Пасынок империи (Записки Артура Вальдо-Бронте) (СИ)

— Ждать долго, — заметил я.
— Да брось! Спорить готов, что от Старицына домой поедешь.
— Спорить не буду, — сказал я. — Слишком хочу проиграть.
Пейзаж внизу был знакомый, но не тот, который я ожидал увидеть. Мы приближались к университетскому городку, где живут родители Данина. Я почувствовал укол совести за то, что давно у них не был.
Так или иначе, ОПЦ в другую сторону.
— Почему сюда? — спросил я.
— Потому что Старицын так сказал. Он здесь живет.
— Мы домой к нему едем?
— Конечно. Ему тоже не очень-то хочется в выходные на работу мотаться. Сказал, что сам, в крайнем случае, проводит тебя в Центр.
  
У Старицына
 
Дом Олега Яковлевича был вполне типичен для университетской профессуры: два этажа, респектабельная отделка под темно-вишневый кирпич, высокие окна, длинный балкон и сад с плетистыми розами.
Старицын открыл сам.
— Вот, сдаю с рук на руки, — сказал Стас.
— Спасибо. Артур, заходите.
Они пожали друг другу руки, и шериф откланялся. В садовой двери щелкнул замок.
— Ну, пойдемте, Артур, поговорим, — сказал Олег Яковлевич.
Мы поднялись на второй этаж.
Кабинет Старицына тоже имел вид вполне профессорский: небольшой мягкий диван, два кресла спокойного бежевого тона, низкий столик, ваза с розами на нем, высокое окно в сад. Уют, покой, свет. В таком месте хорошо сочинять книги, беседовать с друзьями о литературе и философии или размышлять о вечных истинах.
Диссонанс в эту благостную обстановку вносило наличие биопрограммера над кушеткой у стены. Впрочем, даже эта деталь здесь казалась вполне мирной и нестрашной. Меня слегка удивил этот прибор в частном доме, но я догадался, что именно здесь Олег Яковлевич принимает клиентов.
Я кивнул в сторону биопрограммера.
— Мне туда?
— Нет, Артур. Садитесь на диван.
Он сел рядом на комфортной дистанции где-то в метр.
— Ну, рассказывайте, что случилось, — сказал он.
Я рассказал.
— Есть, конечно, к чему придраться, — заметил Олег Яковлевич. — В идеале вам нужно было возвращаться, как только вы услышали штормовое предупреждение.
Я вздохнул.
— Ладно, я не требую невозможного, — улыбнулся он. — Но как только шериф вам сказал идти в Аркадию, надо было тут же поворачивать и идти в Аркадию. И предупредить меня.
— Было четыре часа утра.
— Вы очень любезны, Артур, но можно было послать сообщение.
— Вы бы его раньше восьми все равно не увидели.
— Ну, откуда вы знаете?
— Если честно, сглупил, просто не подумал об этом.
— Ладно. Пойдемте обедать.
Я покосился на биопрограммер.
— Вы не будете меня проверять?
— Ну, что вас проверять, Артур! Вы думаете, я за пять дней плотной работы не понял, надо вас проверять или нет?
Я улыбнулся.
— Мне Стас сказал почти тоже самое: что за пять лет работы шерифом он понял, кого можно отпустить, а кого нет.
— Отпускал?
— Да, Марину проводить.
— Рисковал. В начале своей карьеры он так пожалел одного парня, отпустил. Правда, совсем отпустил вместо того, чтобы отправить в ОПЦ. Была мелкая кража. А потом тот парень убил человека. Ну, теперь, может быть, научился. По крайней мере, понял, что в ОПЦ всегда лучше отправить, чем не отправить. Если бы вы до него не доехали, Артур, думаю, была бы тревога на все побережье.
Столовая располагалась на первом этаже. За столом сидела женщина примерно одних лет со Старицыным. Я бы сказал, что красивая, но на мой вкус полновата.
Пахло борщом.
— Это моя жена, Артур, — представил Старицын. — Алина Николаевна.
— Боже мой! — сказал я. — «Алина Николаевна» — как песня!
Она рассмеялась и стала еще красивее.
— Артур, вы истинный тессианец.
Я пожал плечами.
— Видимо, да.
Борщ пах укропом и перцем, и был просто прелесть.
— Что-то меня последнее время все кормят, — заметил я. — Еще немного, и у меня моды слетят с катушек. Буду как Олейников.
— Не будете, — улыбнулся Старицын. — У вас идет достройка нейронной сети. Еще мало.
 
