Роды. Прощание с иллюзиями. Хроники индивидуальной акушерки
Доктор, преувеличивающий риски безводного периода, – лжёт.
Доктор, который говорит: «Зачем готовиться к родам? Доверяйте мне и верьте в успех», будет манипулировать и лгать.
Доктор, убеждающий, что эпидуральная в первом периоде сэкономит силы на потуги, – лжёт.
Доктор, уверяющий, что синтетический окситоцин такой же, как настоящий, – там же.
На бескрайнем поле вывернутого наизнанку мира. Где ничего, кроме неправды, говорить уже нельзя.
Последние жалкие островки разумности и акушерской правды того и гляди накроет цунами, где любое честное будет уже каким-то неуместным, нелепым. Зачем пытаться открыть глаза, когда и с широко закрытыми вполне можно?
В который раз возвращаясь к воскресшим щипцам: почему их когда-то убрали из роддомов? Очевидно же – высокий уровень травматизма! Гораздо более бережная вакуум-экстракция стала достижением в экстренном спасении. А что говорят сегодня? Оказывается, травматизм не оттого, что железные ложки тянут голову младенца, а потому, что доктора плохо этому учились. Их просто надо хорошо научить! И как мы видим, щипцы уже норовят объявить более щадящими, чем вакуум. Отличная подмена понятий…
Когда-то эпидуральную анестезию справедливо сочли менее вредной плоду, нежели наркотический сон. Что, и он вновь станет приемлемым?
Размышляя о месте в профессии и странной для меня роли борца за правду (изначально и представить себя в такой не могла!), стала искать истоки, почему это так важно для меня.
Кажется, нашла. Детская травма – регулярно обманывающая меня мама:
– Я приехала к тебе на весь день.
И я ликую… Мама, которую обожаю, но вижу от силы раз в две недели, такая модная и красивая – целый день со мной!
А через час:
– Прости, зайчик, за мной приехал мужчина, мне пора.
И мой мир катится в тартарары! И я ничего не могу сделать, не могу её остановить… Я маленькая, мои глаза на уровне её пояса. И я в отчаянии бью её кулачком в живот. У меня ещё нет умения крикнуть: «Ты меня обманула!» У меня есть только моя боль.
Общаюсь на приёме с парой.
Чисто по-женски удивляюсь: девушка очень жеманна, всё время как-то неестественно посмеивается. Поразительно плотный макияж – как на сцене, когда глаза и губы должны быть видны с заднего ряда. В голосе – ни одной ноты без фальши, будто я на спектакле в захудалом театре. А муж взирает на неё с явной любовью. Но моё дело – сбор анамнеза, обсуждение выбора роддома, врача и прочее, а не оценка беременной.
А потом я увидела её в родах, на территории правды: без макияжа, естественную, расслабленную. На схватку она закидывала голову и эротично вздыхала, смотря на нас тем космическим взглядом, что бывает в сексе и в родах. По контрасту с приёмом я не могла глаз оторвать! Она была настоящей и оттого абсолютно прекрасной.
И я понимала, что мы там, где и она, и я – sacré…
В кошачьих лапах медицины
Те, кто ко мне приходит, однажды понимают: в какой-то момент нарисованные докторами картинки перестают сходиться – будто детали пазла из разных коробок.
На двух таких встречах – высокие, фигуристые, «рожальные» молодые женщины.
– Год как замужем, но всё не могла забеременеть. А мне уже тридцать три! У всех женщин нашего рода – от троих до шестерых детей. Кругом говорили: чего тянешь? Мы восточных кровей, рожаем рано.
Прессовавшие её родственники сочувственно-разочарованно качали головами. Мама (медик по профессии) искала лучших докторов по лечению бесплодия. И это всего после года замужества…
Никаких болезней у «стремительно стареющей» не нашли, но решили сделать ЭКО – часики-то тикают! Даже не понадобилось стимуляции яичников – будучи совершенно здоровыми, они регулярно выдавали столь же безупречную яйцеклетку. Её и взяли – оплодотворили и подсадили. Муж, к слову, столь же здоров.
Беременность замерла. Подсадили снова – аналогично.
