Дикарь (СИ)

— Неужели вам совсем не жаль бедных оленей? — спросила она совсем тихо и печально.
— Мне много кого жаль, но я не могу помочь всем, — ответил я ей в тон. — Вы же знаете, этот мир наполнен страданием до краёв. Возьмусь даже предположить, что это неспроста и есть какой-то высший план, для чего оно нужно.
Она покачала головой и обессиленно опустилась в кресло. Я смотрел на её красивое расстроенное лицо и с ужасом и волнением ощущал, как меня охватывает незнакомое чувство. Словно я попал в водоворот и меня кружит и утягивает куда-то, и у меня нет сил
сопротивляться этому.
— Я не хочу в это верить… — задумчиво пробормотала Вероника. — Что мы рождены для страдания.
— Ну, вас это правило касается в наименьшей степени.
Она нахмурилась:
— Почему?
— Вы красивая молодая женщина, родившаяся в обеспеченной образованной семье. Занимаетесь любимым делом, у вас есть жених и, скорее всего, куча друзей. О чём вам печалиться?
Она чуть порозовела в начале моей речи, когда я упомянул о её красоте, но потом вдруг побледнела и холодным тоном произнесла:
— Моя мама погибла несколько лет назад.
— Очень сожалею. Простите, я не знал.
— А ваша?
Я вздрогнул.
— А моя — жива.
Вероника открыла рот, чтобы спросить ещё что-то, но тут зазвонил мой телефон — это был Юра — и я быстро взял трубку:
- Да.
Вероника поспешно поднялась из кресла и выскользнула из кабинета, не прощаясь.
— Ну что ж, друг мой, я кое-что разузнал о твоей журналистке.
— Она не моя.
— Да-да, конечно. В общем, Вероника Львовна — дочь профессора антропологии из МГУ. Спортивная журналистка, ведёт колонку о совеменном фитнесе в журнале "Вокруг спорта". Вот тебе и ключ!
— Ключ..?
— Ну, к улучшению ваших отношений. — Он принялся нудить: — Чтобы расположить к себе человека, нужно проявить к нему искренний интерес: к его занятиям, увлечениям, внутреннему миру. Ты что, Карнеги не читал?
— Читал. Сто лет назад.
— И явно не ввёл его методы в привычку. Сейчас не пришлось бы изобретать велосипед. Перечитай, очень советую.
— Я подумаю.
— Кстати, а почему спортивная журналистка берёт у тебя интервью? В научном журнале закончились сотрудники?
Меня и самого это коробило, но я не стал делиться эмоциями с партнёром:
— Я же уже объяснял: потому что она дочь друга моего отца.
— А они боятся закидывать в клетку с тигром чужих людей? Пусть лучше своего сожрёт?
— Очень мило.
— Мило — моё второе имя. Держи меня в курсе, как там у вас идёт. Если совсем всё плохо — зови, я брошусь на помощь.
— Да, спасибо, что веришь в меня.
— Друг, я верю в тебя, как никто другой.
Я нашёл Веронику во дворе — она сидела на лавочке с босыми ногами и задумчиво смотрела на осенний пейзаж. Было тихо, деревья стояли ещё полностью одетыми, хотя и начали уже желтеть. По ярко-голубому небу ползли маленькие белоснежные облачка.
— Такая мирная картина… — пробормотала девушка. — Глядя на этот пейзаж, трудно поверить, что жизнь, как вы говорите, переполнена страданием.
Я сел рядом с ней.
— Вам будет легче, когда пойдёт дождь с грозой.
Она улыбнулась, и я вдруг подумал, насколько естественна её красота. Как дыхание природы. У неё нормальные скулы, не измалёванные перламутровыми пудрами, собственные ресницы, не давящие на веки, человеческой формы губы — а не как у всех тех девушек, которых мы в последнее время снимаем для рекламы нашей продукции. Юра по традиции высылает мне финальные макеты, хотя и утверждает всё сам. Ему нравятся девушки с варениками вместо губ. Точнее, он говорит, что это тренд, а тренд — вещь неумолимая. Будь в тренде или умри. Хорошо, что он есть в нашей компании для всех этих дел — сам бы я не смог столько лгать себе и своим покупателям.
  
Глава 7. Естественные реакции организма
 
Вероника
 
— Вы тоже кое-что утаили от меня, — заметил Тимур, впрочем, без укора. — Почему вы не сказали, что вы спортивная журналистка?
— И что бы это изменило?
 
— Я бы отнёсся к вам серьёзнее.
— А о чём, вы думали, я пишу?
— О чём обычно пишут женщины журналистки? О ногтях, платьях, шпильках…
— Ерунда. В научных изданиях тоже работает полно женщин.
— Держу пари, все они и вполовину не так красивы, как вы.
Я с удивлением посмотрела на него. Что-то он зачастил с комплиментами — это подозрительно.
— Разве красивая женщина не может заниматься серьёзными вещами?
— Может, но случается такое редко.
Я улыбнулась:
— Опять ваши таинственные исследования? Так мы не только непорядочны, но ещё и крайне легкомысленны?
— Простите, если оскорбил ваши чувства.
О, да этот дикарь буквально на глазах превращается в цивилизованного человека!
— Ничего страшного, я уже привыкла…
Он поджал губы и спросил уже с некоторым скепсисом в голосе:
— Так… и что же это за спорт такой — фитнес?
— Вы в самом деле не знаете или притворяетесь, чтобы поиздеваться?
— И в мыслях не было. Врать не стану, слово знакомое, но что именно оно означает, я представляю смутно.
Я покачала головой.
— Что? Опять мысленно обзываете меня дикарём?
— Врать не стану, есть немного, — я захихикала. — Ладно, пойдёмте, просвещу вас. Цивилизую, так сказать.
Я попросила его переодеться в более удобную одежду: спортивные штаны или шорты взамен этих тесных брюк, и сама натянула на себя всё, что смогла найти подходящего — хлопковые леггинсы, которые взяла в качестве домашней одежды, трикотажную футболку, лёгкие кеды. Подходящего зала в доме не оказалось. В подвале было небольшое помещение с лавкой, штангой и гантелями, но там было очень мало места. В гостиной тоже не хватало простора: всюду стояла мебель, которая помешала бы свободе движений, а переставлять её ради получасового занятия я сочла излишним. Поэтому мы с Тимуром разместились на лужайке, спрятанной от посторонних глаз деревьями, недалеко от дома. К счастью, туристические коврики в этом богатом доме нашлись — на них я планировала завершить тренировку растяжкой. Включила на портативной колонке бодрую музыку — один из тех сетов, что мне подкинула Лерочка — и принялась развлекаться от души.
— Повторяйте за мной! — кричала я Тимуру, демонстрируя самые дикие и смешные движения из дамской аэробики, какие только смогла припомнить.
Как я и ожидала, крутой бизнесмен был не намного грациознее дубового бревна, а
отсутствием терпения не уступал избалованному пятилетнему ребёнку.
— Что за чёрт! — выругался он уже через пять минут. — Вы нарочно стараетесь разозлить меня при помощи этого… этого… какое отношение эта порнография имеет к спорту?
Я с трудом удержала порыв расхохотаться и строгим назидательным тоном сказала, грозя пальчиком:
— Слушайте тренера, господин Алексеев! Это залог успеха. Мы просто разминаемся, скоро начнётся основная часть тренировки.
Он пыхтел и скрежетал зубами, но подчинялся. Впрочем, никакой порнографии у него всё равно не получалось: это я могла делать бёдрами всякие разные финты, оставляя при этом корпус неподвижным, или наоборот, подкидывать грудь, не прогибаясь в пояснице, а торс Тимура представлял собой нечто монолитное и негнущееся, так что почти все его движения сводились к наклонам и поворотам. Наконец, я сжалилась над оленьим тираном и перешла к более классическим упражниям: Джампинг Джек, Бёрпи, выпады, приседания, отжимания. В этом Тимур оказался выносливее меня: когда я начинала задыхаться и трястись от напряжения, он ещё даже не начинал уставать. Ему одинаково легко давались и выпрыгивания, и ножницы — мускулы этого человека были словно отлиты из стали.
— Что ж, — рвано выдохнула я, расхаживая по поляне, чтобы выровнять дыхание, — неплохо, совсем неплохо. Вы практически рождены для фитнеса… А теперь — пресс и растяжка.
Я села на стопы Тимура, чтобы ему удобнее было делать ситап — он возражать не стал, но через несколько повторений вдруг попросил встать: