Подвалы твоего сердца (СИ)

— Придурок, — вырвалось у неё, и тишина поместья возмущенно всколыхнулась. Гермиона удивленно замерла, ведь не ожидала от себя такого эмоционального всплеска. Девушка нахмурилась, когда представила, что Малфой теми же руками касался Паркинсон и… целовал её теми же губами, что произносил ненавистное «грязнокровка». Обиженно фыркнув, гриффиндорка опустила взгляд на собственные руки. Она бы наверняка могла касаться Малфоя на тех же правах, что и Паркинсон, если бы была чистокровной. Но ведь она являлась, на секундочку, лучшей волшебницей столетия по признанию многих опытных преподавателей, так почему слизеринец пренебрегал ей? Гермиона считала себя равной любому выходцу из чистокровной аристократии, ведь её силы порой превосходили… Девушка зажмурилась. Мысли упрямо возвращали её к потере магии.
Что будет, если она не вернется? Она отправится в мир магглов? Будет оторвана от Волшебного Мира и друзей? Лишенная родителей, маггловского образования и еще какой-то поддержки, что она будет делать? Побираться, словно бездомная? А может, умрет в одиночестве, не вынеся жестокости судьбы? И все ради кого, Малфоя? Этого самовлюбленного придурка, Пожирателя, кретина, просто невероятного ублюдка, который ни за что в жизни не пошел бы ради нее на такие жертвы?
Гермиона истерично всхлипнула, отчаянно пытаясь освободиться от веревок. Она погибала в своем бессильном теле, лишенном магии. Лишенном смысла. Нет, она не сможет так жить! Магия не вернется. Она останется в одиночестве без даже маленькой толики волшебства. Что же она натворила?..
В тот момент, когда поместье пронзил полный боли и отчаяния вопль, камин вспыхнул волшебством и из него вышла высокая фигура. Гермиона не сразу поняла, что больше не одна, и еще несколько мгновений билась в конвульсиях истерики, изо всех сил дергая руками и ногами, чтобы освободиться. Девушка знала выход из ситуации. Ей оставалось лишь умереть. Жалкие позывные рассудка растворялись в бешеной агонии осознания собственной бесполезности и беспомощности.
— Грейнджер! Что с тобой? — сквозь собственные рыдания услышала Гермиона и на секунду остановилась, открывая глаза, полные слез. Из-за мутной пелены она смогла увидеть лишь чье-то размытое лицо и пятно светлых волос. Однако этот голос она могла узнать бы из миллиона других.
— Убей меня, — прошептала она, ногтями впиваясь в дорогую обивку. — Убей, убей, убей меня, умоляю! — она, словно обезумев, повторяла лишь одно слово, и Драко холодел с каждым её выдохом.
— Что ты… — он едва мог сложить и два слова. — Что ты несешь?
— Я больше не волшебница, я никому не нужна. Я себе не нужна. Убей меня! Я бесполезна, никто меня не примет. Убей же! — Гермиона, поняв, что никто не собирается исполнять её просьбу, снова начала неистово дергаться. Кресло зашаталось.
— Успокойся, Грейнджер. Сейчас же! — рявкнул Драко, хотя понимал, что в этой ситуации вряд ли удастся решить что-то одними лишь приказами и гневом. Очевидно, заклятье вступило в свои права.
— Даже этого не можешь, жалкий слизняк? — вдруг поменяла тактику Гермиона, болезненно оскалившись. — Не можешь убить обычную магглу? Ты же наверняка всю жизнь мечтал прикончить меня! Давай же! Просто занеси палочку, трус! Или мне напомнить тебе запрещенное заклятье, которым ты и твоя семейка убила стольких волшебников?! Ну же, Малфой, убей меня! — Гермиона почти рычала. Кожа на её запястьях истерлась в кровь. В голове, заглушая все другие мысли, билось лишь отчаянное желание поскорее умереть, сбежать из этой позорной оболочки.
— Это говоришь не ты, — покачал головой юноша, удивляясь собственной стойкости. Он бы хотел отхлестать обезумевшую гриффиндорку по щекам, чтобы она наконец пришла в себя, но такие желания отдавали неприятным осадком. Драко не хотел причинять ей еще больше боли. Поэтому, не медля больше ни секунды, он крепко обхватил ладонями её лицо и развернул к себе. — Все будет хорошо. Твоя магия вернется, а то, что ты сейчас чувствуешь — последствия заклятья. Это скоро пройдет. Держись, слышишь?
 
