Подвалы твоего сердца (СИ)

— Чары? — Драко вскинул брови, и его вдох сорвался, когда он наконец вспомнил про кольца. Схватив руку Гермионы, он тут же потянул украшение вниз, однако оно не поддалось даже с четвертой попытки. Тогда, лихорадочно метнув в сторону матери уставший и раздраженный взгляд, Драко попытался снять свое кольцо, и уже почти без удивления заметил, что оно тоже будто намертво приросло к коже.
— Может, это потому что она нечистокровная? — прошептала себе под нос Нарцисса, испуганно вздрагивая. Она не знала, как могут отреагировать кольца в такой ситуации. Миссис Малфой схватилась за голову, умоляя себя не думать о том, что по неосторожности обрекла Гермиону Грейнджер на смерть.
— О чем ты вообще говоришь? Какие еще чары?! — проревел Малфой, вскакивая на ноги, но не отходя от Гермионы ни на шаг.
— Сначала приведем её в чувства, — неожиданно уверенно произнесла Нарцисса.
— Закончится это когда-нибудь?! — почти прорычал Малфой и, повинуясь секундному порыву, подхватил Гермиону на руки и направился на выход. Мать что-то кричала вслед, но он не вслушивался. В голове билось лишь одно желание: привести Грейнджер в чувство. Дальше будет видно. А пока — она должна хлопать глазами и соображать, как раньше, чтобы Драко не винил себя ещё и в том, что из-за него умерла подружка Поттера. Тянущие ощущения внутри постепенно растворялись, поэтому Драко мог соображать более ясно.
С пинка открыв дверь в собственную комнату, он не останавливаясь прошел прямо к ванной, возблагодарив все на свете за то, что проход оказался открыт. Грейнджер на руках, казалось, холодела с каждой секундой все больше. Осторожнее, чем ему хотелось бы, Малфой опустил Гермиону в глубокую ванну и с размаху шарахнул по кранам, в душе призывая воду течь быстрее. С палочкой было бы куда удобнее, но, кажется, он забыл её, покидая комнату матери в спешке. Зачерпнув в ладони немного холодной воды, Драко осторожно оросил ею щеки и шею Грейнджер. Ему пришлось повторять этот ритуал несколько раз, прежде чем брови Гермионы вздрогнули, а глаза слегка приоткрылись. Болезненный стон сошел с её губ, ударяя в сердце Драко радостной волной облегчения. Рукой вцепившись в собственную рубашку, он недоумевающе смотрел на Грейнджер. Её вид вызывал внутри смешанные эмоции, которых априори не должно было быть.
— Малфой, — хрипло простонала она. — Что за выходки? Я же предупреждала тебя…
Сил на дальнейшие угрозы просто не осталось. Все внутри Гермионы закручивалось спиралью. Даже движения губ дались девушке непросто, а уж о том, чтобы подняться или ударить кого-то, можно было и не думать.
— Подожди, — спешно прошептал Малфой и, трясущимися руками завернув краны, снова наклонился над волшебницей. — Я разберусь, Грейнджер. Только молчи, ради Мерлина!
Если бы Гермиона хотела спорить с ним чуть сильнее, она обязательно сделала бы это, но совет помолчать был сейчас очень кстати. Испытав слабое удивление от того, что Малфой поднял её на руки, девушка закрыла глаза, ощущая вдруг некоторое облегчение от соприкосновения с теплом. Казалось, она так сильно замёрзла, что могла умереть от этого.
Быстро преодолев расстояние до кровати, Малфой опустил на неё Гермиону, снова не подающую признаков жизни.
— Грейнджер? — испуганно прошептал он и положил ладонь на её щеку. Вместо ответа она слегка приоткрыла глаза, и Драко поразился тому, как явственно в них блеснула бессильная ярость.
Он выпрямился и задумчиво окинул её взглядом. В голове прочно засела мысль о том, что следует вызвать мистера Гролли, однако уже через несколько секунд от былой решительности не осталось и следа. Драко понимал, что звать доктора было бы самоубийством, ведь тогда могли пойти слухи, что в доме Малфоев творится возмездие за поражение Темного лорда. Министерство не станет разбираться, и тогда вся семья воссоединится в Азкабане. Такие рассуждения пугали Драко, но, с другой стороны, еле дышащая Грейнджер вызывала в нем ужаса куда больше.
— Холодно, — едва слышно пролепетала она, сжимая ладони в кулаки.
 
