Пасынок империи (Записки Артура Вальдо-Бронте) (СИ)

Мы поднялись на второй этаж и вышли в коридор.
— Олег Яковлевич, могу я спросить…
— Да, конечно.
— А почему спать без кольца?
— Чтобы оно не мешало работе биопрограммера. Ловите, кстати расписание.
Текст упал мне на кольцо.
Столовая принципиально не отличалась от кафе в диагностическом корпусе, куда мы со Старицыным ходили во время перерыва, когда я приехал сюда в первый раз. Та же аскетическая обстановка, те же простые столы светло-голубого цвета, металлические стулья с оранжевыми сиденьями, натюрморты на стенах, большие окна в тот же внутренний двор, стойка с тарелками с едой, куда самому надо ходить с подносом.
— Берите, — сказал Старицын.
И тоже взял светло-песочный поднос с черной надписью «ОПЦ» в углу.
— Минимальный набор бесплатный, — пояснил Старицын. — На красных тарелках и вон в красных кружках чай. Все, что сверх того, за свой счет. Есть у вас деньги на счету?
— Конечно, — сказал я.
Но кроме минимального набора: риса с мясом и чая позволил себе только апельсиновый сок.
Старицын взял тоже самое, но без сока.
— Для вас тоже бесплатно? — спросил я.
— Нет. Для нас за деньги. Но недорого.
Когда я отодвигал стул, чтобы сесть, он показался мне слишком легким. Никакой это не металл, понял я, — крашенный металликом пластик.
Бесплатный рис оказался вполне сносным, но есть все равно не хотелось. Я лениво тыкал в него вилкой.
— Артур, две недели, — сказал Олег Яковлевич. — Успокойтесь.
«Легко сказать», — подумал я.
— Ничего. Все нормально, — сказал я вслух.
Старицын покачал головой.
Мой ужин свелся к апельсиновому соку.
— Долго так не продержитесь, — заметил Старицын.
После ужина я вернулся в свою комнату, хотя, в общем-то, меня никто не заставлял это делать. Наверное, не хотелось встретить убийц.
Около девяти со мной связался император.
— Артур, как дела?
— Мне ввели коррекционный препарат для редактирования генома.
— Угу, я знаю.
— Вас Старицын предупредил?
— Конечно. Это штатная процедура. Не волнуйся, все нормально.
— Постараюсь.
— Ну, удачи.
После него меня вызвала Марина.
— Артур, ну ты как?
— Сижу в своей келье метров этак в пять, — ну, здесь я преуменьшил, — на жесткой тюремной кровати непосредственно под биопрограммером. Старицын рекомендует повесить сюда распятие, — ну, здесь я преувеличил.
Марина вздохнула очень сочувственно.
— Да ладно, не смертельно, — сказал я. — Даже кормят прилично.
— Тебе там вообще делать нечего, — заметила она.
— Твой самый умный папа считает, что мне есть, что здесь делать.
— Он считает, что ни у кого, в том числе у членов его семьи, не должно быть привилегий.
— Да, все понятно. И поэтому я здесь.
— Ты так здорово пел на дне рождения у Лены. Хочешь послушать баллады Кратоса? Я их много знаю.
Она читала стихи первопроходцев: мужественные, красивые, целые поэмы, наполненные образами, с замороченным сюжетом. Откуда только брала такие? Я половины никогда не слышал.
Потом пришел мой черед.
— Ничего, если это будут песни РАТ?
— Республиканской армии Тессы? Та, что ты пел у Лены, мне очень понравилась.
— Они жестче, не такие красивые и, как правило, без сюжета. Хотя…
И я вспомнил одну с сюжетом. Они есть, конечно, в Сети, но эту помнил мой отец. И еще две или три. «То, что мне оставили, — говорил он, — то, что не стерли».
Думаю, оставили самые безобидные, но Марине понравились все равно.
Только время было неумолимо, и неминуемо приближалось одиннадцать.
Остановиться мы не могли. А сказать Марине, что скоро мне надо снимать кольцо, язык не поворачивался. Я не хотел, чтобы прекращался разговор. Напротив, пусть длится и длится: до полуночи, до двух, до пяти часов утра.
В одиннадцать мне вдруг резко захотелось спать. Язык чуть не заплетался. Но нет! Отключаться я не хотел никак.
В одиннадцать часов десять минут в камере раздался звонок. Старицын, конечно. Пришел отобрать кольцо. Не буду я ему открывать.
Он подождал для приличия еще минут пять и открыл сам.
 
