Предел прочности (СИ)

«Босая, беременная, у печки… Кто бы мог подумать? — Его взгляд дольше, чем это положено, задержался на плавной линии её пухлых губ.— Природу не обманешь, уже мало-мальски привлекательная женщина чудится мне чуть ли не Афродитой, пора поменять график выхода в лес, пусть она дышит воздухом в одиночестве»,— сердито подумал Андрей.
Он с грустью смотрел на то, как девушка вытягивает вперёд ноги и задумчиво рассматривает кончики своих кроссовок. Андрей недовольно хмыкнул: с какой стати он должен ей уступать, меняя свой распорядок дня? Место общее, и он будет приходить сюда, когда ему это понадобится.
Незнакомка, почувствовав на себе его внимание, без стеснения к нему обернулась и вдруг заговорила:
— Интересный мужик, крепкий, выносливый… Неужели у нас в посёлке нет одиноких женщин? Мышцы так и бугрятся под футболкой, хоть сейчас пиши портрет…
Пока она описывала его достоинства, Андрей чуть себя не выдал, застыв над очередной заготовкой, настолько неожиданными были её слова. Девушка обречённо вздохнула и устремила взгляд перед собой, куда-то за линию горизонта. Она незаметно смахнула появившиеся слезинки и принялась небрежно прокручивать браслет на запястье, а потом снова начала рассуждать вслух, пребывая в уверенности, что он ничего не слышит:
— Он даже не вспомнил о том самом браслете, а я столько раз о нём рассказывала… Приятное он мне решил сделать… Как же. Наверное, правду говорят, что когда человек тебе интересен, то будешь, как губка, впитывать о нём любую информацию, запоминать каждую мелочь, и всё равно будет мало. Но глупо таить обиду, я и сама совершенно им не интересуюсь. Нет, я, конечно, знаю про все его болезни и проблемы с пасынком, но только потому, что он не переставая твердит об этом, словно заезженная пластинка.
Девушка сидела к Андрею полубоком и не замечала, что он неотрывно на неё смотрит. В её рассказе он улавливал общие мотивы со своей историей с Полиной и с каждым услышанным словом всё больше закипал. Ведь до какого-то момента супружеской жизни он тоже старался не упустить ни единой мелочи из рассказов жены, но со временем стремление ей угодить незаметно притупилось, наталкиваясь на холодность, которую, по всей видимости, она тоже устала скрывать.
Слушая этот сбивчивый рассказ через призму собственных обид и предательства, Андрей не замечал надрыва, с которым незнакомка всё произносила. Она виделась ему избалованной роскошью беременной женщиной, у которой не к месту разыгрались гормоны, подвигнув на подобные откровения с посторонним человеком.
— Что тут можно было перепутать? Слоник, рыбка, тигр, цветочек и мишка… Всё это нанизано на толстый золотой шнурок,— она шумно выдохнула.— Я даже ничего не чувствую к своему положению, не знаю, что об этом и подумать. Остаётся надеяться, что я попаду в число тех женщин, к кому материнский инстинкт приходит только после родов. Возможно, права народная мудрость, что стоит заводить детей только от любимого мужчины, но в конце концов это и мой ребёнок тоже. Я не могу его не любить, не чувствовать…
Андрей, не в силах больше сдерживать свой интерес, тихо подошёл к скамейке и сел рядом с незнакомкой, которая закрыла лицо руками.
— Так надо было позаботиться о том, чтобы ребёнок был от любимого. Тренер, инструктор по вождению, на крайний случай бывший муж… Такие вопросы нужно продумывать заранее,— с сарказмом протянул он.
Услышав его приглушенный голос, в котором не было и намёка на какие-либо дефекты речи, девушка вздрогнула.
— Ты не немой? — выпалила она и, мгновенно осушив слёзы, вскочила со скамейки.
— Это ты сделала такие выводы, а мне просто не о чем было с тобой разговаривать. Если ты пыталась таким образом выкурить меня с поляны, то зря,— отозвался Андрей и, изобразив на лице давно позабытую ухмылку, охотно смотрел на её порозовевшее от испуга лицо.
— Занимайся своими делами, я тебя больше не побеспокою,— с трудом выдавила из себя она.
Девушка резко развернулась к тропинке и, насколько позволяло её состояние, поспешила скрыться с его глаз.
   