Для третьей попытки нашли «лучшего специалиста по невынашиванию в первом триместре». Пристальный надзор в лучшей (прежде всего количеством нулей в прайсе) клинике. Стоило в период формирования плаценты чуть мазнуть кровью – что не редкость, моя бабуля говорила: «Ребёночек обмылся» – длительная госпитализация, вставшая дороже родов!
В тридцать три недели решили, что шейка коротковата – поставили пессарий [12] ради пущего сбережения.
Тётка её (тоже медик) беспокоилась:
– Главное теперь – его вытащить! (Цитата буквальная – высокой, видимо, квалификации медик. – Примеч. автора) Ты же понимаешь, что кесарево лучший выход? Еле дождались наконец доношенного, разве можно теперь рисковать…
Но женщина понимала, что кесарево на неопределённый срок отложит следующую беременность. В планах же – непременно несколько детей: обязательная семейная программа.
На роды, конечно, выбрали наикрутейшего врача. Пессарий сняли в тридцать восемь недель, и уже следующей ночью начались схватки. Молодое здоровое тело (которое наверняка и забеременело бы само) запустило программу рождения нового человека.
В роддоме оказались на четырёх сантиметрах. Схватки, по её словам, не доставляли особых проблем, да и плод не дорос ещё даже до трёх килограммов. Возможно, и энергия рода играла свою роль. В общем, поначалу всё шло как нельзя лучше. Но именитый доктор не может же просто так сидеть и любоваться красотой процесса – какой он тогда доктор?
Вскрывают пузырь. Зачем? А низачем. Чтоб было. Как пошутил (наверное) знакомый врач – «Пузыри у нас работают по расписанию».
Дальше стали – по тому же, видимо, «расписанию» – навязывать эпидуральную:
– Нужно именно сейчас, потом будет поздно!
Поздно для чего? Куда можно опоздать?!
Конечно же, она поверила доктору – как и все мы, не будучи в чём-то компетентными, верим тем, кто называет себя специалистом.
Финал ожидаем: вскрытый пузырь, когда у плода гораздо меньше возможностей сгибать головку; обезболенная роженица, не чувствующая собственного тела и не способная своими интуитивными движениями помочь ребёнку продвигаться сквозь костный таз; диагноз «неправильное вставление». И слепящий свет операционной.
– Думаю, кесарево было необходимым: доктор мне потом долго рассказывала – что, почему и зачем. Очень подробно объяснила, что иначе ребёнка не спасли бы. Не могла же она целый час врать!..
Разочарую – могла.
А сейчас, снова с ЭКО (опять в естественном цикле – то есть нет диагноза «бесплодие»!), снова с зачем-то зашитой шейкой длиной три сантиметра (хотя понятно – любая процедура стоит там приличных денег), снова с намерением родить самой (только теперь уже с рубцом на матке), она ведёт беременность у того же доктора! Авторитет потому что. И дети снова идут гулять в Африку.
* * *На приёме не беременная. Молодая, ясная, умная. Профессия творческая.
– Инна, у меня уже возраст…
Странно – возрастной совсем не выглядит.
– Уже тридцать шесть, и я вся больная. Врачи говорят – даже если и забеременею, только кесарево.
Разбираем, что же входит в определение «вся больная». Проблемы с сетчаткой – тонкая, окулист (!) запретил рожать. Глаза, наверное, из орбит вылезут в родах? Офтальмологи регулярно запрещают рожать минимум половине женщин, имеющих хоть какие-то вопросы по зрению…
Показываю несколько положений головы и нижней челюсти и прошу «всю больную» изо всех сил потужиться в глаза. Смеётся:
– Не получается!
– Думаете, в родах получится?
Женщина довольно пластична, легко гнётся, без напряжения прижимает большой палец кисти вдоль руки – так называемая дисплазия соединительной ткани. Да, несколько слабее, чем обычно. Но позвоночник без проблем выдерживает её высокую фигуру, все органы функционируют нормально, да и выглядит она молодой и здоровой! А доктор (опять же не акушер) выдал: «Рожать самой нельзя. Из-за слабости тканей все внутренние органы потом провалятся».