Пасынок империи (Записки Артура Вальдо-Бронте) (СИ)

Принесли шашлык. Шпага была совершенно реалистична, сравнима по длине с историческими аналогами, унизана здоровыми кусками мяса и картинно воткнута в деревянную доску с приготовленными разными способами овощами. Смотрелось вполне средневеково.
— Да, такого нам не давали, — признался я, снимая со шпаги первый кусок.
— Кушайте, кушайте, Артур, — сказала Ромеева. — Вам же через два дня опять в Центр.
— Да, — кивнул я.
Но первый кусок ушел Маринке.
— Мне больше не надо, — испуганно сказала она.
И я понял, что не осилю остального.
— Собираетесь туда? — спросила Ромеева.
— В Центр? Что за вопрос, Юлия Львовна? Конечно.
— Голодно там?
— Да, бросьте. На достраивание нейронной сети энергия нужна, так что морить пациентов голодом противоречит целям психокоррекции. Но там как-то не получаешь удовольствия от еды. Как в дешевой столовой. Но я неприхотлив. Моего отца после походной кухни это вообще нисколько не напрягало. Знаете, мне Старицын скинул микрофотографии моих нейронов «до» и «после». Я пока не смотрел, жутковато как-то, но видимо, посмотрю. Это как страсть к психологическим тестам. Желание узнать о себе побольше.
— А сейчас можете посмотреть?
— Угу. Только доем вот этот замечательный кусочек.
Ромеева великодушно отстала от меня и временно переключилась на Марину.
— Марина, вы по собственной инициативе пришли встречать Артура?
— Конечно, — пожала плечами она.
— Как сестра?
— Мы не родственники по крови.
— Ну, может быть, император вам посоветовал?
— Папа бы предпочел, чтобы я вообще сюда не ходила.
— Он против того, чтобы ваши с Артуром отношения переросли во что-то большее?
— К Артуру он нормально относится. Ему не нравится идея породниться с Анри Вальдо, он считает, что это нас позорит. Но это его личное мнение. Меня это нисколько не волнует.
— Свадьба-то когда?
— А это вы у Артура спросите. Он мне предложения не делал.
Кусок чуть не застрял у меня в горле.
— Наглец, — сказала Ромеева. — Что же вы, Артур, не сделали девушке предложение?
Я почувствовал, что краснею.
— Вам надо в свахи переквалифицироваться, Юлия Львовна, — сказал я. — У вас получится.
— Спасибо! А все же?
— Потому что трус, — честно сказал я.
— Ну, это вы выдумываете, Артур. Вы же даже повоевать успели. С Даниным. Если не ошибаюсь, в шестнадцать лет.
— Не ошибаетесь. Но это другое. На самом деле, спасибо, Юлия Львовна. Я бы без вас не решился. Вы сожгли мне мосты. Но мы с Мариной вдвоем об этом поговорим. Наедине. Не здесь.
— Согласие вы, по-моему, уже получили, — заметила Ромеева.
Маринка и не думала возражать.
— Надеюсь, — сказал я. — На самом деле, в этом что-то есть: сначала получить ответ, а потом уже задавать вопросы.
— Ладно, не буду вмешиваться в ваши семейные дела. Артур, вы микрофотографии посмотрели?
— Угу! Залезть ко мне в голову конечно, куда более тактично, чем в семейные дела.
— Работа такая. Посмотрели?
Я вздохнул и загрузил фотографии.
— Мда, — сказал я.
— Можно мне посмотреть? — спросила Ромеева.
— Ну, если не будете публиковать.
— Не буду.
— Тогда ловите.
Фотографии действительно впечатляли. Картинка «до» представляла собой редкую сеть с довольно крупными ячейками, после: густое переплетение нервов, причем очень неравномерное. Словно их тянули в совершенно определенных направлениях. Да так собственно и было.
— А вам не кажется, что эти нервные волокна — путы, которые связывают вас по рукам и ногам? — спросила Ромеева.
— Наверное. Я сам поражен. Это за четыре дня! Что же за девять с половиной лет можно сделать с человеком? Да он физически другой!
— Ваш отец?
— Конечно. Он мне рассказывал, как ему все руки искололи, вводя психоактивные препараты.
— За убийство трехсот человек только исколоть руки — это, по-моему, чистое попустительство, — заметила Ромеева.
— Вы банальны, Юлия Львовна. И мыслите штампами. Я не о том, как страшно его наказали, испортив вены. И даже не о том, какую гадость при этом вводят. От КТА, который считается легким препаратом, по стеночке ходишь, и руки дрожат. Я о том, насколько у него перестроена нейронная сеть. Он вообще другой человек. Его продолжают наказывать за преступления другого человека. Я знал об этом. Мне и он, и Леонид Аркадьевич говорил. Но понял только сейчас, посмотрев на фотографии.
 