Глава 15
 
«Как можно быть такой идиоткой?» — терзается Уля по дороге домой. Как она могла так обмануться? Что такого особенного она нашла в этом Демьяне? Хотя надо признать, сегодня он выглядел более ухоженным, чем в их последнюю встречу: тёмная щетина стала на несколько миллиметров короче, да и волосы как будто пытались уложить в причёску.
Ульяна забегает в дом, хватает диванную подушку и с силой швыряет её обратно. С такой же неистовой силой ей хочется повернуть время вспять и ничего о себе не рассказывать мрачному Дровосеку. Шумно втянув в себя недостающий кислород, она садится на диван, закрывает глаза руками.
Как и любой другой человек, попавший в щекотливую ситуацию, Ульяна стремится как можно скорее найти для себя вразумительное оправдание или сослаться на внешние факторы, которые легко бы объяснили неуместную откровенность. Но объективные причины раскрыть душу перед посторонним и совсем не располагающим к этому человеком зарождаться в голове не спешат. Это обстоятельство ещё больше её огорчает, заставляя мысленно прокручивать всевозможные последствия необдуманного шага.
«А что, если он с кем-то поделится своими знаниями? Вот так запросто обмолвится об этом с какой-нибудь экономкой или домработницей из домов по соседству? Или сболтнёт любовнице в порыве страсти? Ведь кассирши в супермаркете настойчиво добиваются его внимания. Хотя… Возможно, это лишь ничем не подкреплённые слухи,— перебирает варианты Уля, и ей тут же вспоминается разговор возле магазина с услужливой женщиной, которая помогла избежать обморока.— Даже имени её не запомнила. Зато имя этого грубияна я для чего-то припасла в закромах памяти. Демьян… Видите ли, разговаривать ему со мной не о чем… Конечно, кто я такая? А сам он кто такой? Всего лишь караулит чужой дом, мастеря непонятное зодчество в свободное время. Остаётся уповать на то, что хозяин скоро вернётся и больше не будет нуждаться в его услугах».
До самого позднего вечера Ульяна в своих размышлениях то и дело возвращается к Демьяну, попутно думая над новыми видами досуга, ведь по объективным причинам она не собирается возвращаться на пригорок…
***
Михаил в очередной раз бросает взгляд на Ульяну, которая с недовольным видом нанизывает на вилку варёную морковь, и лишь утверждается во мнении, что их идеальные семейные вечера остались далеко в прошлом.
Ему больше не хочется любоваться каждой чёрточкой её прекрасного лица, радоваться, что ему удалось вовремя обратить своё внимание на этот бриллиант в блеклой оправе. С недавнего времени он несколько к ней охладел, искренне удивляясь тому, как незаметно Ульяна переменилась, трансформировалась из объекта страсти и вожделения в капризную будущую маму. Конечно, Михаил не исключает вероятность, что жена довольно быстро вернёт былой лоск и вновь заинтересует в нём ценителя прекрасного. Поэтому сейчас он без зазрения совести использует для удовлетворения своих мужских потребностей Лёлю, ничего не вкладывая в пустые обещания, которыми щедро её одаривает.
— Миш, тебе плохо? — поймав на себе его растерянный взгляд, спрашивает Ульяна.
Она отвлекается от невкусного ужина и пристально на него смотрит.
— Нет, просто задумался.
Михаил старается не замечать её непрестанной заботы о его самочувствии. То ли слова Ульяны кажутся ему неискренними, то ли он до сих пор не хочет признавать, что его биологические часы неуклонно приближаются к ненавистной отметке «преклонный возраст», но любая её реплика на этот счёт вызывает вместо благодарности внутренний протест.
— Понятно,— сухо отвечает Ульяна.
Её внимание переключается на новую картину в гостиной, которую она приобрела совсем недавно.
— Серафима Яновна звонила,— вспоминает Миша.— Наверное, тебе снова придётся лечь в клинику на сохранение, что-то ей не понравились последние анализы. И если УЗИ покажет усугубление отслойки, то будем собирать чемоданы,— не думая о последствиях, сыплет он фактами.