Стоп. Снято! Фотограф СССР (СИ)

— Не смей…
— Дура… дура… дура… — тычу в неё пальцем при каждом слове, — ты не врубаешься?! Это хищение социалистического имущества! Уголовная статья! Ты хотела лет на пять на север съездить?! Репортажи о сибирских соснах писать?!
Подосинкина белеет как полотно.
— Я не помню никакой описи, — лепечет она, — когда приехала работать, я много что подписывала… я же не знала ничего… мне никто не объяснил…
— Ты же взрослая девочка, Марина, — говорю с ней не как подросток, а как тридцатилетний мужик, — красивая, умная… Какого хрена тебя всё время приходится спасать?!
— Так ты сделал это ради меня?! — глаза у няши на мокром месте.
— Нет, конечно, — отвечаю, — никто ничего не делал. Я всю ночь спал дома в своей кровати. И ты — тоже. В смысле, в своей спала. Не в моей.
Подосинкина улыбается сквозь слёзы и вдруг порывисто прижимается ко мне всем телом.
Мои ладони сами собой ложатся ей на попку. Они гладят упругие ягодицы. Блондинка вздрагивает и жмётся ко мне ещё сильнее. Её губы пахнут земляникой. Такой чистый и нежный запах, словно целуешь не обычного человека, а лесную нимфу.
Тело дико реагирует в ответ. Гормоны бушуют, заглушая любые попытки разума пробиться на волю. Чувствую телом её упругую грудь.
Понимаю, что сейчас в порыве благодарности и страсти, я могу поиметь её прямо здесь. Ну, разве что, отведу в сторонку, чтобы прохожие советами не мешали.
Разверну, приспущу трусики и возьму с комсомолки компенсацию за моральный ущерб натурой.
Пытаюсь соображать из последних сил. Подосинкина, это абсолютно разрушительное существо. Идеальный шторм в женском обличии. Настоящая обезьяна с гранатой. Сегодня она отдастся мне со всем прилежанием, а завтра решит, что я ей грязно воспользовался.
Колоссальным усилием воли открываюсь от блондинки.
— Нельзя, — шепчу ей. —раньше надо было думать, Марина. Раньше было можно, а теперь нельзя.
— Почему-у? — капризничает она, не принимая мои слова всерьёз.
— Ты начальница, а я подчинённый, — поясняю, — как нам после этого работать вместе? Решат, что я свою должность через постель получил, как на загнивающем западе.
А еще ты будешь следить за каждым моим шагом, и если что-то не понравится, со свету сживёшь, думаю про себя. Одну сцену ревности я уже видел, и повторения не хочу. Иметь отношения с начальницей, это хуже, чем жениться. Особенно с такой эмоционально неустойчивой. Шаг влево, шаг вправо — попытка к бегству.
— Но ты мне будешь должна, — шепчу ей на ухо.
— Что должна? — не отказывается Подосинкина.
— Как что? Фотосессию, конечно.
  
Глава 22
 
Проводив Подосинкину до редакции, я первым делом, направляюсь к Комарову. Пожинать плоды победы следует немедленно.
— Павел Викентич? — стучусь в знакомую дверь.
Я ожидаю вопросов, придирок, разоблачений. Комаров, как никто другой в курсе, что никакое оборудование украсть не могли. Более того, если он не полный дурак, то уже сложил два и два и понял, что всё это устроил я.
Но Комаров умеет держать удар. Он даже выдавливает из себя улыбку. Затем берёт у меня чеки на аппаратуру, пишет от руки сопроводительную записку и отправляет меня с ней в бухгалтерию.
Молодящаяся дама лет тридцати внимательно оглядывает меня с ног, до головы.
— Молодой человек, вы что, волшебник? — эффектно округляя губы спрашивает она.
— Игорь Кио, — соглашаюсь, — а что? Вам достать кролика из шляпы?
— Девочки, посмотрите на него!
Из смежной комнаты выглядывают две "девочки", ровесницы первой. В своём боевом макияже с ярко-голубыми тенями они кажутся мне близняшками. Только одна с чёрными волосами, а вторая с рыжими.
— Он из Комарова деньги вытянул!
"Девочки" округляют глаза в показном ужасе.
— Катя, точно? Ты ничего не путаешь!
— Подпись егойная стоит! — торжествует Катя.
— А это редкое явление? — уточняю.
— Да у него зимой снега не выпросишь, — откровенничает Катя, — бывает, по два месяца счета лежат без оплаты, потому что визы нет. Ты как его победил, герой?
 
