В плену удовольствия. (ЛП)

- Хорошо. Завтра поедем вместе. - Он склонил голову набок. – А теперь ты не против вернуться к беседе, которую мы вели?
- Значит, мы вели беседу? Так ты это называешь?
- Да, черт возьми! Для языка любви не нужны слова. Я бегло разговариваю на нем, и ты тоже сможешь, если немного попрактикуешься, - его голос перешел в шепот. – Почему бы мне не принять ванну, не переодеться, а затем не встретиться с тобой в твоей комнате, скажем, через полчаса?
Подойдя к подножию лестницы, которой пользовались слуги, Ева повернулась к Эшу и заявила:
- Об этом не может быть и речи.
- Ева!..
- Сегодня моя очередь сидеть с Лидией. И даже будь это не так, на мой взгляд, вы слишком торопитесь, Эш Денисон. К тому же завтра, когда я встречусь с отцом и мачехой, мне понадобится ясная голова.
- Прекрасно. Из всех сил постараюсь быть всего лишь «аксессуаром».
Глядя, как Ева поднимается по ступеням, он криво усмехнулся и подумал:
«Ей нужен «аксессуар»? Я им буду. Заряженным пистолетом».
Ева не ожидала, что они поедут до Брайтона[50] в двуколке Эша. Ведь это почти пять часов езды, да и лошадей требовалось менять часто. А вдобавок капризы английской погоды. Во время завтрака светило солнце, но кто знает, как долго продержится хорошая погода. Крытый экипаж дал бы им хоть какую-то защиту от дождя.
Оказалось, в сумасбродстве Эша был свой расчет. В двуколке хватало места лишь для двоих, а виконт предупредил, что желал бы поговорить со своей спутницей наедине. У Евы это вызвало некоторый трепет. Она надеялась, что Денисон не собирается делать ей предложение. Да, они были близки. Для него это было не в новинку. Но он не упоминал слова «любовь», впрочем, как и Ева. Неужели Эш чувствует себя обязанным предложить ей брак, поскольку она не является одной из его пассий? Это не слишком хорошая причина для женитьбы.
К тому же у нее были свои причины для сомнений. Ева вышла бы замуж только за того, с кем могла быть собой, не прибегая к уловкам. Эш умный человек. Должно быть, он уже понял, что она Клэверли до кончиков ногтей. Вопрос в том, сможет ли он это принять.
- Давайте отложим разговор, пока не встретимся с моим отцом и Мартой, - попросила Ева.
К ее огромному удивлению, никто, включая ее тетю, не возражал против задумки Эша. Ева полагала, кто-то укажет на то, что незамужняя леди не путешествует с джентльменом без сопровождения. Но из лукавых комментариев и подмигиваний ей постепенно стало ясно: все полагают, что они собираются увидеться с ее отцом с тем, чтобы просить его разрешения на брак.
Ева сидела, сжав губы, когда Эш тряхнул поводьями и его пара гнедых тронулась с места.
- А как же ваш слуга? – спросила она. – Разве Хокинс не едет с нами?
- Моя милая барышня, зачем мне нужен слуга? Я путешествую с бесстрашной миссис Бэрримор, а она умеет стрелять, фехтовать и ухаживать за лошадью лучше любого из живущих на земле мужчин. Разве не так?
Ева хранила молчание, хотя ей и хотелось рассмеяться.
Ее спутник продолжал развлекаться.
- Знаете что, если мы попадем в беду, вы можете выступить моим слугой.
Ева не могла цепляться за свои страхи, особенно когда светило солнце, а теплый, пахнущий яблочным цветом бриз обдувал ее щеки.
- Вы взяли с собой газетные вырезки? – спросил Эш.
Она похлопала по своему ридикюлю.
- Они здесь.
Брайтонская дорога была самым известным и модным участком «королевской дороги»[51] в Англии, и Эш занимал Еву показом достопримечательностей: мест старых битв и дуэлей, мест, где жили или были похоронены знаменитости ушедших эпох, и где принц-регент имел обыкновение преклонять свою королевскую голову, прежде чем новая дорога до Брайтона сократила длительность путешествия с четырнадцати часов до нынешнего завидного времени.