— Ты врешь, — неверяще прошептала она, но все же прекратила попытки вырваться.
— Верь мне, — с нажимом произнес Драко, не разрывая зрительного контакта. Кольцо лучилось нежным успокаивающим светом. Гермиона прикрыла глаза и осторожно кивнула. Покосившись на кольцо девушки, Малфой первый раз мысленно возблагодарил чары. Видимо, именно об эффекте излечения душевных травм он тогда прочитал в одном из семейных свитков.
— Развяжи, — тихо попросила Гермиона, медленно сглотнув. — Мне больно.
— Как ты себя чувствуешь? — напряженно выискивая признаки прошлого бешенства, Драко понял, что, скорее всего, этот приступ они преодолели вполне успешно.
— Мне плохо, — честно отозвалась Гермиона, болезненно зажмурившись. — Отвяжи, пожалуйста. Я больше не под действием заклятья и не буду просить о смерти. Мерлин! Как же стыдно…
— Все в порядке, — поспешно оборвал её самобичевания Малфой и потянулся за палочкой. Секунда — и веревки безвольно ослабли. Гермиона подняла руки, разминая их, её взгляд застыл на кровавых разводах. Девушка злобно усмехнулась. Последнее время она испытывала только боль и ничего больше. Обессиленный всхлип снова потряс воздух.
— Эй, — встревоженно окликнул её Драко, подумав о том, что заклятье снова набирает силу.
— Все в порядке, я просто… — Гермиона быстро смахнула слезы и попыталась изобразить подобие улыбки, однако получилась только обреченная гримаса. — Просто устала.
Недолго думая, Драко опустился перед креслом на корточки и взглянул на зареванную гриффиндорку снизу вверх. Кажется, впервые. Она смотрела на него из-под мокрых ресниц, и её покрасневшие скулы болезненно выделялись на фоне бледной матовой кожи.
— Все закончилось. Ты молодец, — он уверенно улыбнулся, и Гермиона дернулась навстречу ему, чтобы обвить шею юноши руками и притянуть ближе, но вовремя остановилась, испугавшись. Малфой запросто мог оттолкнуть её, и тогда сердце уязвленной гриффиндорки могло окончательно разорваться. Драко, разумеется, заметил этот порыв, и внутри что-то неприятно всколыхнулось, когда Гермиона испуганно отклонилась обратно. — Ну же, — он рвано выдохнул, машинально облизав пересохшие губы. — Иди сюда.
Маленькие ладошки скользнули по его спине и шее, вызывая нездоровую дрожь во всем теле и ликование в сердце. Гермиона удивленно выдохнула, когда Малфой с легкостью приподнял её за бедра и, заставив скрестить лодыжки на его пояснице, развернулся и мягко опустился на широкое кресло, увлекая за собой и расслабленную волшебницу. Поддавшись собственной слабости, Гермиона склонила голову на плечо слизеринца, отчаянно прижавшись к нему, как к единственному источнику тепла в ледяной пустоши.
— Вот так, — одобряюще прошептал Драко, одной рукой поглаживая спину девушки, а другой перебирая волосы на её виске. — Умница.
Гермиона расслабилась окончательно, поддаваясь внутренним желаниям и мягким прикосновениям. Потеревшись носом о шею Малфоя и вдохнув знакомый свежий аромат, она прикрыла глаза и облегченно вздохнула. Через несколько секунд Драко услышал ровное посапывание и неловко улыбнулся, осознавая, что девушка уснула в его объятиях. Она будто безгранично доверяла ему и…
— Пресвятой Мерлин! — донесся изумленный шепот со стороны камина, и Драко раздраженно нахмурился, потому что их драгоценное уединение было нарушено.
— Блейз, — разочарованно протянул он, тем не менее ни капли не смущаясь того, что держит в своих объятиях спящую девушку. — Что-то случилось?
— Ну… — Забини рассеянно и смущенно огляделся. У него было такое ощущение, что он ворвался в супружескую спальню в самый разгар событий. — Теодор волновался за Грейнджер и попросил вас проведать.
 
— Нотт? — выдохнул Малфой резче, чем хотел бы, и интуитивно прижал Гермиону ближе к себе. Она что-то недовольно пробормотала сквозь сон. — Какого черта… — уже шепотом продолжил слизеринец, мягко проводя пальцами по виску девушки, словно убаюкивая её.
— Эм, — Блейз поджал губы. — Так вам нужна моя помощь? — словив скептический взгляд Малфоя, юноша не смог сдержать смешок. — Очевидно, нет, так что я…