Измена. Право на семью (СИ)

— Отвали, — выдавливаю зубную пасту на щетку. — И не пластиковый, а ухоженный.
— Но рожу его я хорошенько помял, — зло отзывается Валерий.
Я понимаю, что мне сейчас лучше засунуть зубную щетку в рот и промолчать, но я бы тогда не была собой, поэтому усмехаюсь.
— А целуется он неплохо, — вглядываюсь в глаза отражения Валерия, открываю рот и неторопливо веду жесткими ворсинками по задним зубам.
Я лгу. Я никак не могу оценить поцелуй Кирилла, потому что мне, если честно, он до лампочки, но почему бы не подергать Валерия за его распушенный хвост? Он выдыхает, выходит из ванной комнаты и хлопает дверью так громко, что дребезжит зеркало над раковиной. Неторопливо заканчиваю чистку, полощу рот и выплевываю вспененную воду. Интересно, как бы Валерий отреагировал, если бы однажды получил от моего любовника фотографию со мной и сообщение, что я его не люблю?
Фантазией тут не обойтись. Решительно выхожу из комнаты, кидаю взгляд на перевернутый комод и приваливаюсь к косяку. Валерий сидит на кровати и листает альбом с фотографиями. Судя по его глазам, он эти снимки тоже не видел.
— У меня вопрос, — скрещиваю руки на груди.
— Какой? — угрюмо переворачивает страницу.
— Вот сидишь ты такой важный на очередном совещании и получаешь фотографию от моего любовника, где я голая сплю, — сердито хмурюсь. — Твоя реакция?
— Я бы был недоволен, а после бы мы развелись.
— Вот как?
— А смысл мне жить со шлюхой?
— То есть тогда бы не встали вопросы о наследстве, наследниках и договоренностях двух семей?
— Именно, — вглядывается в свою фотографию с тем самым выражением “что ей опять не так”.
— Подожди, — возмущенно вскидываю руку в его сторону, — хочешь сказать, что я могла от тебя избавиться изменой?
Переводит на меня взгляд:
— Да, но также я бы приложил все усилия, чтобы забрать у тебя Соню. Что же за мать такая, у которой грудной ребенок, а она по мужикам скачет?
— Надо было успеть до моей беременности, — массирую переносицу и задумываюсь над тем, нашла бы я время для интрижки.
— Ты серьезно сейчас просчитываешь свою несостоявшуюся измену?
— А что? — поднимаю взгляд. — Почему нет?
— У тебя бы ничего не вышло, Вика, — откладывает альбом и самодовольно ухмыляется, — потому что ты в меня была влюблена.
Поднимается на ноги и шагает к двери, оправляя пиджак за лацканы и с хрустом разминая шею:
— А теперь я пойду проверю Кирилла, и отвезу его к мамочке.
  
Глава 41. Облажался
 
Мария охает в стороне, а Соня на ее руках смеется над мычанием Крилла. Лежит на траве, рожа у него и руки все в царапинах, ссадинах и тонких иголочках.
— Вставай, — подхожу к нему.
Убить бы его и закопать в саду прямо под окнами Вики. Я никак не могу взять себя в руки и успокоиться. Ярость переплелась с возбуждением, и я с трудом соображаю.
— И что же ты такой неуклюжий? — печально сетует Мария. — Это ж надо умудриться выпасть с балкона и прям в шиповник.
Кидаю на нее удивленный взгляд, и качает головой:
— Пьяный, что ли? — подмигивает мне украдкой.
— Ты обалдела, старая дрянь? — Кирилл садится, сплевывая кровавую слюну.
Соня хмурится и опять смеется, он кривится и выдергивает из ладони иголочки.
— Я сейчас тебе еще один полет устрою, — поскрипываю зубами.
Оглядываюсь и поднимаю глаза. На балкон выходит бледная Вика, поджимает губы и вскидывает подбородок. Не женщина прям, а королевишна, которая сейчас отдаст приказ казнить… Только вот кого?
— Кирилл, ты извини моего мужа, — говорит спокойно и даже высокомерно, — он в последнее время несдержан.
Соня с улыбкой тянет ручки вверх к балкону.
— Он у нас тоже внезапный и неожиданный, — Вика едва заметно щурится, будто намекает Кириллу на что-то.
Время замедляется. В солнечных лучах Вика торжественно прекрасна. Я вижу в ней не жену, а незнакомку, которую раньше не замечал. Я предпочел зацепиться за ее слезы, молчание, отстраненность, чтобы проигнорировать ее очарование. Сейчас ее надменность вызывает во мне мужское удивление. И не только я обескуражен, но и опухший Кирилл, которого я решительно подхватываю за подмышки и волоку прочь:
 