— И сейчас идет?
— А как же!
— Это, думаю, древняя программа, кормить молодых людей вашей комплекции, — сказала Алина Николаевна. — Так и хочется.
— У меня просто моды так настроены.
— Понятно. Они у всех у вас так настроены, но это на подсознательном уровне. Хорошо, что там защита от дурака стоит, а то бы у всех диагностировали острый дефицит веса и регулярно откачивали после обмороков.
— Алина Николаевна, вы врач? — спросил я.
— Конечно, — ответил за нее Олег Яковлевич.
У Старицыных было хорошо: уютно, светло, спокойно. Но это вовсе не исключало того, что после столь приятной трапезы меня столь же ласково и любя отвезут, например, в ПЦ. Отвез же Стас к Старицыну после не менее приятного завтрака, причем, не моргнув глазом. В ПЦ ведь тоже гораздо лучше отвезти, чем не отвезти.
Но спрашивать об этом не хотелось. Хотелось вообще об этом забыть.
Спросила Марина. Она вызвала меня по кольцу.
— Артур, ты где?
— У Старицыных. Ем борщ.
— Тебя домой отпускают?
— Не знаю… Меня домой отпускают? — продублировал я для Олега Яковлевича.
— Конечно, — сказал он. — Без вопросов, просто. Завтра к семи в ОПЦ, все по-прежнему.
— Отпускают, — продублировал я для Марины. — Как там Леонид Аркадьевич? Дома не слишком холодно? Иней не ползет по стенам?
— Папа работает, — чуть обиженно сказала Марина. — Так что не трусь.
— Вот еще! — сказал я.
Но про себя подумал, что в том, что император работает в режиме примерно 24/7, есть своя прелесть.
— Как планы на завтра? — спросил Старицын, когда провожал меня до садовой калитки.
— Я хотел предложить Марине поехать в горы и взять планер. Полетать.
— Ага! А ветер там, в какую сторону?
— Он с солнечной пленкой, можно против ветра. Погоду хорошую обещают. В крайнем случае, можно над облаками. Не заглохнет.
— Ну, хорошо. Только вы мне сообщение киньте перед вылетом. Где вы, какая погода, и в какую сторону ветер.
— Обязательно, — кивнул я.
Хазаровского дома не было. Меня встретила Маринка.
— Марин, слушай, — сказал я, — а, может быть, ты часть вещей ко мне перенесешь?
— Я тоже об этом думала, но у меня нет ключа от твоей комнаты.
И мы почти торжественно обменялись ключами: я бросил свой код ей на кольцо, а она мне.
Потом мы собирали вещи в ее комнате, и я перетаскивал их ко мне.
Было четыре часа пополудни. Идти куда-то далеко вроде бы уже поздно, и мы забрались в кровать, что тоже было здорово. Пошел дождь, солнце светило из-под лилового облака, запах роз втекал в открытое окно, ветер шевелил занавески. И я бы чувствовал себя совершенно счастливым, если бы не обязанность завтра вечером ехать в ОПЦ. Это было как заноза. Не смертельно, да. Но очень неприятно.
Близился вечер. Маринку вызывали по кольцу.
— Папа хочет, чтобы я спустилась, — сказала она.
И начала одеваться.
— Артур, чтобы там ни было, я с тобой.
Как и следовало ожидать, где-то час спустя император вызвал меня.
С Маринкой мы столкнулись уже в кабинете Леонида Аркадьевича, у входа.
Она украдкой пожала мне руку и шепнула:
— Выгораживала, как могла.
— Марина, иди! — сказал Хазаровский. — Артур, проходи, садись. Что произошло?
Эту историю я рассказывал второй раз за день.
— Во-первых, ты не должен был покидать Нептуно, — сказал Хазаровский.
— Нам надо было взять яхту с четырьмя матросами? — спросил я.
— Ты не должен был покидать Нептуно. Все. Точка. Нашли бы себе другое занятие.
— Я предупредил Старицына.
— Артур, «предупредить» — значит «пред упредить», а не после. Ты ему из Белого Рифа позвонил.
 
— Он меня даже не упрекнул. Он же понимает, что я бегать не собираюсь!