— Артур, а вам не кажется, что без фотографий наши читатели тоже не смогут это понять?
— Идея прощения Анри Вальдо слишком радикальна даже для «Нового Портала».
— Это верно. Но высказаться мы даем всем. Опубликуйте фотографию, Артур, хотя бы одну. Это действительно впечатляет. Аргумент отличный.
— Ну, ладно, — сказал я. — Одну.
  
Шторм
 
Близился вечер. Если сейчас взять яхту и выйти в море, можно застать роскошнейший закат.
Мы с Маринкой подошли к стойке фирмы, сдающей яхты в аренду. Меня здесь знают. Я постоянный клиент.
— Двухместки есть? — спросил я.
Парень у стойки уставился на мой браслет. Словно в первый раз меня видел.
— Господин Вальдо, вы уверены, что вам здесь можно находиться?
— Абсолютно, — сказал я.
— Смотрите. Как только я проведу платеж с вашего кольца, информация о том, где вы, тут же появится в Управлении Психологических Центров.
— Думаю, она и так там есть.
— Тревога прозвонит. Я просто видел, как задерживают. Дело двух минут.
— Все в порядке. Я разрешение спрашивал.
— Ладно, сейчас посмотрю, что у нас осталось, — сказал он.
И видимо залез в базу.
— Нет двухместных. Погода хорошая. Остались большие яхты. Вот, например, «Клио», с четырьмя матросами.
Сумма за аренду была кругленькая, но не то, чтобы не подъемная, но мне не нравились два момента. Во-первых, совершенно лишние четыре матроса. И, во-вторых, я живо представил хлесткие заголовки статей по всей Сети: «Как гуляют дети императора». Или что-нибудь в этом роде. И последующее императорское оледенение от Леонида Аркадьевича. Где-то минус десять.
Видимо, Марина представила то же самое.
— Нет, — сказала она. — Нам нужна двухместка.
— Маленькие есть в Белом Рифе. Здесь пять минут лета.
Пять минут, конечно. Но в том, что мне можно в Белый Риф я не был уверен совершенно. Скорее я был уверен в обратном.
— Хорошо, — сказал я. — Значит, летим в Белый Риф. Можно яхту заранее зафрахтовать?
— Конечно.
— Мне нужно связаться со Старицыным, — шепнул я Маринке, когда мы отошли от стойки.
— Тебе нельзя в Белый Риф, да? — тихо спросила она.
— Ничего, не проблема. Я договорюсь.
У Старицына было прочно занято.
Мы дошли до стоянки минипланов.
Занято было по-прежнему. Консультирует он, что ли через кольцо?
— Ну, полетели, — сказал я.
И мы сели в миниплан.
— Все в порядке? — спросила Марина.
— Не совсем. Но я по дороге свяжусь.
Старицын не отвечал.
Лету действительно было минут пять, и мы приземлились среди кедров и кипарисов на высоком берегу местечка Белый Риф. И мне осталось смиренно ждать, когда меня задержит полиция.
— Ну, пошли к морю, — сказал я.
До пункта аренды яхт спускались минут десять.
Полиции не наблюдалось. Преувеличил он насчет двух минут. Или им подниматься лень?
В воздухе запах можжевельника мешался с запахом олеандров, и уже был слышен прибой.
«Ладно, — сказал я себе, — Будь, что будет. В конце концов, съездить на недельку в ПЦ — это даже любопытно. Не на год же!»
— Давай я оплачу, — предложила Марина, — чтобы сигнал не прошел. Все равно деньги папины.
 
— Нет, — сказал я. — Думаю, меня там видно уже минут пятнадцать. Просто тревога не звучит.
Яхта была.
Заплатить Маринке я не дал. Транзакция была с моего кольца.