Одержимость мастера (СИ)
Появиться у промышленника дома с вопросом об Августе — предлога лучше не сыскать. Тем более что Игор Темников проявлял ко мне некоторую симпатию. Вдруг в ненапряженной обстановке он разоткровенничается, проникнется моим положением и расскажет о папе с мамой то, что знает.
Тогда я двух зайцев одним выстрелом — бабах!
Даже троих: Юрек отвезет меня к дому Темникова, сам поедет за тетушкой Ойле в участок и выкупит ее, а я тем временем попробую заручиться поддержкой для Августа и разузнаю о родителях.
Это в теории все так гладко выглядело. На самом деле нужно очень постараться, из кожи вон вылезти, чтобы закрутилось все так, как задумала.
Умывание, одевание и путь к спальне биомага заняли не больше пятнадцати минут. Птицей выпорхнула из своей комнаты, пролетела по ковровой дорожке мрачного коридора и собиралась уже открыть дверь в спальню Яна Макильских, как с лестницы раздалось:
— Мон, дорогая! — Анна поднималась, на ходу стараясь пригладить и запрятать под ночной чепец светлые растрепанные волосы. — Погодите!
Анна подбежала ко мне с блестящими от волнения глазами, в одной исподней рубахе и босиком.
— Что случилось? — У меня невольно заклокотало в груди.
Часто дыша, кухарка схватилась за сердце.
— Госпожа Амбросимова… Слава святым, вы проснулись!
Ее грудь колыхалась под тонкой сорочкой.
— Ну! — Я шагнула к женщине ближе. Положила руку ей на плечо, чтобы та поскорее пришла в себя.
— Говорите же, что случилось?
— Сегодня утром я нашла ее на своей подушке!
Испуганная женщина обхватила руками щеки и страшно выпучила глаза.
— Кого нашли?!
— Змею… — прошептала Анна. — Теперь уже ядовитую.
Это было настолько неожиданно, что я опешила.
— Что вы такое говорите? Как змея смогла проползти через каменные стены?
— Вот и я о том же! — Бедная женщина никак не могла успокоиться. — Я… долго терпела, не хотела вас беспокоить по пустякам. Подумаешь, жаба в ночном горшке или полная умывальня жуков и тараканов. Но ядовитая змея — это перебор! Я ухожу.
— Подождите, Анна, откуда в вашей комнате вся эта живность?!
Кухарка развела руки в стороны и многозначительно на меня уставилась. Мол, неужели я не догадываюсь?
— Да, Мон, это именно то, о чем вы подумали! — выпалила женщина. — Это дело рук близнецов! Я собираюсь взять у господина Макильских расчет прямо сейчас. С меня хватит.
Я потерла виски. Постояла минуту в раздумьях: вот совсем не к месту уход Анны. Из доверенных людей остаются… раз, два и обчелся…
— Давайте сделаем вот как, — решила, что нужно хотя бы попытаться ее переубедить, пусть даже на время. — После обеда мы с Юреком поедем в город и привезем мою тетушку Ойле. Мне думается, вы с ней подружитесь. Она станет вам во всем помогать, и вы будете уже не одна.
Мне показалось, что новостью о приезде незнакомого человека Анна заинтересовалась. Ее бледные щеки порозовели, а глаза перестали бегать.
— Господин Макильских вами очень дорожит… — поднажала я.
— Дорогая моя, если бы вы знали, как мне жалко Евочку с Августом. Если бы не пугающее поведение мальчика, мне и роптать-то не на что. Но ведь он же с каждым днем все… непредсказуемее. Сегодня ядовитая змея, а к чему мне готовиться завтра?
Ответить мне было нечего.
Потому как я не ведала, чего ожидать от детей, которые, по правде сказать, и меня начали пугать. Но я-то изо всех сил стараюсь им помочь. И не остановлюсь, пока сама себе не признаюсь, что сделала все, что смогла. Я посмотрела на Анну: и она близнецов любила. А остальные, к примеру те же полицейские? Им главное — виновных обозначить, дело закрыть. Станут ли церемониться? Захотят ли до истины докопаться?
— Анна, как вы думаете, мог Август совершить ужасное преступление? Я имею в виду…
Лицо Анны сделалось серьезным.
