Пилюля (СИ)

Ночь. Лежу вот, думаю. Сталину с водным стадионом – это не помощь была, а фигня. У сына вождя народов столько косяков, что стадионом меньше или больше – без разницы. Был бы человек, а дело – найдётся… А вот с Кореей может прокатить. Только как бы до ядерной войны не дошло. И у нас, и у них полно политиков и генералов контуженных на всю голову. Стремновато. Но, дело сделано – будь, что будет.
4 февраля 1950 года.
На утренней пробежке барышень не было, и Амосова забросали ехидными вопросами "по теории шахмат". Типа была ли вертикальная рокировка и т. д… Тот долго отнекивался, но потом признался, что для обращения с целками не создан.
– Целоваться не умеет, в рот не берёт, спереди – нельзя, сзади – больно. Промучился целый час, плюнул, и ушёл, – вздохнув, поведал местный Казанова, – То ли дело с дамами. И накормят, и напоят, и сюда можно, и сюда нужно. А за второй заход и подарок могут сделать. (смотрит на свои часы). А эта… Как озабоченная блядь… Может кого другого ждала?
И смотрит на Колобка так с ухмылочкой. Невысокий Васечка подошёл к огроменному Серёже. И, как даст коленом по яйцам. Дон Жуан согнулся – видать точно попал. А Колобок посмотрел на всех и сказал:
– Кто про Любочку плохо скажет – будет иметь дело со мной. Она член нашей команды, а я её капитан. Всем понятно?
Такие вот у нас теперь разминки.
Позавтракали, лежим, отдыхаем. Спрашиваю у Колобка:
– Вась, а ты на Олимпиаду хочешь попасть?… Ну, в далёкую страну?
– Конечно, хочу, – загорается тот, отложив книгу, – а, что нужно сделать?
– Для начала медали с хоккейным и футбольным ВВС выиграть. А потом… – останавливаюсь, и подумав, продолжаю, – У меня есть мечта. Я мечтаю, чтобы советские люди гордились нашим футболом. Я мечтаю, чтобы наши команды играли в красивый футбол. Я мечтаю играть в такой команде.
– А где играть? – взволнованно произносит сосед.
– Для начала в горьковском "Торпедо" у Маслова. А потом поглядим? Ты со мной или здесь останешься?
– С тобой, – на автомате отвечает Колобок, но подумав, добавляет, – только меня вряд ли отпустят.
– Это я решу, – решительно заявляю я, – а с авиацией всё?
– Ага. Изотов спросил, а не оборзел ли я, – потом добавил, – он не так сказал, а матом, но смысл такой…
– Понятно, – говорю, – у нас перед южными сборами неделя отпуска. Сгоняем в Горький? Я Маслову позвоню сегодня. Мне Гранаткин его домашний номер дал. Ну, ты как?
– А поскакали, – говорит Васечка, и оседлав мою клюшку по-кавалерийски скачет вокруг стола размахивая над головой полотенцем.
Перед футбольной тренировкой заскочил на центральный телеграф, заказал разговор. Жду, мысленно строю ход разговора. Маслов он хоть на вид и простоват, но по природе любопытный и увлекающийся, как и многие великие тренеры. Вот на игре с новым неведомым в футболе я и решил построить свою речь. Главное хорошо сделать заброс. И, чтобы связь нормальная была. А то вон некоторые так орут в кабинках как будто до Иркутска хотят докричаться. Девушка за стойкой кричит мне, перекрывая односторонний гомон междугородных разговоров: "Жаров, Горький, вторая кабина". У меня десять минут.
Здороваюсь. Представляюсь. Рассказываю про свою мечту. Озвучиваю свои хотения насчёт новой команды и методы реализации. Говорю про новую схему, про строительство "команды-звезды", а не выведение "звёзд" в команде. Маслов, заинтересовавшись, включается в разговор. Замечает, что после удачного сезона половину игроков могут разобрать. И, ведь не удержишь. Возможности команд – не сопоставимы. Я соглашаюсь. Но, у нас как выбирают игроков. Нападающих – по количеству и частоте забитых мячей, вратарей – по количеству пропущенных. Остальных – по сыгранным матчам. Для этого у нас должно быть два состава. Один для хороших показателей с последующей передачей в большие клубы, а второй "теневой" – основа нашей команды-мечты. Маслова проняло. Он возбуждённо заговорил, что такую команду не год и не два нужно строить. Я согласился, и попросил разрешения приехать с другом, чтобы всё обсудить на месте. Маслов дал добро.
 
