Женитьба порочного герцога

– Так давно? – Дрейк скептически осмотрел его. – И ты еще не нашел женщину, руки и сердца которой будешь добиваться? Это может послужить причиной семейной сходки.
Странно. Гриффин вдруг подумал о Харриет Гарднер. Она была первой женщиной, которую он повстречал в Лондоне. Он не раз думал о том, что произошло бы, побудь они наедине чуть дольше.
– Моя жена говорила, что вычитала в газетах что-то о леди Констанс Чаттертон, – сказал Девон, который был не самым осторожным в семье. – Так правда это или вымысел?
Гриффин нахмурился. Об этой женщине он не думал вовсе.
– Мы виделись раз в Венеции, где встречались наши семьи.
– А! – Хит, который, кстати, был весьма осмотрительным, кивнул. – Это и было началом того, что газеты назвали самым захватывающим романом сезона?
– Не думаю, что все зайдет так далеко, – быстро сказал Гриффин. – Наши гондолы плыли по одному каналу. Мы посмотрели друг на друга. Или, может быть, я посмотрел на нее. Думаю, она положила глаз на Лайама. Ведь тогда я был всего лишь брат герцога. Возможно, Лайам с ней встречался после этого. Мне она была совершенно неинтересна, и я не спрашивал у него.
Повисла пауза. Он был признателен им за то, что они не стали выражать фальшивых соболезнований по поводу смерти Лайама. С другой стороны, они ведь тоже потеряли брата в засаде, и тело Брендона Боскасла так и не было найдено.
Когда оркестр на возвышении изготовился играть, Девон убрал руку с плеча Гриффина.
– Не хочу разбивать тебе сердце, но давай станцуем в другой раз. Дома меня ждут жена и маленькая дочка. Приходи к нам, познакомлю вас, пока светское общество не засосало тебя в свое болото.
Гриф рассмеялся:
– Поверь, по мне, так лучше взойти на эшафот, чем предстать перед светом.
Дрейк хлопнул его по спине:
– Слишком поздно. Ты герцог. Свет уже выбрал тебя своей очередной жертвой. Нужна, будет помощь – зови. Каждый из нас уже побывал в твоей шкуре.
  
Глава 7
 
 Я встал со своего кресла и подошел, хотя сгущалась тьма, и начинался шторм, и ужасные раскаты грома уже слышны были над головой. 
  Мэри Шелли. «Франкенштейн»  
Харриет пила лимонад, довольная своим местом. Она оказалась между леди Паулис и молодыми дамами без кавалеров, зато в сопровождении пожилых компаньонок, рассматривавших гостей, которые собрались в танцевальном зале. Розовощекий молодой джентльмен подошел к Эдлин и пригласил ее на танец.
Девушка растерялась и посмотрела на леди Паулис, прося совета.
– Что мне делать? – прошептала она одними губами, прикрывшись веером.
– Потанцуй с ним, – ответила тетя и одобрительно кивнула джентльмену.
– Но я не хочу. Я в трауре.
Леди Паулис страдальчески вздохнула. Официальный период траура давным-давно миновал.
– Тогда вежливо откажись.
– Отлично, – пробормотала Эдлин, бросив на тетю бунтарский взгляд. – Тогда я с ним потанцую.
Харриет сделала глоток лимонада. Леди Паулис нахмурилась, постукивая сложенным веером по коленке.
– Ну, хватит причмокивать, мисс Гарднер.
– Прошу прощения, мадам…
– Нет, это вы простите, – сказала пожилая дама.
– За что?
– За то, что сорвалась на вас.
– Все в порядке, леди Паулис. Я понимаю.
Леди Паулис перестала постукивать веером и внимательно посмотрела на Харриет:
– Вы действительно понимаете?
– Возможно, – сказала Харриет уклончиво в надежде, что ее не станут расспрашивать и ей не придется объяснять, что именно она понимает или думает, что понимает. Она чувствовала, что старая дама любит обоих: и мисс Эдлин, и герцога, – и Харриет было ужасно грустно видеть, как все они страдают. Но, разумеется, говорить об этом вслух неприлично. Поэтому чтобы сказать хоть что-нибудь, она натянула на лицо улыбку и проговорила:
– Ваша светлость желает еще лимонаду?
– Я уже три выпила, – ответила ее светлость в дурном расположении духа.
– Если уж мы считаем, то их было четыре, – сказала Харриет прежде, чем смогла сдержать себя.
 
