Последний долг (ЛП)

 Тебя это смущает? 
 Это заставляет тебя ненавидеть меня? 
 Если да, то я не буду просить у тебя прощения. Но знай, я всем сердцем верила, что у тебя есть потенциал сделать то, что я не смогла. Я предпочла тебя ей — Жаклин. 
 Я приняла это решение. Правильно или неправильно. Я никогда не узнаю. 
 Наблюдая, как ты взрослеешь, я просто знаю, что у тебя есть сила покончить с этим. И это был риск, за который я была готова заплатить. Ты была тем, на кого я возлагала все свои надежды. Ты была тем, кто спас нас всех. 
 Я люблю тебя, Нила, Дорогая, моя драгоценная дочь. 
 Простишь ты меня или нет, но я никогда не перестану заботиться о тебе, никогда не перестану наблюдать. 
 Пожалуйста, попытайся понять. 
 Я поставила на карту наши жизни, чтобы спасти еще стольких людей. 
 Спасибо тебе за то, что ты такая храбрая. 
 С любовью, твоя мать. 
***
Жаклин?
Кто, черт возьми, такая Жаклин?
Нила уронила письмо.
- Что она имеет в виду? Она пожертвовала мной? - Ее эмоции нахлынули одной огромной волной вопросительных знаков. - Что это значит?!
Жаклин.
Жаклин.
Кто, черт возьми, такая Жаклин?
Выйдя из транса, я оттащил Нилу от стола, коробки, записки.
- Нила, все в порядке. Не надо...
 Страница 39 
Ее черные глаза встретились с моими, широко раскрытыми и полными ужаса.
- Все в порядке? Как ты можешь так говорить? Все это время я ненавидела своего отца за то, что он позволил тебе забрать меня, но я только что узнала, что моя мать была той, кто организовал это? Он хотел спрятать меня, Джетро! И она остановила его! Она должна была защищать меня. Скажи мне, как все это может быть нормально? Я не понимаю! Сначала я узнаю, что мою бабушку никогда не убивали, а теперь я узнаю, что у меня есть еще одна... что? Сестра?
Мои пальцы вцепились в ее локти, но она вырвалась из моей хватки.
- Нет! Не прикасайся ко мне.
Она сбросила перевязь и схватилась рукой за волосы.
- Что это значит? Жаклин? Я должна знать кто она такая, что всё это значит.
Она повернулась ко мне.
- Кто такая Жаклин, Джетро? Скажи мне!
Я стоял там, потрясенный ее эмоциональным волнением, желая, чтобы у меня были ответы.
Но у меня их не было.
Я понятия не имел, кто такая Жаклин.
Я развел руками в знак поражения.
- Хотел бы я знать, Иголочка. Мне жаль. Моя семья десятилетиями наблюдала за вашей, и ни разу не появлялся никто по имени Жаклин.
Нила тяжело дышала, ее слезы высохли, вместо этого ее наполнил гнев. Ее взгляд метнулся к окну, где едва различимые очертания нашей объединенной семьи стояли вокруг деревянной пирамиды.
Ее руки сжались в кулаки, на лице промелькнула боль от перелома.
- Я знаю, у кого будут ответы.
Мое сердце остановилось.
Я сделал шаг к ней, пытаясь схватить ее, прежде чем она сделает что-нибудь безрассудное.
- Нила, послушай меня. Успокойся. Ты не можешь идти туда в таком состоянии. Ты не можешь...
- Я не могу, не так ли?
Она шагнула вперед, увернулась от моей хватки и схватила коробку со стола. Письмо скомкалось внутри, когда она захлопнула крышку.
- Моя мать только что очистила свою душу, вывалив десятилетние секреты. Это несправедливо. Как она могла так поступить со мной? - Она шмыгнула носом, ее черные глаза наполнились льдом. - Я не позволю, чтобы это сошло ей с рук. Мне нужны ответы, и я хочу получить их сейчас.
- Нила... не надо. Подожди. Остановись...
Она оскалила зубы.
- Не указывай мне, что делать, Кайт. Она была моей матерью, и это моя гребаная история. Я заслуживаю знать, что она имела в виду.
Я споткнулся, чтобы схватить ее.
- Ты не должна, не сегодня вечером...
Смяв коробку, она сердито посмотрела на неё.
Повернувшись на каблуках, она выбежала из комнаты, оставив меня стоять в полном одиночестве, гадая, какие секреты мы не должны были раскрывать.
 
Проклятая Эмма.
Возможно, рассказы о мертвых должны оставаться мертвыми.
Правильно ли я поступил?
Неужели я только что сдержал обещание призраку и по глупости разрушил наш тщательно созданный мир?
Я не позволю этому случиться.
- Нила!
Я бросился за ней, сбежал по лестнице и рванулся по траве.
