Одержимость мастера (СИ)

— То есть ты согласна?
Голова шла кругом. В любом случае, не переговорив с Ойле, никаких решений принимать не стану.
— И все равно, господин Макильских, — кое-как пролепетала я. Детские переживания все еще жили в моем сердце. — Ничего не могу обещать.
Он поставил фонарь возле моих ног. Протянул вперед правую руку, и бабочка перелетела на лацкан моего плаща. Потоптавшись вокруг себя, выпустила острые металлические лапки, закрепилась на своем привычном месте и обернулась брошкой.
Протянутую руку биомаг не убрал, держал ее на весу, пока я не догадалась, что он ожидает рукопожатия.
— Я ничего не обещаю, — отчего-то страшно смутившись, прошептала я и все-таки подала ему руку.
Главный биомаг империи Ян Макильских повернул мою ладонь тыльной стороной к себе и обжег поцелуем. Я прикрыла глаза.
— Завтра на рассвете я пришлю за тобой паромобиль, — подытожил биомаг. — Не опаздывай. Мое разрешение через мост действительно до обеда. И еще, — он сделал паузу и, наклонившись к моему уху, продолжил, — зови меня Ян.
Глава 18
Когда я выбиралась на улицу следом за биомагом, в моей голове мысли носились табуном: неожиданное предложение, поцелуй, «зови меня Ян»… Уж не ловушка какая-нибудь? Перед уходом Ян Макильских положил в мою ладонь аванс — пять эйри. Я запротестовала, но биомаг быстро удалился, оставив меня, кроме денег, с заряженным осколком благотурина. Чудеса, да и только! Минуту назад моя жизнь готова была скатиться под откос, горизонты открывались самые безрадостные.
Ян Макильских — не просто сильнейший биомаг в городе, а главный во всей империи! — заинтересован в том, чтобы я у него работала! Как тут не вселиться маленькой надежде на светлое будущее? Но сначала надо переговорить с Ойле.
Я прекрасно помнила по хроникам «Москинск-Рид», что господину Макильских сейчас ох как не сладко. Он стал вдовцом. В расследовании гибели его жены Виолы до сих пор не поставили точку. Прямо биомага в убийстве не обвиняют, но слухам-то рот не закроешь… Никто не дал четкого ответа — ставил он над женой эксперименты или нет. После всех этих печальных событий от господина Макильских ушла его блистательная помощница Армина — к подающему большие надежды биомагу Сержи Распрыкину. Но самое печальное во всей этой запутанной истории — без матери остались маленькие дети биомага. К ним он, судя по всему, и хочет меня приставить.
Пока я бежала по тускло освещенным улицам домой, зажимая в одной руке пять эйри, а в другой осколок благотурина для аквариума Дин Дона, обдумывала предложение биомага. С каждым шагом оно казалось все более заманчивым.
Только залетела в темный подъезд, как раздалась патрульная сирена. Я с облегчением выдохнула — это уже не по мою душу. Вбежала на последний этаж и достала ключ. Тихонько повернула его в замке. Приоткрыла дверь и бесшумно прошмыгнула на кухню. На стене горела одна лампочка, а внутри кухни было влажно и жарко, словно в бане. На плите стоял огромный железный чан с водой, от которого исходил жар. Тетя недавно закончила кипятить белье.
— Ты где была? — раздалось за спиной.
Я обернулась и увидела тетушку Ойле. Ее плечи уползли ниже обычного, лицо осунулось. На часах час ночи, а она еще на ногах — совсем себя не жалеет. Ну что ж… очень хорошо, что она застала меня, так сказать, на месте преступления — именно сейчас нужно принять важное решение, завтра будет поздно.
— Мне предложили работу на той стороне Алура! — выпалила я и уселась на стул. — Ты не поверишь кто.
Реакция тети, вернее отсутствие какой-либо реакции, меня поразила. Она молча подошла к плите и начала ковшом выливать горячую воду из бака в металлическое ведро на полу.
Я положила на стол осколок благотурина.
— Смотри, что он оставил…
Тетушка даже не обернулась.
— Тетя, да что с тобой? — воскликнула я. Неужели она так расстроилась из-за того, что я могу уехать? — Я вас не брошу. Буду все жалованье пересылать. На рассвете он пришлет за мной паромобиль. Что ты об этом думаешь?
— Кто он? — сухо спросила тетя каким-то механическим голосом.
 
— Главный биомаг империи Ян Макильских.
