Признание этого мужчины (ЛП)

— Не сопротивляйся мне, Ава. — Он наносит удар твердо, но осторожно, это далеко не та сила, на которую он способен. Но все равно это хорошо.
Я не нуждаюсь в этом. А жажду. Здесь большая разница, но мое ненасытное желание удовлетворено должным образом, и теперь ожидаемо. Джесси снова входит с приглушенным шипением. Я опять пытаюсь перевернуться, но это бесполезно. Мне никогда не победить, я лишь выбьюсь из сил, а мне хочется сохранить энергию для назревающего освобождения. Я кусаю шарф и издаю приглушенный крик.
— Я свожу тебя с ума, детка? — спрашивает он с явным оттенком самодовольства, возвращаясь к плавному, ровному темпу.
Я не смотрю на него. Закрываю глаза и сосредотачиваюсь на том, чтобы уловить гулкий ритм в моей сердцевине, прежде чем Джесси прикажет контролировать его. Он управляет мной, и хотя его движения медленные, почти без усилий, они все равно проникают очень глубоко, доставляя невероятное удовольствие, к которому я неумолимо приближаюсь.
— Ава, ты хорошо справляешься. — Он погружается в меня, вращает бедрами и, скрежеща зубами, выходит. — Моя искусительница становится все сильнее.
Снова погружение, вращение и выход.
Я всхлипываю, стискивая изголовье кровати. Единение наших тел невероятно приятно. Волшебно. Срань господня! Я пытаюсь выкрикнуть его имя, но все, чего добиваюсь, — это сдавленный, неслышный вой.
— Ава! — громко шепчет он. — Заткнись нахрен!
С этим жестким требованием приходит менее контролируемое движение его бедер. Это просто выталкивает из меня еще один крик, уже не поддающийся расшифровке. Всплеск удовольствия раззадоривает меня, Джесси склоняет голову к моей ноге и прикусывает, а затем обводит большим пальцем клитор. Вот и все. Я выгибаюсь в жесткую дугу, когда каждая мышца начинает сокращаться, и кусаю кружевной шарф. Если бы могла, я орала бы благим матом, так что, несомненно, хорошо, что не могу. Я дрожу, стону, а Джесси все погружается в меня, все еще твердый и все еще кусает меня за лодыжку. Я наслаждаюсь удовольствием, но оно все длится, длится и длится.
Я безмерно благодарна, когда мою ногу отпускают и мне разрешают перевернуться на спину. Я разбита и все еще безжалостно сжимаюсь вокруг Джесси, когда он глубоко зарывается в меня и располагает мои ноги так, чтобы он мог устроиться между моими бедрами.
— Хорошо? — спрашивает он, уверенно приподнимая брови и глядя на меня сверху вниз.
Я киваю, закрывая глаза, как бы отчаянно ни старалась держать их открытыми, чтобы любоваться его влажным красивым лицом. Я также хочу стиснуть его волосы и слегка за них дернуть, но мои руки прикипели к изголовью кровати.
— Ты никогда не узнаешь, какое удовлетворение я получаю, наблюдая, как ты разваливаешься на части от моих прикосновений, — шепчет Джесси, и я на мгновение приоткрываю глаза, видя, как он приподнимается, опираясь на мускулистые руки.
Джесси не делает никаких попыток двигаться, вместо этого, кажется, спокойно довольствуется тем, что просто парит надо мной. Несколько мгновений он неподвижен, но все еще пульсирует во мне, и я заставляю себя полностью открыть глаза. Он пристально смотрит на меня сверху вниз в ожидании моего взгляда.
— Она вернулась.
Да, только что, и она все еще содрогается вокруг его пульсирующего члена. Я пытаюсь что-то сказать, но измученный разум забыл, что у меня во рту кляп, и как только осознаю свою ограниченность, убеждаю руки подняться и обхватить ладонями лицо Джесси. У него почти двухдневная щетина. Мне нравится.
Он поворачивает голову и целует мою ладонь, прежде чем опуститься на локти и зацепить пальцами шарф, стягивая его мне на подбородок, чтобы тот упал на шею. Теперь я могу говорить, но, как ни странно, ничего не хочу сказать. Я удерживаю лицо Джесси, впитывая счастье, льющееся из прекрасных зеленых глаз, и я довольна уже только этим.
— Хочу поцеловать тебя, — заявляет он, и, хотя это звучит мило, но также находится на расстоянии многих световых лет от его обычного требования «поцелуй меня». Наверное, поэтому я хмурюсь, а глаза Джесси искрятся весельем.