Дни бега на беговой дорожке дали ей хорошую фору, и я не успел добраться до нее вовремя.
Я не мог остановить ее, когда она резко остановилась перед своим отцом.
Я не мог помешать ей швырнуть коробку ему в лицо.
И я не мог остановить поток вопросов, льющихся из ее души.
***
- Кто, черт возьми, такая Жаклин?
Я стояла, дрожа, перед отцом, борясь с волной головокружения.
Текс выглядел почти комично, когда замер, разинул рот и провел дрожащей рукой по лицу.
- Как... как ты узнала это имя?
Пригнувшись, я вырвала письмо из коробки у его ног и сунула ему в грудь. Ви подошел ближе, привлеченный атмосферой враждебности и вопросами.
- Мама только что сказала мне.
Текс сглотнул.
- Что? Как?
Джетро прибежал трусцой по лужайке с суровым выражением лица.
- Нила... Возможно, сейчас не лучшее время.
Я резко повернулась к нему.
- Если не сейчас, то когда?
Указывая на готовый вспыхнуть костер, я рявкнула:
- Я думаю, сейчас самое подходящее время. Покончить с этим, Джетро. Вот что это такое, и это то, что мой отец должен мне.
Оторвав взгляд от Джетро, я уставилась на Текса.
- Итак, скажи мне. Кто, черт возьми, такая Жаклин?
- Ниточка…что происходит? - Вон толкнул меня в плечо своим. - Что тебя так расстроило?
Мой отец не поднял глаз, читая то же самое письмо, которое я только что прочитала. Его лицо стало болезненно-желтым.
Мой голос дрожал, когда я переводила взгляд с моего близнеца на отца.
- Мама оставила записку. - Я указала на неё, колышущеюся на ветру в пальцах Текса. - Вот эту. Она не только сказала мне, что на наша бабушка никогда не платила Долг по наследству, но и принесла меня в жертву девушке по имени Жаклин. Итак, мой вопрос... кто она?
- Святое дерьмо. Какого хрена?
Потирая челюсть, Ви взглянул на Текса.
- Ну? Я думаю, мы заслуживаем того, чтобы знать.
Глубоко вздохнув, Текс закончил читать. Его взгляд метнулся к Джетро, прежде чем остановиться на мне и Ви.
- Она твоя сестра.
Я уже догадывалась об этом, но все равно было больно.
- Старшая сестра?
Старшая, которая должна была заплатить долг. Сестра, которая должна была защитить нас, будучи избранной, а не спасенной.
Джетро подошел ближе, заслоняя меня от ветра.
- Я думаю, тебе лучше выложить всё как есть, Текс.
Текс кивнул, сражаясь с призраками и вещами, о которых я никогда не знала. Как он мог хранить такую тайну? Как мог мой собственный отец быть совершенно незнакомым человеком?
Взяв коробку, я прижала ее к себе, ожидая ответы.
Его тело напряглось, мысли собрались в потоки, готовые сказать мне правду.
- Тут особо нечего сказать. Мы с твоей матерью познакомились молодыми. Мы никогда не планировали детей — она с самого начала испытывала отвращение к мысли о детях. Но таблетки не помогли. Когда мы узнали об этом, то несколько дней мучительно думали, что делать. Мы не могли сделать аборт, так как мои родители были очень религиозны и недавно умерли, что заставляло меня ненавидеть разрушать новую жизнь. Мы были слишком молоды, чтобы сделать выбор, поэтому решили позволить жизни сделать это за нас. Мы поженились, потому что любили друг друга, а не потому, что Эмма была беременна, и мы устроили свою жизнь. Однако вместо того, чтобы это было счастливое время, оно было наполнено тайнами и напряжением. Меня все это не волновало — странность того, что я взял ее имя. Странность ее семейной империи и невысказанные обязательства. Я был счастлив создать нашу семью молодыми. Эмма... она не была. Меня ввели в бизнес, и мы были финансово обеспечены. Мы могли бы начать строить нашу собственную семью. На ранних сроках беременности мы узнали, что она носит не одного, не двух, а трех детей. Шок быстро сменился счастьем, и я был рад, что она происходила из рода, в котором часто была многоплодная беременность. Я превратил свой домашний офис в большую детскую с тремя кроватками, тремя качелями, тремя мобилями. Всего по три штуки. Но что бы я ни говорил и как бы я ни был взволнован, Эмма отгораживалась от меня. Чем ближе к родам, тем больше она плакала, нуждалась в пространстве и отталкивала меня. Наш местный врач посоветовал мне оставить ее в покое — некоторым женщинам требуется время, чтобы смириться с изменением своего тела и неопределенным будущим. Итак, я дал ей время. Я был рядом с ней, я оставлял ей записки, в которых рассказывал, какой удивительной будет наша жизнь, какими идеальными будут наши дети, и как я был счастлив состариться вместе с ней...