Ловушка для "Тайфуна" (СИ)
Разработки начались с обнаружения в ходе той самой антарктической экспедиции целой «летающей тарелки» пришельцев, которую сами немецкие специалисты называли «техно-магическое устройство». Исследовали его специалисты из Общества «Ананербе» во главе с неким доктором Шумом, при помощи оккультных методов сумевшие не только понять устройство находки, но и летать на найденном аппарате. А потом и воспроизвести технологии по тем самым оккультным знаниям.
Впрочем, знаниям лишь фрагментарным, поскольку для работы над генераторами вихрей «тонких полей» привлекались специалисты вполне земной специальности — гидродинамики, как некий австрийский изобретатель гидротурбин Виктор Шаубергер, итальянский профессор, эксперт по паровым турбинам Джузеппе Беллуццо. Причём, последний с1925 по 1928 годы занимал пост министра экономики Италии, а потом стал членом парламента. По сведениям агентов Коминтерна, разработкой «Фау-7» (сокращение от немецкого Vril-7) в Бреслау занимается авиационный инженер Рихард Мите с шестью другими инженерами в «Специальном бюро № 13» (Sonderburo 13) IV опытно-конструкторского центра СС, подчинявшемуся Обществу «Чёрное солнце».
Сконструированный двигатель «Туле-тахионатор 70», уже реально используемый немцами, хоть и находящийся в доводке (судя по фотографиям испытываемых аппаратов), работал на некоей «свободной энергии эфира», используя практически неисчерпаемую энергию гравитации. И его мощность позволяла создать устройства с невероятными характеристиками. Как утверждал автор доклада, немцы имеют, по меньшей мере, три экспериментальных машины (с роторами, диаметром 6, 8 и 12,6 метров), одна (с ротором диаметром 14,4 метров) строится, и уже готовятся боевые варианты в исполнении высотные разведчиков. Диаметр их роторов-двигателей составляет 14,4 и 24 метров, взлётная масса, соответственно, 10 и 40 тонн, а потолок 17000 метров. Или почти 56 тысяч футов, как в уме перевёл Гарриман на более привычную для себя размерность.
Но более всего поражали фотографии чертежа корабля «Андромеда» длиной 173 метра, способного нести несколько дискообразных аппаратов «Врил» или боевых, имевших обозначение Haunebu. При этом технические характеристики проектируемых машин Haunebu заставляли зашевелиться волосы на голове: расчётная скорость 21000 км/час, длительность полёта 55 часов и выше, грузоподъёмность 100 метрических тонн. Экипаж девять человек, с пассажирами — двадцать человек. Три вращающиеся башни внизу способны нести 6-ти или 8-дюймовые орудия. Аппарат проектировался как полностью приспособленный к полётам в космическом пространстве.
К счастью, большевики, добывшие фотографии (довольно расплывчатые и некачественные) как самих аппаратов, так и их чертежей, сообщали, что «Андромеда» и «Хаунебу» находятся лишь в состоянии эскизных проектов и в ближайшие два-три года построены ещё не будут. Но и «Врил-7», способный с огромной скоростью летать на высоте, недоступной ни одному современному истребителю, делал Америку уязвимой для наци.
Из глубокой задумчивости Гарримана вывел президент.
— Что скажете об этом, Аверелл?
— Странно. Удивительно. Невероятно, — отчеканил спецпредставитель. — Вы уверены, мистер президент, что этой информации следует доверять?
— Я задался тем же вопросом, когда мне переслали эту папку. Жаль только, что это произошло уже после отлёта господина Молотова. И поручил перепроверить обстоятельства получения документов. Полицейский, передавший её сотрудникам нашего посольства, известен им как наш давний симпатик уже более десяти лет. И его подразделение действительно получило приказ арестовать агента Коминтерна на снимаемой им квартире. Комми, к сожалению, избежал ареста, сбежал по крышам, отстреливаясь от полиции, но другу Америки удалось разыскать в тайнике и этот доклад, и другие документы, касающиеся шпионской деятельности агента в Швеции. Остальное наш друг сдал в полицейский участок, а эти сведения передал нашим людям.
— А вы решили поделиться сведениями о разработках наци с большевиками? Это после того, как они начали искать контакты с нами, чтобы заключить мир?
— Не совсем так, — поморщился ФДР. — Если агент большевиков ушёл, то основные данные из этого доклада уже легли на стол Сталина. Пусть без фотографий… м-м-м… объектов и подробных чертежей, но основные положения доклада «Дядюшке Джо» уже известны. И мне нужно знать его мнение по этому вопросу. Мне нужно вытянуть из него его мнение о данной проблеме. А ещё — попытаться договориться о том, чтобы большевики поделились с нами некоторыми технологиями собственной разработки.
— Какими именно?
— Вы уже знаете, Аверелл, как джерри и их союзники боятся «сталинских орга́нов». А теперь от них приходят слухи об использовании русскими реактивных самолётов.
— То есть, они обогнали в этом направлении даже кузенов?
— Именно! И нам нужно получить от них технологии производства реактивных двигателей. В обмен на поставки нашего оборудования для постройки заводов в России. Это и будет предлогом для вашего визита в Москву. Что же касается зондажа немцев о возможном заключении сепаратного мира с нами, то пусть это будет нашим небольшим секретом: Сталину о них знать ни к чему.
Фрагмент 22
43
В ЗАГС они пошли вовсе не в день прилёта, как загадывал Юдин, мечтая о встрече с любимой женщиной. Всё-таки помешала бумажная волокита: представители Штаба партизанского движения и сотрудники НКВД не отстали от «гражданки Жаботинской», пока не закончили все формальности, а саму её и сына не определили в крошечную комнатку в служебном общежитии. Где остался ночевать и Виктор. С огромным трудом, поскольку коменданта удалось убедить в том, что он Магде не посторонний человек, лишь показав выданное в партизанском отряде рукописное свидетельство о рождении ребёнка, где отцом малыша значился Виктор Юдин, младший политрук Красной Армии.
— Ты прости, миленький, — когда они, наконец-то остались вдвоём (если не считать сына), предупредила Магда. — Но «этим самым» мне после родов ещё целый месяц нельзя будет заниматься.
Да разве же он из-за этого рвался увидеть её⁈ Он счастлив даже только от того, что просто видит эту женщину, которую так часто вспоминал все долгие месяцы после расставания на краю хутора Зарембы. Счастлив видеть её, счастлив держать в руках крошечного человечка, о существовании которого узнал всего четыре дня назад. Его сына, его продолжение.
— Теперь и погибнуть не страшно, — вырвалось у Виктора, когда он смотрел, как Магда кормит грудью малыша.
Он любовался и своей первой, единственной женщиной, и, чего уж там скрывать, её грудью, тяжесть и упругость которой помнил по той самой памятной ночи в Западной Белоруссии. Не говоря уже про умилительно-сосредоточенное выражение сосущего грудь малыша.
— Не смей так говорить! — впервые за время их знакомства повысила на него голос женщина. — Ты обязан вернуться с войны. Ради меня, ради него, ради наших будущих детей. Я уже решила: их у нас с тобой будет ещё четверо. Чтобы получилась настоящая семья — семь я, как по-русски говорится! Хватит с меня того, что война отняла у меня одного мужа и одного ребёнка!
Всю ночь проговорили, прижимаясь друг к другу на узкой общежитской кровати. Рассказывали про то, как жили после того, как Магда сказала ему на прощание: «Иди, миленький. Туда иди. Ваши солдаты туда ушли». Говорили, говорили и не могли наговориться. Вот потому-то и явились в ЗАГС невыспавшимися. Только кроха Витя, Виктор Викторович Юдин, что-то недовольно ворчал из пелёнок, пока отец и мать заполняли бланки и расписывались в документах, гласящих, что отныне они муж и жена. А Магдалена Александровна Жаботинская отныне носит фамилию Юдина.
Пять дней отпуска пролетели мгновенно. Первый из них, как уже было сказано, «молодые» потратили на то, чтобы узаконить отношения и… отпраздновать «свадьбу». Виктор решил не откладывать дело в долгий ящик ещё и потому, что прекрасно осознавал: на фронте всякое случается. А их на политзанятиях уже вовсю «накачивали» тем, что вот-вот начнётся наступление на Смоленск. Значит, новые потери, и среди убитых может оказаться и он. А так — хоть какие-то средства в виде пенсии семье погибшего офицера Красной Армии станет получать его ребёнок. Ну, а пока он жив, его денежное довольствие финансовая часть будет пересылать жене офицера.