Антология советского детектива-43. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)
— О, да ты отлично похозяйничала, молодец, — Элефантову понравилась самостоятельность спутницы. — Не знаю, что бы я без тебя делал!
— Пустяки, — засмеялась Нежинская. — Вот я без тебя действительно умерла бы от голода. А так, — она кивнула на гору аппетитно пахнущего мяса, — мы являемся обладателями отменного шашлыка.
— Грузины говорят, что шашлык может быть только из баранины, — сосредоточенно проговорил Элефантов, наполняя стаканы.
— Ничего, — бодро ответила Мария. — У свинины свои преимущества — она мягче.
Элефантов поднял стакан.
— Выпьем за общение. За то, чтобы встречаться не только в служебной обстановке, но и вот так, на природе!
— С удовольствием!
Мясо брали прямо руками, из одной тарелки. Мария ела деликатно, не торопясь, мелкими глотками отпивая терпкое красное вино. Элефантов подкладывал ей куски без жира, рассказывал смешные историй из своей жизни и был рад, что все складывается так удачно и они чувствуют себя легко и непринужденно.
Одна из многочисленных живущих здесь собак подошла близко к столику и смотрела на них умными и добрыми, как у человека, глазами. Мария улыбнулась и бросила ей кусочек. Пес понюхал, покрутил головой и важно удалился.
— Собачки здесь избалованные, — сказал Элефантов. — С утра столько мяса съедают…
— Хорошо им, — засмеялась Нежинская. — Не приходится связываться с общепитом. Я каждый день иду в столовую с дрожью…
Они поднялись.
— Спасибо за обед. Но мы, наверное, опоздаем?
— Спасибо за приятную компанию, — в тон ей ответил Элефантов. — А насчет опоздания не волнуйся: Никифоров у нас демократ — требует результативной работы, а когда она делается, его не интересует.
В обеденный перерыв они не уложились, пришлось сказать коллегам, что ходили в модное кафе, пользующееся преувеличенной славой качества пищи и длинными очередями. Объяснение было естественным, и больше никаких вопросов не последовало.
Раскованность Нежинской Элефантову понравилась, ее общество оказалось приятным, и этот обед он вспоминал с удовольствием. А установившиеся между ними неформальные, скрытые от глаз окружающих отношения волновали предвкушением чего-то нового и необычного.
Примерно через неделю Элефантову позвонил Алик Орехов.
— Послушай, старик, нельзя же так! Ты совсем пропал! Ну, я понимаю — наука, большие свершения, это все хорошо, но друзей тоже забывать не годится!
— Да я…
— Не надо, не надо! Расскажешь все сегодня вечером. Я отремонтировал наконец свою колымагу, и мы с Толиком собираемся проскочить в «Нептун».
Естественно, заедем за тобой. Ну, как?
— Ладно. А если я буду не один?
— О чем речь, старик! Все равно возьмем!
Выслушав приглашение, Мария задумалась, и ему показалось, что откажется, но нет, она кивнула и спокойно ответила:
— Поедем. Только ненадолго.
После работы они вышли к условленному месту. «ЗИМ» Орехова прибыл минута в минуту.
— Как тебе нравится такой вид транспорта? — спросил Элефантов, когда они направились к машине. — Не правда ли, сразу видно, что владелец умеет жить?
— Да-а-а, — протяжно проговорила Мария, рассматривая сверкающий свежей краской лимузин. — Тут не ошибешься!
«Нептун» стоял на холме у восточного въезда в город, значительно возвышаясь над окружающей местностью. Из больших овальных окон открывался хороший обзор: берег, лежащий далеко внизу, прыгающие на волнах у причальной стенки лодки и катера, которые отсюда казались разноцветными щепочками, юркие буксиры, медленно идущие по фарватеру тяжело груженные баржи; противоположный берег с широкими песчаными пляжами, неровная полоса рощи и желто-зеленые квадраты полей до самого горизонта.
Официантами здесь были мужчины, все как на подбор проворные, расторопные, в одинаковых черных костюмах, с галстуками-бабочками, похожими манерами и выражением лиц.
Мягкий рассеянный свет, лепные водоросли, медузы и морские звезды на стенах должны, по замыслу оформителей, создавать иллюзию пребывания на океанском дне.