Еще никогда Драко не уделял нечистокровной волшебнице столько внимания. Невероятно обрадовавшись тому, что Грейнджер снова начала разговаривать, он метнулся к ней, ожидая, что она продолжит свои лепетания. Но Гермиона молчала, шумно вдыхая и выдыхая воздух.
— Сейчас, — Драко, слегка приподняв расслабленное тело, вытащил одеяло и укрыл им Грейнджер, старательно подтыкая со всех сторон. Сначала Гермиона слегка расслабилась, но через несколько минут снова начала зябко ежиться. Малфой был готов взвыть от безысходности. Он не понимал, что нужно делать, и никто не мог подсказать ему. Умнейшая ведьма перед ним была почти без сознания и вряд ли могла помочь.
Выскользнувшая из-под одеяла рука Грейнджер, совсем недавно награжденная фамильным перстнем, привлекла внимание Малфоя. Он, бессознательно потянувшись к ней, был уверен, что это поможет. Касание вышло неловким и порывистым, пальцы Гермионы тут же неуклюже обвились вокруг ладони Драко, находящегося сейчас в какой-то прострации. Он двигался по наитию, когда опустился на кровать и перехватил руку волшебницы поудобнее. Тревога и мятеж в сердце начали понемногу успокаиваться, повинуясь неведомым чарам. Мысль о том, что он по своей воле взял грязнокровку за руку, оказалась выдворенной за границы сознания чувством уюта и спокойствия.
Гермиона поняла, что окоченение, колющее её конечности и внутренности, стало спадать, и потому слегка расслабилась, перестав болезненно жмуриться. Она понимала, что Малфой сейчас возмутительным образом касался её, но не хотела, чтобы это прекращалось. Его тепло, излучаемое ладонью, разливалось по всему телу, даруя желанное умиротворение.
***
Рассвет понемногу расползался в воздухе большой комнаты, освещая до этого неразличимые детали. Пол и стены сероватых оттенков эффектно оттеняли гобелены, ковры и тяжелые шторы насыщенного темно-зеленого цвета. Картины в массивных позолоченных рамах изображали какие-то безликие туманные пейзажи равнин близ Малфой-мэнора и навевали сосущее чувство тоски в человеке, чуждом этому месту. Камин с обрамляющей его крупной лепниной смотрел чернеющей пастью на два резных кресла, обитых шелком того же оттенка, что и покрывало на кровати. Ничуть не светлее остальных мховых оттенков, оно было расшито золотыми нитями, извивающимися подобно змеям. Однако рисунок полностью сейчас разглядеть было невозможно: покрывало, сбитое в один несуразный ком, покоилось на углу кровати.
Ресницы Гермионы дрогнули, и она, тихо выдохнув, слегка пошевелилась. Несмотря на то, что еще недавно она находилась в полубредовом состоянии, сейчас самочувствие было лучше некуда. Особенно это узнавалось на контрасте с теми болевыми ощущениями, которые девушка испытала ночью. Когда Гермиона поняла, что больше не чувствует ломоты во всем теле при каждом движении, то невероятно обрадовалась этому.
— Грейнджер? — хриплый голос обескуражил своей близостью. Медленно повернув голову, гриффиндорка тут же нахмурила брови: видеть Малфоя с утра пораньше было той ещё удачей. Он выглядел совсем заспанным; глаза его были не в полной мере открыты, а волосы растрепались и торчали в разные стороны. В помутненной серости глаз отчетливее проскальзывали синеющие островки, хотя раньше Гермиона вряд ли замечала это. Еще некоторое время она, сосредоточенно нахмурясь, пристально разглядывала цвет радужки прислонившегося к резной спинке кровати и взирающего на неё сверху вниз Малфоя. И если Гермиона хотела закончить список сегодняшних разочарований на том, что проснулась в одной комнате с Малфоем, то тут её ждало следующее: ладонь, свыкшись с чужим теплом, слишком поздно обнаружила переплетение пальцев. Бледная кожа Малфоя контрастировала с её — слегка смуглой, и Гермионе даже стало обидно. Пальцы Драко, слегка вздрогнув, тут же разжались, выпуская ладонь волшебницы на свободу.
 
— Что произошло? — на удивление себе и Малфою спокойно произнесла она, на локтях приподнимаясь из лежачего положения.
Сперва Драко несколько секунд осмысливал вопрос, отсутствующим взглядом упершись в лицо волшебницы, а потом резко отвернулся и поднялся с кровати. Воспоминания о событиях прошлой ночи понемногу восстанавливались, и их прилив приносил с собой все ту же тупую боль и надоевшую злость.