей. Но, не уверена, что он озаботился бы такими вещами, как моё удовольствие.
— Посмотри на меня, — говорит Тихон, и я послушно поднимаю лицо. — Ты самая красивая девушка, которую мне довелось видеть. Твоё тело прекрасно. Ты прекрасна. Пообещай мне, что никогда не станешь жить с человеком, который не будет желать возносить тебя на самую вершину наслаждения. Который будет желать только брать. Снимать сливки самому.