- Без принца-регента и Павильона[52], - сказал Эш, - это по-прежнему была бы проселочная дорога, по которой ездят лишь повозки, запряженные быками.
 
Последнюю остановку путешественники сделали на постоялом дворе «Корона» в Какфилде[53], где перекусили сэндвичами и пирогом, пока им меняли лошадей. Двадцатью минутами позже путники двинулись дальше. С этого момента Ева все больше замыкалась в себе. Эш некоторое время посматривал на нее и наконец сжал руку спутницы.
- Что случилось, Ева? О чем вы вздыхаете?
Та взглянула на него с виноватым видом:
- Я вздыхала?
- Не явно, но у меня есть внутреннее ухо, чувствительное к переменам вашего настроения.
Ева освободила руку из его ладони.
- Вы начинаете говорить, как Клэверли.
Эш лишь усмехнулся в ответ, и она продолжила:
- Я думала, не стоило ли сообщить отцу о нашем приезде. Марта не любит сюрпризы.
- Мы собираемся увидеться с вашим отцом, а не с мачехой.
- Марта никогда не выпускает его из вида.
- Вы слишком уж переживаете, - заметил Денисон. – Я любимец общества – это ваши слова, не мои. Я развею угрюмость вашей мачехи.
- О, вам нечего бояться. Марта благоговеет перед титулами.
Чувствуя настроение своей спутницы, Эш постарался отвлечь ее расспросами. Она рассеянно отвечала, и он узнал, что дом в Брайтоне никогда не был ейродным домом, а был приобретен отцом Евы во втором браке.
- Когда они перебрались в Брайтон, - призналась она, - я поселилась у тети.
- Вы не ужились с новой миссис Диаринг?
Она ответила мрачной усмешкой.
- Мы обе наделали ошибок. Это началось в тот день, когда она велела мне звать ее мамой. Думаю, она не имела в виду ничего дурного, но я не смогла это сделать. Я чувствовала, что этим предала бы свою собственную мать. После этого все становилось лишь хуже и хуже.
- А ваш отец?
- Его никогда не было дома. Он разъезжал по работе, так что Марта и я были предоставлены сами себе. Для нас обеих стало огромным облегчением, когда я переселилась к тете.
Ева указала на просвет между деревьями.
- Взгляните, мы почти на месте.
Эш решил, что не время будить спящих призраков, и вежливо посмотрел в указанном направлении.
***
Дом из красного кирпича, выстроенный в стиле королевы Анны, располагался на восточной окраине Брайтона и был окружен множеством деревьев и кустов. Симметрично расположенные клумбы с воинской точностью прилегали к лужайке перед парадным входом.
- Марта неравнодушна к садам Версаля, - сказала Ева, показывая на цветочные клумбы. - Таково ее представление о Версале в миниатюре. Папа, со своей стороны, предпочитает английский стиль[54].
Эш взглянул на газоны и подавил дрожь.
- Бедный Версаль, - пробормотал он и остановил экипаж возле тщательно вычищенной конюшни. Под стать ей был и конюх, который принял лошадей. Эш попытался дружелюбно пошутить с ним, но в ответ получил лишь удивленный взгляд.
Парадную дверь открыла служанка со скорбным выражением лица и в соответствующем платье. Эш на мгновение задумался, не умер ли кто-то из членов семьи. Но гостям сказали, что хозяйка нездорова, а хозяин – в своем кабинете.
Дом был обставлен с той же армейской точностью, с какой спланирован сад. Эш отметил четкую расстановку столов и стульев, сходство всех комнат, симметрию меблировки и декора. Все вещи лежали на своих местах. Виконт испытывал искушение бросить шляпу и перчатки на стул, но ему хотелось произвести хорошее впечатление.
- Нет необходимости объявлять меня, - поспешно сказала Ева служанке. – Отец знает, кто я.
С этим властным замечанием она вошла в комнату.
***
Из кабинета в закрытый дворик вели французские двери. Сквозь них открывался прекрасный вид на свободно растущие деревья, и никаких клумб поблизости. Во дворе стояли столики и плетеные стулья. Именно сюда, закончив с приветствиями, Диаринг и проводил гостей. Смеясь, хозяин сказал, что это единственное место, где он может покурить трубку, не боясь, что на него обрушится гнев жены.