Наш дом – СССР

Курс лечения пневмонии в этом времени три недели, две из которых в меня тыкали иголками по шесть раз на дню. Древние антибиотики слабее, чем в будущем, уколы пенициллина через равные промежутки времени, даже ночью, мешали нормально думать и отдыхать. Зато к концу своего заточения я почти написал первый том.
— Повезешь? — спросила жена, перечитав рукопись дома.
— Попробую, но сначала отпуск!
Катерине дали две недели отпуска в самом теплом месяце июле, и мы поехали на дачу. Это вообще-то был сюрприз, Катя ничего не знала о доме, думала, мы к дяде Коле едем. Плыли вновь на лодке, в этот раз я даже убрал крышу, так как погода стояла исключительно жаркая. Вода в водохранилище прогрелась градусов до двадцати пяти, не Турция, но у нас и такая уже считалась очень теплой, многие даже не любили такую теплую воду. По пути к деревне остановились возле маленького островка искупаться. Волшебный золотой песок, чистая еще вода сделали свое дело, ребенок у нас просто не вылезал из нее. Да и мы не отставали, плескаясь на отмели. Утомившись и проголодавшись, быстренько перекусив бутербродами, понеслись дальше. Как же хорошо вот так, наедине с природой, ничего больше не надо, семья, все здоровы, и природа.
— Ну что, дочка, как тебе наш сюрприз? — важный дядя Коля вышагивал перед Катериной, а та хлопала глазами и не верила.
— Это правда, мы можем тут жить? — восклицала супруга и даже подпрыгнула. Как ее пробрало.
Приехав в деревню и сразу зайдя к нашему, теперь хорошему знакомому дяде Коле, я оставил девчонок у него, а сам, под предлогом возни с лодкой, перетащил вещи в наш новый дом. Заодно разглядел, что дядя Коля времени зря не терял, посадил какие-то цветочки даже, красиво вышло. Проверив все в доме, оставив вещи, пошел за женой и дочерью. Позвав их гулять, аккуратно вывел к новому дому и, войдя в калитку, призывно махнул рукой, зовя всех за мной.
Катерина была счастлива. Дом отличный, здесь хоть круглый год живи, две печки для тепла и готовки в помощь. Аленка сразу облюбовала себе небольшую каморку, заявив, что это будет ее маленькая комнатка, мы не возражали, конечно. Ветеран притащил от себя только что приготовленную тушеную картошку, с зайчатинкой, налопались от пуза и пошли на берег отдыхать. На нашей маленькой речушке, что течет прямо за забором, отдыхать сам бог велел. Ровная луговина вокруг, трава сочная, мы даже не брали с собой никаких покрывал, как привыкли в будущем, а развалились прямо на траве.
— Пап, а на рыбалку пойдем? — спросила дочка.
— Да нам, Ален, и ходить не надо, — смеясь ответил я дочери. — Вон в сарайке удочку бери, червя сейчас копну тебе, и вперед, прямо здесь и лови, будешь?
Дочка утвердительно кивнула. Поднялся, снарядил удочку, червяки нашлись в клумбе, вчера дождь был, так что не прятались особо, и помог дочке закинуть.
— Ну, молодежь, чем заниматься станете, книжки писать? — пошутил дядя Коля.
— Дядь Коль, так в таком раю чего еще делать-то? — серьезно ответил я.
— Так я про это и говорю. Катерина, судак-то понравился в прошлый раз? — это он о том запеченном, которого я привез в первый раз.
— А то, вкуснятина такая!
— Вот пойдем на Волгу, на вашей лодке, сама и поймаешь! — заключил дядя Коля. И ведь правду говорит, с ним точно поймает.
— Пап, там клевало что-то, я вытащить хотела, а не идет… — нарушила тишину Аленка.
— Как не идет? — не понял я. — Тащи смелее.
Дочка упиралась как могла, тянула удочку, которая уже серьезно изогнулась, но ничего не выходило. Я уже думал, что там просто зацеп, и готовился обрывать леску, когда из воды, сделав широкий взмах хвостом, на миг показался кто-то чешуйчатый.
— Да ладно! — обалдел я и бросился помогать Аленке.
Дядя Коля при этом многозначительно улыбался, а Катерина не сводила глаз с водной поверхности. На пару мы смогли, наконец, аккуратно вытянуть трофей на берег, не оборвав леску. Это был огромный карасище, килограмма на полтора весом. Помню, самого большого для себя вытаскивал на кило триста, так этот поболее будет.
