Роза для навигатора (СИ)
Я села на одну из лавочек — совсем по — земному оформленную, с гнутой кованой спинкой на трогательно изогнутых ножках. Меня приняли в стажёры, буду учиться. Там, может быть, Кев наконец-то очнётся. Рано или поздно мы поймаем Мелкого с компанией. И…
И я останусь на стационаре, летать навигатором дальше.
Время обратного хода не имеет.
Несмотря на хронопрыжки.
* * *
На обратном пути я решила заглянуть в медблок, проведать Кев. Она всё еще находилась в искусственной коме, выводить её оттуда врачи не спешили. Докторам виднее, не так ли? Но что-то лечение совсем уж затянулось. Галактическая медицина, и сравнивать с нашей, из двадцать первого века, нечего. И вот. Не могут поставить на ноги раненую.
В реанимации — прозрачные боксы, с шлюзом. Входишь в него, там тебя дезинфицируют со всех сторон, и только после этого можешь попасть внутрь, к пациенту. Время посещения ограничено. И всегда видно, есть ли кто-то еще внутри. Можно тебе входить или нельзя. Пропускали исключительно по одному.
У Кев оказалось немало друзей среди стационарных, дня не проходило, чтобы я не наткнулась на кого-нибудь из них. Но сегодня…
Сегодня я увидела рядом с капсулой Кев доктора Санпора.
Он сидел на парящем блюдце, поджав ноги на манер Будды, — здесь так сидели все. Я умела, но не любила, и потому в отведенной мне квартирке первым делом завелись нормальные стулья. Бытовой службе стационара было без разницы, что изготавливать на заказ: порцию подушек под задницу или стул по человеческому дизайну. А вот больница обеспечивать мне комфорт не собиралась. Или стой или сиди, как все…
Санпор не видел меня. Неудивительно, глаз на затылке у него не было, а телепатическая восприимчивость перворангового изрядно притупилась его же собственными эмоциями.
Я поспешила очистить разум так, как Санпор учил меня, — тишина, темнота и лёгкий ветер, ни единой мысли. Некрасиво получится, если нарушу его уединение. Он ведь проведать Кев пришёл не просто так…
Друзья? Врач и сложная, вроде меня, пациентка? Всё вместе, и — что-то ещё. Касание кончиками пальцев прозрачной крышки медицинской капсулы-саркофага, светлая горькая грусть…
«У меня есть мужчина», — эхом отдались в памяти слова Кев, сказанные ею перед нашим безумным прыжком из пространственно-временной каверны в никуда, по сути, на смерть. Верила ли она в то, что я справлюсь? Не думаю. Она оценивала шансы. И надеялась. Что ещё ей оставалось…
Я тихонечко попятилась, стараясь держать при себе свои эмоции. Не захотелось мешать им. Уверена, Кев чувствовала, когда к ней приходили… уж Санпора-то не почувствовать…
Вот еще почему Санпор в меня так вцепился. Он не знал, что такого Кев во мне нашла, вряд ли ревновал — это было бы просто глупо, совсем не его уровень. Да и знал он причину этого брака. Я сама рассказала, и он, как телепат, видел, что не вру и не пытаюсь ничего утаить. Вот и решил помочь мне. В память о Кев, если той не удастся выкарабкаться. Другого объяснения я не видела.
Психолог-психиатр, по совместительству — особист, военный, телепат первого ранга… так ли бы он переживал за меня, не дай Кев мне статус через гостевой брак.
Она продумала всё! Наперёд. Там, где я истерила, как маленькая девочка, которой внезапно захотелось Луну с неба, Кев сохраняла ясный рассудок и скрупулёзно просчитывала все варианты, не упуская из виду ни один.
Несмотря на ранение.
Несмотря ни на что.
Ох, Кев! Выздоравливай побыстрее. Всем плохо без тебя. Твоим друзьям. Мне. Санпору…
Но на выходе из реанимационного блока меня поджидал врач.
— Маршав Сапураншраав, — назвал он меня полным именем, — пройдёмте, надо поговорить.
— Кев стало хуже? — встревожилась я.
— Состояние стабильно-тяжёлое, — сказал врач. — Но прошли все сроки, и вы, как официально зарегистрированная супруга, должны дать разрешение…
— Разрешение на что? — не поняла я.