 
— Хочешь?
— Ммм. — Он проводит большим пальцем по моей нижней губе и пристально смотрит. — Очень хочу.
— Можешь меня поцеловать. — Из-за кляпа у меня пересохло в горле, отчего голос звучит хрипло и низко.
Его большой палец достигает уголка моего рта, а затем вновь возвращается к моим губам.
— Я не спрашиваю разрешения. — Его глаза закрываются и снова открываются, останавливаясь прямо на мне. — Я просто размышляю вслух.
— Почему бы тебе не перестать размышлять и не начать действовать.
Я приподнимаю бедра, показывая, что поцелуй — не единственное, что я бы хотела, чтобы он сделал. Размышляющий Джесси меня напрягает. Я все еще возбуждена, а его член по-прежнему уютно располагается во мне.
— Вы чего-то требуете, миссис Уорд?
— А вы запрещаете, мистер Уорд?
— Нет, но ты знаешь…
— Я знаю, у кого власть, — перебиваю я, и он одаривает меня своей плутоватой ухмылкой, медленно наклоняясь и беря у моих губ то, что я очень готова отдать.
— Никогда не пробовал ничего более вкусного. — Его бедра делают круг, продлевая остатки моего удовольствия.
— Даже вкуснее Авы-Эклера? — спрашиваю я у его аппетитных, влажных губ.
— Даже вкуснее Авы-Эклера, — подтверждает он, покусывая меня за ухо. — Даже вкуснее арахисового масла, — бормочет он, наклоняясь и подхватывая меня под колено.
Он тянет мою согнутую ногу вверх и упирается кулаком в матрас, так что моя нога перекинута через его руку.
— Просто чистая…
Он посасывает мочку моего уха.
— Необузданная…
Укус.
— Обнаженная…
Дразня, тянет зубами за мочку. Я вздрагиваю, когда он скользит языком по моей щеке и погружается им мне в рот.
— Ава, — заканчивает он шепотом. — Чистая, необузданная, обнаженная, Ава. И она моя на целых три дня… только… моя.
Я улыбаюсь у его губ и впиваюсь пальцами ему в волосы, не в силах удержаться от игривого рывка, он стонет и доставляет мне удовольствие своими чертовски восхитительными, удивительно талантливыми бедрами. Кружа глубоко. С силой погружаясь. Чуть отступая. Я охаю, и он издает низкое рычание, но я не заинтересована в том, чтобы кончить снова. Я могла бы, но не хочу. Я хочу сосредоточиться на нем, поэтому отвечаю на его вращения собственными круговыми движениями, обеспечивая оптимальный контакт и удовольствие, только для него.
Когда я чувствую, как его мышцы напрягаются вокруг моего тела, я знаю, что он приближается к краю, поэтому усиливаю поцелуй, вновь слегка дергая его за волосы и стону. Он весь пылает, и когда, задыхаясь, отстраняется, я знаю, что он хочет видеть мои глаза. Мои руки движутся к его шее. Ощущение его сокращающихся мышц соответствует его затрудненному дыханию. Наши взгляды встречаются, его глаза полны голода, мои — капитуляции.
— Мое сердце бешено колотится, — бормочет он, глубоко толкаясь в меня в последний раз и оставаясь там, с трудом вдохнув и начав дрожать. — Черт, это так приятно.
Я не присоединяюсь к нему в его кульминации, но это не мешает мне слабо всхлипнуть и резкое втянуть в себя воздух, мои руки движутся к его плечам, чтобы притянуть его вниз. Я целую его глубоко, с силой вторгаясь в его рот, помогая ему преодолеть спазмы и дрожь.
— Хорошо? — спрашиваю я у его губ.
Он продлевает поцелуй и слегка прикусывает мой язык.
— Не задавай дурацких гребаных вопросов, — предупреждает он серьезно, перекатываясь на спину и поднимая руку, чтобы устроить меня на моем счастливом месте.
Мои пальцы находят его шрам и начинают, как обычно, водить по нему из стороны в сторону, а Джесси прижимает меня к себе и выдыхает мне в волосы:
— Хорошо?
— Не задавай дурацких гребаных вопросов. — Я ухмыляюсь ему в грудь.
— Ава, однажды я засуну тебе в рот кусок мыла.
Он, вероятно, так бы и сделал.
— Во сколько мы уезжаем?
— Около семи. Вылет в полдень из Хитроу.