 
— Мама, мама, смотри, кого я поймала!
Карась в руках Аленки переливался золотом и раскрывал рот.
— Тут и на Волгу идти не надо, когда такие попадаются! — заключила жена.
— Отожрались, черти, — с ухмылкой заметил ветеран, — я тут постоянно чего-нибудь кидаю, подкармливаю, вот Аленке и повезло, наверное, дедушку всех местных карасей вытащила, я и то здесь таких не ловил. Им тут раздолье, крупный хищник сюда не ходит, лишь к зиме зайдет, брюхо набить, но там больше щука будет, и чуть подальше, ближе к зарослям, — он указал рукой вправо, туда, куда уходит ручей. — А за судаком, дочка, все же надо на большую воду, почувствуешь раз, как он бьет приманку, никогда не забудешь.
Вечером, сидя на лавочке возле бани и вдыхая ароматы соснового бора, что находится буквально за речкой, метров сорок от нас всего, предавались мечтам. Бани у нас своей пока не было, на этом участке, который мы заселили, она была в ужасном состоянии, что страшно в нее входить, поэтому мылись и парились у дяди Коли, у него справная парилочка. Сам ветеран весь вечер был занят самым нужным делом, развлекал нашу дочь. Они так спелись, что мы с женой были очень удивлены, никогда не видели у нашей дочери такое внимание к какому-то человеку. И нам было хорошо от мысли, что ребенок увлечен всерьез. Они с фронтовиком что-то рисовали, выстригали, играли в какую-то игру, а нам хозяин предоставил свою баню. Ну мы и… попарились.
— Давно так хорошо не было, даже не верится, что может быть так хорошо! — шептала Катя мне на ухо, а я осторожно гладил ее разгоряченное тело.
— И не говори, — выдохнул я и наклонился над супругой.
Две недели в деревне пролетели как один миг. Мы вернулись в город в первых числах августа и сразу окунулись в вал работы. У Кати в магазине кто-то из девочек продавцов болел, плюс кто-то отправился в плановый отпуск и людей не хватало, поэтому нагрузка на нее свалилась серьезная. Стоять целый день за прилавком только на первый взгляд легко, кто не пробовал, никогда не поймет. А общение с людьми в изначально неравном положении вообще здорово сказывается на психике. Ты всегда должен быть готов выслушать очередную бабульку, принять все ее жалобы на жизнь, на вредных продавцов, на нерадивых родственников, и попробуй только отвернись или нагруби, нельзя.
Мне же доставалось на заводе. Столкнулись с проблемой плохого литья блока цилиндров, приходилось решать проблемы на ходу. От меня-то мало что зависело, но люди переживали и старались. Думаю, еще месяц и заведем наш моторчик. Попутно периодически встречались с Деруновым, подкидывал ему информацию по авиадвигателю. Работа кипела, они уже вовсю пытаются моделировать в области коллекторов, но я туда не лезу, сами разберутся, я там лишний.
В один из дней я вернулся с завода поздно, Катя уже была дома и показала мне конверт. Надо же, письмо кто-то прислал, мы ведь отвыкли от такого. Здорово. За исключением одного-единственного, которое мне как-то присылал Дерунов, больше и не писал нам никто.
— Чего там? — спросил я, моя руки в ванной.
— Я не вскрывала. Давай сам.
Ну, сам, так сам.
Письмо было важным, но не слишком интересным. Мы-то все ждали отклика на книгу, а тут… На первое сентября нас вызывали в столицу на заседание профкома. Стало быть, соберутся маститые писатели и начнут резать, лишая нас возможности издаваться. Если честно, желание писать начинало медленно испаряться. Зная нашу бюрократию, а еще лучше зная, кто рулит в издательствах, не сомневаюсь, что книгу похерят. Ну и черт с ними, значит, зарубят.
— Надо ехать, но, блин, вообще не хочется, — заключил я.
— Надо, Саш, надо. Покажи им там, где раки зимуют. Ведь книга хорошая, чего им надо, о колосках и кукурузе писать?
— Ага, да еще и в каждом предложении упоминать партию и конкретных ее членов. У… расплодили угодников! Ладно, съезжу, еще нескоро, полмесяца впереди.