Феникс (СИ)
Простите, я отвлекся: выпил рюмочку домашнего винца, оно помогает мне преодолеть депрессию, увы, слишком в последнее время частую. Нет охоты жить совершенно, а умирать страшно, вот и коптишь небо... Единственное, что еще радует глаз и бодрит душу это красота природы. Но как писал Соловьев: "Смерть только смеется над всем этим великолепием... Она знает, что красота природы - только пестрый, яркий покров на непрерывно разлагающемся трупе". Такое вот прочтешь - и мучаешься сплином три дня к ряду. А ведь как я любил жизнь!..
О чем это я?.. Ах, да! О жизни. В Стеклянном Доме я давно уж не живу, лет этак... забыл сколько... Моим последним приютом стал большой деревянный дом, поставленный моими родными в Загорье. Я сам решил уединиться, стать ближе к природе. Загорье - это крохотное поселение пограничного типа. В основном там живут казаки с семьями. Вообще-то, моей давнишней мечтой было поселиться на каком-нибудь острове, например, Парадизе, чтобы почувствовать себя Робинзоном. Но дети меня отговорили, сказав, что там нездоровый климат из-за болот в южной части острова. И тогда я поселился в горах, соблюдая принцип тибетских монахов: "не слишком близко к селению и не слишком далеко от селения". Старея, я все больше и больше начинаю ценить свой горный приют.
Дом мой обставлен без роскоши, но с любовью. Есть в нем большая, хорошо подобранная библиотека, множество картин на стенах дают понять, что отшельник не чужд искусства. Я живу на полном государственном обеспечении. Как патриарх колонии, почетный сенатор и бывший консул, имею немало льгот. Впрочем, я забыл, в чем, собственно, они дают мне преимущества перед другими гражданами Республики. Потому что давно уж никто не терпит нужду. Все имеют жилье, вдоволь пищи, одежду необходимую и прочие вещи. С помощью индивидуальных наноаппаратов каждая семья может изготовить для себя все, что угодно, используя профессионально составленные программы. Таким образом, обеспечивалась экономическая, а значит, и политическая независимость граждан. Народ кормит себя сам, обременяя Правительство другими, более насущными, заботами. Например, транспортными проблемами, экологическими, проблемами безопасности населения и торгово-дипломатическими отношениями с разумными видами мега формика, то есть с гигантскими муравьями. Тут масса тонкостей политико-психологического характера, углубляться в которые сейчас мне бы не хотелось.
Пара слов о транспорте. В сообщениях между городами - а их уже целых три - основной упор мы делаем на воздушном транспорте, чтобы не калечить ландшафт дорогами, не вырубать деревья. В каждой семье имеется геликоптер, как у среднего американца машина. Геликоптеры - очень удобные, безопасные "птички".
Первой и наиболее памятной для всех нас из трех ныне действующих железнодорожных веток является та самая, из-за которой мы гнили заживо в джунглях. В свое время она сослужила нам поистине великую службу. Поскольку была дорогой, можно сказать, стратегического значения. Таковой, по сути, она остается и сейчас. Хотя с расширением границ освоенных нами территорий она все больше превращается в главный экскурсионный маршрут с ностальгическим уклоном. Есть у нас и детская линия, проложенная через Парк Ужасов.
В городах транспортное движение осуществляется электромобилями или автомобилями на водородном топливе. Чтобы жить в ладе с природой и, в то же время, не попасть в сети первобытного руссоизма, "чистого, незамутненного фурьеризма", и еще, черт знает, какого "изма", пришлось изрядно повоевать с фалангистами в Сенате. В частности, с фракцией "Новая Русь", которую тогда возглавлял сенатор от необитаемого острова Парадиз Павел Филимонович Засохин. Он и его банда носорогов были ярыми противниками приватного использования наноаппаратов и столь же ярыми сторонниками государственного распределения всего и вся, с целью, так сказать, упорядочивания, как они любят выражаться. Властолюбцы! Если бы не твердая позиция Хумета как гаранта конституции, и подписанная им Хартия о правах, не усилия партии "Новое Крыло" да не мои скромные старания на недолгом посту Консула, кто знает, как бы повернулся ход исторического развития нашей молодой Республики. Выполнили бы мы вообще ту миссию, каковую возложил на нас Мировой Разум? Не последнюю роль, наверное, сыграло известное изречение из Евангелия, которое я напомнил собравшимся на памятном заседании Ассамблеи: "Не наливайте вино новое в мехи старые". Помню, как побагровело лицо Филимоныча, как кричал он что-то несуразное, брызгая слюной, и молотил воздух кулаком. А я смотрел на него и думал, откуда в них столько этой собачьей злобы?
Ладно, Бог с ним, с Пашей. История нас рассудила. Его модель "фаланстеры" не прошла, а сам он давно уже упорядочен природой - прах его сожженный развеян по ветру.
Наконец, говоря об обществе, невозможно не сказать о том, какова его вера. Разумеется, мы верим в Светлое Будущее. O, fallacem hominum spem! - О, прекрасная надежда людская! А еще у нас появились зачатки новой религии, что-то вроде культа предков. Даже традиционное христианство постепенно видоизменяется - явно регрессирует. Наблюдается тенденция к многобожью. Впрочем, во главе нового пантеона богов по-прежнему стоит Христос, только называется он Грядущим. И все большим почетом пользуется Водолей, бог воды и вообще всяческого плодородия, а также покровителя Народных собраний. Из мужских богов еще весьма почитаем Порог - божество дверей, бдительный привратник; а также хранитель домашнего очага - Домовик.
Бог весны - Май. День его рождения справляют первого мая. Священным считается месяц Август. Именно в этот месяц колонисты отправились по звездному пути навстречу новой жизни. Однако и старую жизнь никто не вычеркивает из памяти: мы по-прежнему пользуемся (слегка видоизмененным) земным календарем, хотя, как уже известно, времена года здесь весьма условны.
Из богинь на первом месте стоит Святая Дева Мария - заступница, защитница матерей и детей. Не забывают и Венеру - богиню любви, покровительницу женщин (если вы понимаете, о чем я...).
А вот бога войны у нас нет. Это показывает, что мы мирный народ, как бы там ни говорили о народе-воине.
На 86-м году жизни окончила свой земной путь Владлена. Прах моей верной жены покоится на центральном кладбище, возле часовни Св. Девы Марии. В последнюю пору жизни Владлена страшилась предстоящей посмертной кремации, просила меня употребить свой авторитет, дабы сделали для нее исключение. Но я был суров и непреклонен. Я сказал, что Закон о кремации, который я сам подписывал когда-то, направленный на пресечение так называемого археологического парадокса, един для всех, и никаких исключений быть не может. Мир управляем законами, вещал я, иначе воцарится хаос! Владлена обиделась на меня, замкнулась в себе, а потом как-то стала ко всему безразлична. Она бродила по коридорам и комнатам, что-то бормотала себе под нос. Мысли ее блуждали совершенно неприкаянно, как и она сама. И однажды ночью она умерла, даже не призвав к себе никого из домашних. И меня в том числе. А может быть, просто не смогла, или тихо скончалась во сне, как умирают счастливые люди. Ведь по большому счету она была счастлива. Она сама так и говорила... Хочется надеяться, что так все и было. Но до сих пор чувство какой-то вины перед ней гнетет душу. Опуская в землю (моя единственная ей уступка) лаковую шкатулку с ее пеплом, я, не обращая ни на кого внимания, сказал прерывающимся голосом: "Прости меня, Владлена, прости..." Присутствующие потом, верно, гадали: в чем он так провинился перед своей женой?..