Это могло быть ее концом прямо здесь и прямо сейчас. Леди Паулис запросто могла настоять на том, чтобы Харриет уволили за дерзость. Ее спас герцог, который остановился подле ее стула. Ее светлость расплылась в улыбке, и Харриет облегченно вздохнула.
Спас ее человек с дурной репутацией, во всяком случае, если верить слухам, которые распускает мисс Пеппертри. Впрочем, за тот короткий период, что Харриет с ним знакома, он никак не проявил своей натуры. Девицы, что сидели рядом, принялись мило улыбаться герцогу, но тот и бровью не повел. Он расправил плечи и не сводил глаз с Харриет.
«Элегантный зверь», – подумалось ей, и она испытала удовольствие при этой мысли. Дамочки вокруг отвешивали поклоны и комплименты, а герцог молча отвечал коротким кивком. Есть некая честность в женщинах, которые в силу разных причин отчаялись найти свою половинку. Расставшись с наивными иллюзиями, они могут искренне воздать должное мужской красоте.
Герцог же, похоже, слегка ошалел от такого внимания к своей персоне. Вдруг в голову Харриет пришла неожиданная мысль… ну нет, этого просто не может быть. Не может быть, чтобы он оказался стеснительным. Он, конечно же, знал о своей мужественной внешности. И он точно не был стеснительным в день их знакомства.
И все же его необычайная красота, его трагическое прошлое, женщина, которую он выберет в жены, – все это будет предметом обсуждения собравшихся здесь людей не одну неделю. Харриет вдруг поняла, что ее собственное положение в обществе выросло только потому, что она знакома с герцогом. И хотя Харриет сомневалась, что Гриффин когда-либо откроет ей душу, она чувствовала себя обязанной хранить тайны герцога, какими бы они ни были, от всего мира.
Не зря она ходит в фаворитках клана Боскаслов. Небеса не дадут соврать, Харриет может даже научиться заботиться о ворчливой старой леди, сидящей подле нее.
Но тут, не дожидаясь, пока Харриет окончательно потонет в сантиментах, леди Паулис сказала герцогу:
– Тебе так идет черный цвет, дорогой. Будь хорошим мальчиком, потанцуй с мисс Гарднер.
Харриет едва сдержалась, чтобы не вылить содержимое своего бокала на голову леди Паулис. О чем она говорит, она что, с ума сошла, в самом деле?
Герцог молчал, и это раздражало ее еще больше. Другую женщину это бы оскорбило. Харриет же подавила в себе подобные чувства еще в детстве и потому удивилась, что почувствовала себя униженной. А еще она решила, что не стоит больше жалеть леди Паулис. Она была старой двуличной каргой, которая издевалась над другими, чтобы развлечь себя. Герцог, вероятно, разрабатывал тактику, чтобы избежать расставленных его тетушкой сетей. Хотя порой он и пользовался этим в своих интересах.
– Ты слышал меня? – спросила леди Паулис голосом, который разнесся по всему залу словно церковный колокол.
Для Харриет это было уже слишком.
– Не могу же я оставить вас, леди Паулис, одну-одинешеньку, – сказала она.
Герцог одарил тетушку натянутой улыбкой.
– И к тому же, – сказал он невозмутимо, – стоит ли мучить эту невинную леди, таская ее по всему залу?
Какое преступление она совершила, чтобы терпеть мою неуклюжесть?
Уголки губ Харриет вздернулись кверху от такого изысканного отказа. Порой от безжалостного врага научишься большему, чем от преданного друга. Возможно, будь на месте Харриет любая другая молодая женщина, она бы восприняла отказ герцога как признак скромности. Но Харриет прекрасно понимала, что герцог просто не хочет с ней танцевать. Да и с чего ему хотеть? Ведь он может выбрать любую в этой комнате.
– Делай, что я тебе говорю, Гриффин, – снова сказала его тетушка.
Он наклонился к ней и сказал твердым, но вежливым тоном:
– Я пришел сюда сегодня вечером только для того, чтобы ублажить вас и семью. Вы хоть раз видели, чтобы я по собственной воле принимал участие в подобных балах?