Бухгалтершам скучно. Чай выпит. Обед прошёл, до конца рабочего дня ещё далеко. Квартальный отчёт почти через месяц. А люди они — полезные. Бухгалтерия — это главный рассадник сплетен. После секретарш, конечно.
— Есть у меня одна особенность, — наклоняюсь к даме поближе, — никто мне отказать ни в чём не может. Прямо сам не знаю, что с этим делать. Сам себя боюсь.
Вся бухгалтерия грохает смехом.
— Смотри, Катюха, попросит тебя чего, — хихикает рыжая, — а потом объясняй мужу, чего там у него на лбу проклёвывается.
— Нафига тебе теперь муж? — вторит черноволосая, — гляди какой к тебе пришёл. Молодой, да богатый.
— Да ну вас, дуры, — краснеет Катя. — Вот, распишитесь, молодой человек.
Действительно, богатый. Передо мной на столе лежит почти сто советских рублей. Больше, чем зарплата матери.
— Весело у вас, девушки, — говорю дипломатично, — в следующий раз я вам конфет принесу.
— Мы ириски любим, — отвечает за всех рыжая, —Кис-кис.
—Я запомню.
Возвращаюсь к Комарову.
— Чего тебе?! — не выдерживает он.
Довёл я человека. А думал — непрошибаемый.
— Фотоаппарат, — говорю. — Всё то, что сейчас куплено, бесполезно без фотоаппарата. Получается, что? Деньги потрачены. Отдачи нет. Товарищ Молчанов с нас спросит. Что мы ему ответим?!
— У тебя же есть, — вспоминает Комаров. — На что ты эту "комсомолку" снимал?
— Во-первых, он не мой, — говорю, — а Митрича. Во вторых на него нельзя репортажи снимать. Я на подготовку каждого кадра по пять минут трачу. Все люди разбегутся, пока я готовиться буду. Вспышка нужна ещё. Без неё в помещении снимать вообще не вариант… штатив…
— Утомил ты меня, Ветров, — вздыхает Комаров, — вот просто до крайности. На хрена ты вообще на мою голову свалился?
Я смотрю на него, и никак не могу сделать для себя вывод. То ли он мошенник и коррупционер, то ли просто хитрый и жадный карьерист.
— Ты сегодня сто рублей наличными получил?
— Почти сто, — киваю.
— Копейки не в счёт, — отмахивается он. — Не вздумай эти деньги тратить. Крутись как хочешь, а на эти сто рублей покупай всё, что тебе нужно. Через месяц я тебе снова всё по чекам закрою, — уточнил Комаров, видя, что я готов возразить, — Не раньше. Денег нет. И чтобы на этой неделе чтобы твои фото были в районке, понял? Чтобы товарищ Молчанов на деле увидел, что его распоряжение выполнено.
— Маловато времени, — прикидываю, — а если не успею?
— Со свету тебя сживу, — показывает зубы Комаров. — Думаешь, не найду на тебя управу? Думаешь, я не в курсе, как ты резвишься?
— Да чего вы кипятитесь, Павел Викентич? — вскакиваю, — вы главное деньги через месяц верните. А я всё сделаю.
— Вали уже отсюда, Ветров, — хмурится Комаров, — надеюсь не видеть тебя как можно дольше.
Честно говоря, я даже не надеялся на такой исход. Думал, что придётся его раскачивать. Потом ехать с ним в Белоколодецк. Упрашивать его там купить то, что мне нужно, а не очередной хлам.
Это в случае если бы меня вообще взяли бы с собой. А то привёз бы ответственный товарищ какое-нибудь чудо техники, которое ему в магазине всучили, и разбирайся потом с этим как хочешь.
Мне даже представить сложно, что кто-то может выдать семнадцатилетнему пацану такой вот карт-бланш.
Иди и покупай что хочешь. Хотя с бюрократической стороны всё идеально. Деньги мои. Фотоаппарат покупаю сам. Если что-то пойдёт не так, это будут мои личные проблемы.
Ну а если я справлюсь с задачей и выдам "на-гора" фотографии в свежий номер, то Комаров перед начальством "весь в белом". А дальше с деньгами и потянуть можно. "Свежий номер", это, между прочим, вторник. Сегодня уже среда, осталось меньше недели.
Легко сказать: купи фотоаппарат! А какой? Я в технике этой эпохи разбираюсь на уровне: "красивый, тяжёлый и прикольно блестит".