Оркестр находился в другом конце вытянутого полукругом зала, поэтому можно было разговаривать, почти не повышая голоса. Мария участия в беседе не принимала, хотя оживленно смеялась анекдотам, которых Орехов знал бесчисленное множество.
После нескольких рюмок водки, выпитых под тонкие ломтики розоватого балыка, Орехов, и без того словоохотливый, вообще не закрывал рта: сетовал на трудную и неблагодарную работу снабженца, возмущался отсутствием гибкости законов, из-за которых правильные, целесообразные и всем выгодные действия могут нежданно-негаданно привести на скамью подсудимых.
— Если все так плохо, почему же ты не уйдешь? — спросил Элефантов. — Подыщи себе место полегче и поспокойнее!
— Тут я уже привык, — Алик наполнил всем стопки. — Да и свои преимущества имеются: кого-то я знаю, кто-то знает меня… Я помог одному, мне помог другой. Простой пример: купил списанный старый «ЗИМ» за две тысячи. Капитальный ремонт с заменой двигателя, подтяжка, регулировка — еще две. Сейчас ходит как часы! А обошелся дешевле «Москвича»! Вот так-то!
Добедко взмахнул рукой.
— Но что это я все о себе? Расскажи, Серый, как ты науку двигаешь?
Когда результаты будут? Нельзя же всю жизнь на двух сотнях сидеть!
— Сто восемьдесят.
— Что? — не понял он.
— Оклад, говорю, у меня сто восемьдесят.
— И вдобавок ко всему — навару никакого! Разве это тебя устраивает?
— Пока да.
— Пока! А потом?
— А потом буду получать больше.
— Сколько? Ну у двести пятьдесят, пусть даже триста! Много, по-твоему?
— Перестань, Орех, — вмешался Толик. — Даме эти разговоры неинтересны.
— Почему же, как раз наоборот. — Алик наклонился к Нежинской. — Как вы считаете, сколько должен зарабатывать мужчина?
— Не знаю, — улыбнулась она. — Наверное, столько, чтобы хватало…
— Давайте выпьем за удачу, — предложил Элефантов. — А что касается заработка, то скажу тебе так — еще ни разу в жизни не чувствовал себя ущербным из-за недостатка денег. И надеюсь, что не почувствую. За удачу!
Он чокнулся с Марией и выпил.
Ему казалось, что Нежинская разделяет его взгляды. По сравнению с сидящими за соседними столиками женщинами, щеголяющими шикарными вечерними туалетами, обилием колец, перстней, сережек, она в простеньком шерстяном платьице и видавших виды босоножках выглядела весьма скромно.
И дело не в том, что, отправившись в ресторан неожиданно, не успела сменить повседневную одежду. У нее не было дорогих вещей, и, зная ее три недели, Элефантов мог уверенно сказать, что весь ее гардероб видел. Пара платьев, поношенный костюмчик, девчоночьи желтые туфли, на стельках которых остались следы предыдущего ремонта — крупные цифры, выведенные химическим карандашом, да похожие на мужские полуботинки со шнуровкой для дождливой погоды… Но Мария не испытывала комплекса неполноценности и наверняка не завидовала всем эти бабам, затянутым в дорогие тряпки и увешанным ювелирными побрякушками. И это делало ее проще, ближе, понятнее.
«Молодец девочка, — Элефантов с удовольствием смотрел в открытое чистое лицо Марии. — Сказано — человек моего круга! Живет на зарплату, значит, солидарна с такими же, как она. И умница — этого фанфарона Орехова видит насквозь, вон, смешинки в глазах…»
Он почувствовал прилив теплых чувств к симпатичной и умной женщине, единомышленнице и, нащупав под скатертью узкую кисть, нежно ее погладил.
Мария не убрала руки и никак не отреагировала на ласку, выражение лица тоже не изменилось, так что Орехов и Толик ничего не заметили.
Помня о просьбе спутницы, Элефантов все время поглядывал на часы и, когда стрелка приблизилась к восьми, предложил возвращаться в город.
Веселье в «Нептуне» только начиналось. Орехов заупрямился, но, когда Элефантов сказал, что они доберутся на попутках, сдался. Они вышли на улицу, Мария без малейшего смущения попросила Элефантова подержать плащ и отлучилась в туалет, и он подумал, что впервые встретил женщину, абсолютно лишенную жеманности, расценив полную естественность поведения как свидетельство высокого уровня развития.