Теперь уж тетя развернулась. Красные и глубоко запавшие от недосыпа глаза смотрели на меня безо всякого выражения, и я никак не могла понять, рада она или нет, удивлена ли?
— Ты понимаешь хоть, с кем связалась? — наконец, произнесла она. — Этот человек угробил собственную жену и детей.
— Тетя, это ведь только слухи. Он обещает хорошо платить. Тридцать эйри.
— Не бывает дыму без огня. Если тебя интересует мое мнение — мой ответ ты знаешь.
Такого от тетушки я совсем не ожидала. Во-первых, я принесла домой благотурин! А Ойле на него и не смотрит. Во-вторых, тридцать эйри — это прекрасное жалованье! Заработаю таких денег, какие ей с ее стиркой и шитьем даже и не снились!
— А какой у нас выбор? Поработаю полгода, а потом мы уедем с Дин Доном из Москинска, как и планировали!
— Нет.
— Что нет?
— Мы никуда не поедем.
— Почему?
И тут плечи тети затряслись. Она закрыла лицо ладонями и расплакалась.
— Дин Дона забрали.
— Как забрали? — переспросила я. — Нам же месяц давали!
Я ринулась в спальню.
Аквариум был отключен: ни сверкающей в лучах благотурина воды, ни рыбок с резвящимися морскими коньками, ни Дин Дона. Поселившаяся в груди гулкая пустота мгновенно превратилась в настоящую пропасть.
— Куда его увезли?
— Да откуда ж я знаю! — воскликнула тетушка, отчаянно заламывая руки. — Если это его отец, а я в этом почти уверена, то увез его в Южный Москинск, в свою центральную аквалабораторию.
Мое воображение начало рисовать в голове всякие ужасы, которые мог сотворить с Дин Доном его страшный отец.
— Значит, тут и думать нечего. Я еду.
Я подошла к тетиной кровати и вытащила из-под нее свой саквояж. Достала книги по магическим искусствам, задвинула их подальше к стене. В пустую сумку положила две книги из папиной мастерской, ночное платье, гребень для волос и зубную щетку. Складывать больше было нечего.
— До рассвета четыре часа, — сказала тетя Ойле, наблюдая за моими незамысловатыми сборами. — Еще есть время передумать.
— Не бойся за меня. Я найду Дин Дона. Заработаю денег. Все будет хорошо.
Мне показалось, что на лице тетушки мелькнула улыбка. Слабая, еле заметная. Молча она ушла на кухню и вернулась со стопкой одежды. Разложила на кровати длинную юбку из тонкой зеленой шерсти, белую набивную блузку и кожаный корсет.
— Это мне? — удивилась я. — Когда же ты успела?
Я обняла ее и тут же принялась укладывать обновки в саквояж, но тетя меня остановила:
— Беречь, что ли, собралась? Завтра наденешь и в новом поедешь. Чай, не каждый день в Южный Москинск приглашают.
Я кивнула и развесила одежду на спинку кровати. Разделась и забралась под одеяло. Тетя приглушила на батарее газовую колбу и ушла на кухню. Комната погрузилась в полумрак.
Не успела я задремать, как на отцовских настенных часах пробило пять. Я подскочила, с трудом унимая сердцебиение. Темнота за окном только начинала сереть. Не проспала!
Вышла на кухню. Из бака, который для стирки, налила в тазик воды, умылась. Тетушка приготовила завтрак. Я перекусила бутербродом из хлеба с огурцом. Желудок настойчиво требовал добавки. Но остальное — тете. Неизвестно, когда будет первое жалованье. Натянула юбку, блузку и корсет. Намотала на шею шифоновый шарфик, накинула плащ.
«Я найду тебя», — пообещала мысленно Дин Дону и провела подушечками пальцев по толстому холодному стеклу пустого аквариума.
Пока застегивала плащ, меня вдруг осенила страшная мысль: а не привиделась ли мне вчера встреча с господином Макильских? А что, если мне все это приснилось от усталости и голода?
— Так, — сказала себе, успокаивая волнение. — Главное — ввязаться, а там по ходу дела разберусь!
Попрощались горячо с тетушкой Ойле.
Я оглядела еще раз нашу маленькую квартирку, подхватила саквояж и вышла в подъезд. За считаные мгновения сбежала по темным и затхлым лестничным маршам с тринадцатого этажа и вышла на улицу. Город только начинал просыпаться в утренней прохладе. На соседней улице гремели колеса экипажей, раздавались трели велосипедных звонков. Напротив тетушкиного дома стояла такая же многоэтажка с осыпающейся штукатуркой. Между домами — мостовая.