— Марин, ко мне тут Старицын, — успел шепнуть я.
— Ну, пока.
— Пока.
— Артур, с кем разговаривали? — с порога спросил Олег Яковлевич.
— Неважно, — сказал я.
— Так, Артур, все звонки наших пациентов фиксируются центром связи ОПЦ. Мне запрос туда сделать или сами скажете?
— С Мариной, — сказал я. — С Мариной Хазаровской.
— Понятно. Контакт сами скинете или запрашивать?
Я молчал.
— Есть еще вариант связаться с Леонидом Аркадьевичем, — заметил он.
— Да ловите, — сказал я.
Он говорил нарочно вслух.
— Марина Леонидовна? Это Старицын. Вы знаете, что Артуру разрешено пользоваться кольцом только до одиннадцати вечера? Он не сказал? Так вот я вам говорю. То, что случилось только что для него серьезное нарушение. После двух таких эпизодов отсюда уезжают в Закрытый Центр. Уж, не говоря о том, что ни о каких выходных дома уже речи быть не может. Вы его увидеть хотите в субботу и воскресенье? Да? Ну, на вас одна надежда. Я пока отбираю у него кольцо. До свидания, Марина Леонидовна.
— Артур, — обратился он ко мне, — судя по началу нашего с вами общения я, было, решил, что все пройдет без проблем. Не создавайте их, пожалуйста.
— Извините, — сказал я.
— Кольцо давайте!
Я снял кольцо связи, оно легло на узкую ладонь Старицына.
— Ну, все, — сказал он. — Раздевайтесь и спать.
И вышел.
Спать хотелось так, что я еле разделся, просто упал на кровать и тут же заснул.
Утром голова была тяжелой как после вечерней попойки. А хуже всего, что я не знал, сколько времени. За окном светло, но летом светает рано. Может, и шесть утра, может и одиннадцать.
Я дополз до душа и включил воду. Помогло. Под теплыми струями голова перестала претворяться груженным строительным камнем катером.
Белая плитка на стенах. Белый потолок со встроенными круглыми лампочками. Общая площадь комнаты вместе с унитазом (в том же помещении) и маленькой раковинкой: метра два квадратных. Взгляд упирается в стену. Прямоугольное, без всяких украшений зеркало над раковиной с минималисткой плоской лампой над ним иллюзорно расширяет пространство, но от клаустрофобии не спасает.
Чем ночью занимался биопрограммер?
Понятно, что работал.
Очевидных результатов два. Во-первых, я выспался так, что дальше некуда. Во-вторых, уровень адреналина в крови явно снизился. Я на порядок спокойнее, чем накануне. Даже отсутствие кольца и выхода в Сеть не вызывает паники, и предстоящее начало психокоррекции почти перестало пугать.
Оба результата мне скорее нравились, но я подозревал, что есть и не очевидные. Усыпить и снизить уровень адреналина биопрограммер мог за две минуты. Для этого не надо работать всю ночь.
Что мне снилось? Тщетно. Полная тьма. Словно вечером меня выключили, а утром включили снова.
Я вышел из душа с полотенцем на плечах.
Стоит ли вообще выходить из комнаты? Вдруг уже десять? Старицын не застанет меня и запишет очередной косяк.
Над дверью сияло синими цифрами маленькое табло. Часы! Если привык узнавать время по кольцу связи, на такие объекты не обращаешь внимания. На часах было восемь тридцать пять.
Отлично. Даже волосы высохнуть успеют.
Только как же я ее открою без кольца?
Я надавил на ручку, слегка подтолкнул — работает! Дверь не заперта.
  
Новый знакомый
 
В столовой не очень многолюдно. Я взял кофе (он оказался бесплатным), круассан и пару кусков ветчины. Последняя за деньги. И тут я вспомнил, что у меня нет кольца: я не могу расплатиться. Пришлось вернуть обратно.
 
Есть хотелось. Кофе ничего, бывает и хуже, круассан вполне себе. В общем, жить можно. О ветчине осталось только повздыхать.