— Харе пялиться на мою жену.
— Вы ж почти в разводе, — рычит он.
— да кто тебе такое сказал? — рывком поднимаю его на ноги, разворачиваю и пихаю его в спину. — Пошел!
Спотыкается от моего толчка, падает на колени, а потом и вовсе на четвереньки. Соня заливается восторженным смехом.
— Доча, — голос Вики становится строгим, — не смейся над дядей.
— Это она в Юру пошла, — Кирилл опять сплевывает и покачиваясь встает на нетвердые ноги. — Узнаю его смех.
Оборачиваюсь на свою дочь, которая с ехидной улыбкой тянет кулачок в слюнявый рот.
— Ничего подобного, — Вика хмурится.
— Да есть что-то, — поднимаю взгляд. — Он тебе точно не отец?
— Нет! — рявкает и сжимает перила. — Просто она повторяет. Он при ней много смеется.
— Он, кстати, однажды ее учил, как смеяться, чтобы пугать людей, — Мария прижимает Соню к себе. — Она была в восторге.
Вика беспомощно переглядывается со мной, кусает губы и тихо приказывает:
— Тащи ее в дом, будем переучивать. Я от “дяди Юры” с косичками и в розовом платюшке умом двинусь.
— И какому смеху ты будешь ее учить? — я не могу удержаться от ехидного вопроса, пусть и понимаю, что сейчас лучше не колоть Вику издевками. — Я от тебя смеха вообще не слышал.
— Как это не смеялась? — вскидывает бровь. — А в машине после встречи с очаровательной Ладой? Хотя согласна, это не тот смех, которому надо учить Соню. Подожди секунду…
Грациозно откидывает волосы за плечи и кидает хитрый взгляд на меня. Улыбается и звонко смеется. Улавливаю в ее смехе легкое презрение, снисхождение и разочарование. Очень выразительно. Соня на руках Марии удивленно сосет палец и медленно моргает.
— Вот так надо смеяться, доченька, над мужчинами, — ласково улыбается Соне.
— Мне тоже стоит такому научиться, — в изумлении шепчет Мария и семенит мимо.
— У меня, кажется, сотрясение… — хрипит Кирилл, прижимая кулак ко лбу.
— Да какой же ты нытик, — хватаю его за шиворот и тащу прочь. — Ты и в детстве таким был. Понтов выше крыши, а как получишь, так сопли наматываешь.
— У меня хотя бы хватило ума не спалиться с изменой…
— Спорное заявление, учитывая, что ты выпал с балкона, — встряхиваю его. — И язык прикуси, а то живым до матери не доедешь.
Нет, не будет никакого Виктории Романовне развода. Завела, унизила, и теперь с крючка точно не соскочит. Вздумает хахаля найти по настоянию дяди, то закопаю его живьем на ее глазах.
Меня, значит, отталкивает, отбивается ложками, убегает, а тут глазки распахнула и не шевелится. Этот момент омерзительного поцелуя въелся в мозг глубоким ожогом. И где ее “не прикасайся”, “уйди”, “отпусти”?! Дрянь такая.
Хорошо целуется, мать его… Вот какие ей мужики нравятся. Женоподобные, в узких брючках, с носом, как клюв воробья.
— Ты мне зубы…
— Да они же на месте, — глухо отзываюсь я.
И тут он выплевывает белый осколок с кровью на траву и матерится. Мило. Я ему не только нос подправил, но и его ровные прекрасные зубки. Надо было еще и ребра сломать, чтобы в следующий раз хорошенько подумал, прежде чем лезть к чужой жене.
— Новые вставишь, не в первый раз, — хмыкаю. — И тут дешевле выйдет, а сэкономленное на ринопластику пустишь.
Если бы я явился позже? Вика позволила бы ему зайти дальше поцелуя? В голове вспыхивает картинка, как она стонет под Кириллом. Рывком разворачиваю его к себе и бью в живот. Кашляет в лицо кровью, приваливается ко мне и жалобно клокочет.
— Да понял я, что серьезно облажался, Валер. Ну что ты сам никогда в таких ситуациях не был?
  
Глава 42. Друг для любви
 
— И что же ты изменяешь, раз людей выбрасываешь с балкона, — Кирилл шипит и выдергивает очередную колючку из предплечья, — и прям, сволочь, в шиповник.