— Скажем так… — поведала она замогильным голосом. — С детьми начало твориться неладное сразу после взрыва в лаборатории. Хозяин пытался в них что-то изменить, исправить какой-то дефект. Не знаю, что именно. Видела только, как по одному забирал к себе в лабораторию, а возвращал бедняжек совсем обессиленных. Я потом их горячим куриным бульоном отпаивала. Ева переносила все испытания стойко, а вот Августу они не нравились, после них он становился еще агрессивнее.
Анна замолчала.
— Продолжайте, расскажите все, что знаете, — нетерпеливо попросила я.
— Хозяин запрещал это с кем-либо обсуждать, — женщина перешла на шепот, — но ситуация серьезная. Да и вы своя уже…
Щеки предательски вспыхнули.
Неужели господин Макильских рассказал Анне про нас? Знает ли она, что мы, обнявшись как родные, сидели на диване в секретной комнате? Сколько продолжался этот волшебный момент — три минуты, пять? Как же хочется все повторить, но чтобы не нужно было куда-то бежать, кого-то спасать, о ком-то, кроме нас, думать…
Я вздрогнула и попыталась отогнать свои мысли. Все сомнения и размышления оставлю на потом!
— В лаборатории творятся странные дела, — продолжила Анна. — Думаю, сплетни про механизм бессмертия не такие уж и сплетни. А агрессивность Августа — это побочный эффект чудовищных опытов. Вот так вот. Если вы хотите, чтобы я призналась, мог ли мальчик убить человека, я бы ответила, скорее да, чем нет.
Правильно тетушка Ойле предупреждала — не все просто будет в этом доме. Ох как непросто. А понять, что на самом деле здесь происходит, предстоит мне. Что-то подсказывало, что добрая женщина заблуждается в одном. Не о механизме бессмертия идет речь. Бессмертие тут ни при чем. До катастрофы в лаборатории господин Макильских занимался автоматонами Темникова. Кажется, биомаг говорил о каком-то передовом устройстве, на котором работали автоматоны. Виола, погибшая жена биомага, была против этого проекта, потому что полуроботы-полулюди опасны! А когда в момент взрыва случилась беда с детьми, господин Макильских не нашел другого способа, кроме как поддержать их жизнь изобретением, которое создал для автоматонов.
Пилотная версия убила директора колледжа. И… если моя догадка верна, то и бедный Август мог стать причиной гибели представителя Комитета безопасности. Вернее, устройство, поддерживающее его жизнь, сработало таким образом. Не сам мальчик!
— Что будем делать? — спросила через минуту Анна.
— Пойдемте, — рассеянно проговорила я. — Узнаем, как господин Макильских себя чувствует.
Делиться размышлениями с и без того перепуганной женщиной я не стала.
Из полутемного коридора мы попали в хозяйскую спальню. В другое время я бы задержала внимание на каждом восхитительном элементе, входящем в интерьер комнаты господина Макильских. Но не сейчас. Охватившее оцепенение не позволило даже оглядеться.
— Мы куда-то направляемся? — спросил господин Макильских, как только я подошла к его кровати.
У него получилось сесть.
Не сразу. Тяжелое неподъемное тело сопротивлялось, но с третьей попытки все удалось. Я помогла. Подлетела. Под спину подсунула подушку.
Он протянул руку, приглашая присесть рядом. Села.
— Вы — никуда, — облизнула пересохшие губы и улыбнулась. Я понятия не имела, как себя вести, да и вообще, что будет с нами дальше. — А у меня два важных визита, про которые я хотела бы с вами поговорить. Я рада, что антидот сработал.
— Слабость только видишь какая осталась. — Господин Макильских потянул мою руку на себя, пока я не упала ему на грудь. — Но к вечеру должен быть огурцом.
— Ничего себе слабость, — прошептала я и попыталась вывернуться. — Там же Анна!
Но господин Макильских сгреб меня в охапку и с чувством поцеловал в губы. Вот так запросто. Со всей пылкостью я ответила на поцелуй и поняла, что это решило все. Рассеялись сомнения, укрепились убеждения, над «i» расставились все точки. А счастливее меня не нашлось бы на всем белом свете, потому как рядом самый чудесный мужчина. С нескрываемой нежностью он гладил мои волосы и разглядывал мое лицо, пока я не решила поведать о своих планах.