Привычку всегда интересоваться деталями воспитал во мне папа. «Любой документ, — говорил он, — любое соглашение буквально с лупой рассматриваешь и все непонятные моменты оговариваешь на берегу. Потому что после того, как ты выразишь согласие и, самое главное, поставишь подпись, отказаться станет уже невозможно. Или очень сложно. Будь внимательна, дочь. Не принимай серьёзных решений бездумно…»
И вот здесь у меня тоже сразу дыбом встала шерсть. Какое разрешение? На что?
Врач объяснил. Я медленно переварила объяснение и осатанела. Оказывается, существует лимит лечения — не уверена в точном значении слов на маресхове, но по смыслу выходило так. Сорок дней. Если пациент не очнулся за это время, его отключают от систем жизнеобеспечения. И я должна дать на это разрешение, как единственный в зоне доступа, юридически близкий человек.
— Нет, — отрезала я. — Не дам.
— Почему? — невозмутимо спросил у меня врач.
Его не удивила моя реакция, насмотрелся, наверное, за время работы. Ему было любопытно, почему я отказываюсь, ведь только что мне разложили по полочкам, что к чему и почему. Маресао не могут жить без ответов…
Мои человеческие эмоции доктор не поймёт, это точно. Меня Санпор-то не всегда понимал, а уж сколько возился, то есть, был в теме больше всех остальных на нашем стационаре вместе взятых…
— Вероятность выжить у Кев ненулевая, — объяснила я. — Значит, надо продолжать лечение!
Врач сказал, что в таком случае лечение проводится за счёт пациента. Ну, надо же. И здесь медицина не бесплатная! То, что Кев получила ранение, будучи на службе, не считается, так что, ли? Не привези она с собой меня…
Интересно, у меня, как у супруги, есть доступ к счетам своей благоверной? Оказалось, есть. Да еще и полный! Лечение встанет в копеечку, и материальное состояние Кев здорово просядет… я правда не очень-то разобралась, в чём оно выражалось. Точно не в деньгах. Не в таких деньгах, как на Земле. Ну, Кев, извини, если ты копила на что-то серьёзное! Жизнь дороже.
Выживешь, решишь проблему, а пока…
Пока я дала согласие на всё, что требовало согласия. Кев будет жить. Похвалит она меня или не похвалит, вопрос уже другой.
Забегая вперёд, скажу, что ни слова я от неё не услышала.
Что означало только одно: Кев просчитала и это, когда принимала решение взять с собой человека из прошлого Старой Терры и оформить брак. Она хотела выжить.
Не могу судить её!
Каждый из нас хочет жить…
* * *
В нашей группе было шестнадцать человек. Ну, как человек… маресао все. Кроме меня, ещё одна девушка, остальные парни. Юные дуралеи, жизни не нюхавшие. Ни один из них не знал, каково это, противостоять паранормальной телепатической мощи Мелкого, ни один не вгонял корабль точно в центр хронопрокола под вражеским огнём. Ни один из них никого и никогда не терял… и дай им бог, еще не скоро встретиться с такими потерями. Рядом с ними я чувствовала себя старым солдатом.
Тренировки, тренировки, тренировки. Полёты… Я взялась учить маресхов, получалось не очень. Санпор объяснил мне, как выучил русский — всего за двенадцать дней. На первом телепатическом ранге всё просто. Кто-то из таких же перворанговых отдал память о том, как сам учил русский. Такой вот информационный пакет к общему пользованию. Сам Санпор сформировал такой же пакет, с поправкой на уже свой опыт, — после того, как перестал испытывать проблемы с акцентом! — и отправил в инфосферу маячок Мол, если надо кому-то, обращайтесь, помогу.
Утрирую, конечно. На самом деле всё происходит не так просто. Но быстро, факт.
Для меня подобный путь был закрыт полностью, несмотря на активированную, как выразился Санпор, паранорму. Без интеграции в инфосферу ничего не получишь. Я бы, может, согласилась, но меня пугала полная потеря самостоятельности у телепатов. Чем выше ранг, тем выше зависимость. Начиная с третьей ступени второго ранга ты уже не можешь жить без инфосферы. Санпор уверял, что ничего страшного, что никакой утраты индивидуальности нет и быть не может, и предлагал посмотреть на него. Похож он на часть коллективного разума или не очень.