Вышел, оглянулся на здание телеграфа, похожее на сидящего на земле орла. Вот расправит крылья, в прыжке оторвётся от земли, и полетит ввысь. Я раскинул руки и закрыл глаза. К полёту – готов.
На футбольную тренировку пришли почти все хоккеисты. Сегодня определялся состав на мартовские южные сборы в Поти. Всем хотелось на юге отдохнуть от чего-то. От приевшегося однообразия, от ежегодной московской мартовской снежной грязи на поле, от надоевших жён и подруг. Все собирались биться за место в составе. Набралось аж двадцать девять человек. Три состава полевых по девять и два вратаря. Меня запихнули в третий состав. Видать, трэнэр осерчал. Стриганов, как самый старший у "третьих", спросил у меня как играть будем. Он, вероятно, заметил как много чего я успел в клубе всем насоветовать. Я предложил капитану, чтобы не путаться на поле схему 3-3-3-1. Играть от обороны с дальними забросами на форвардов, которые прорываясь в штрафную должны держать мяч так, чтобы соперник мог отобрать только с нарушением правил. А уж в игре – как повезёт. На разминке я четыре из пяти штрафных нашему запасному вратарю Пираеву заколотил. В третий полевой состав попали: я, "Дон Жуан" Сергей Амосов, хоккейный новичок Евгений Бабич, Коля Пучков, новичок Женя Рогов, молодой Толя Порхунов, дублёр Вася Волков, ветераны Александр Стриганов и Николай Цуцков.
Я в кучу-малу не лез. Травму на снегу получить делать нечего. Тем более, что многие проиграв в скорости, просто срубали соперника перед штрафной.
Несмотря на нехитрую тактику – сыграли мы достойно. Продули "первым" 3:4 (два я со штрафных забил, один Амосов с моей подачи головой). У "вторых" выиграли 4:2 (опять же я два со штрафных, а также настырные Бабич и Волков на добивании). Нам повезло, что в воротах у нас стоял "основной" вратарь Анатолий Акимов – пару раз выручил броском в ноги.
В ставшей тесной раздевалке Спартак зачитал список "сборников". И я, и Колобок, и Амосов – едем.
Ура! Нас ждут великие дела! Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!
Глажу брюки в бытовке на первом этаже. Колобок в парикмахерскую поскакал. Хочет на капустнике быть красавчиком. Вообще-то, если его приодеть, причесон модный сделать, а не обычный полубокс – то можно на подиум выпускать. Только рот на замке нужно научиться держать, а это выше колобковскх сил…
Он про "далёкую страну" своему сопернику на дамском фронте рассказал. Амосов резко захотел на Олимпийские игры. Подходил, спрашивал, что нужно делать… А, сухари сушить… После таких рассказов либо в тюрьму, либо в "дурку". Окружающие пишут друг на друга доносы – много и с фантазией. А я многим дорогу в клубах перешёл. Так, что на меня, наверное, уже много чего понаписанного есть. На Амосова от "рогоносцев" тоже должна быть папочка нехилая…
На вахте зазвучала утёсовская "Нам песня строить и жить помогает…". Бодрая и весёлая довоенная песня. Так же бодро и весело крушили старый мир, не считаясь с потерями. Расхерачили до основания. Всех несогласных с новой властью либо к стенке, либо в лагеря. Не пионерские. Под эту веселую песню во время чисток сотни тысяч грузились в теплушки увозящие многих навсегда в Сибирь, на Север или на ударные стройки. Было такое, было. Сейчас вроде по закону стараются делать, но закон – что дышло: куда повернул – туда и вышло…
 
Пилюля пришла. Сняв пуховой платок демонстрирует тёте Клаве причёску с белым бантиком, что выпросила в фотоателье. Фотографии принесла, хвалится. Проходящий мимо Абрамян просил подарить. Подруга завернула:
– Ну, и, что что пять фотографий. Брату. (загибает пальцы) Две сёстрам. Васечке, Юрочке…
Опять я на последнем месте…
Добрались до Арбата. Заходим в Театр-студию актёра. Нас встречает милая девушка. Представляется: