Подвалы твоего сердца (СИ)

Гермиона выпрямилась, мысленно ликуя из-за того, что пришедшим оказался не Драко. Девушка все еще не успела собраться с мыслями и придумать план дальнейших действий, так что такая встреча однозначно грозила очередным поражением.
— Ты уже знаешь про Теодора? — Нарцисса прошла вглубь комнаты, обеспокоенным взглядом оценив бардак. Гермионе стало слегка стыдно за свое ребячество, но уже через секунду злость на обстоятельства вновь разлилась по венам. Кивнув вместо ответа на вопрос, она подошла к уцелевшему креслу перед разбитым трюмо и обрушилась на него. Среди осколков зеркала мелькали десятки покрасневших глаз и искривленных губ. Гермиона чувствовала себя опустошенной и разбитой, словно это зеркало. Каждый осколок её сердца сиял чем-то разным, порой даже кардинально противоположным. — Протеус держал его в камере и пытал. Никто не знает, смог бы выжить Теодор, если бы не согласился на свадьбу. Между вами что-то было?
Гермиона отмерла от созерцания своего отражения и повернула голову в сторону Нарциссы. Казалось, она была смущена вопросом, который задала, но в голосе в то же время прочитывалась настороженная тревога. Гермиона отрицательно качнула головой и опустила глаза на свои руки, обитые и кое-где поцарапанные. Даже от них было больнее, чем от того, что Теодор свяжет себя с другой. Была злость и обида, но не боль, равная той, что причинял ей Малфой. Гермиона тихо хмыкнула, потому что придумала еще одну причину ненавидеть себя: она не могла полюбить Теодора, хотя тот жертвовал столь многим и был так искренен. Возможно, если бы не Драко, у них все могло получиться. Если бы только Нотт сказал ей о своих чувствах чуть раньше, чем она оказалась связана чарами! И, хоть такие мысли посещали голову довольно часто, Гермиона все-таки не верила в них.
— Хорошо, — выдохнула миссис Малфой и взмахнула палочкой. Оборванные с полога занавески начали понемногу восстанавливаться. На полу стало значительно чище, и Нарцисса, критично осмотревшись вокруг себя, осторожно опустилась на краешек развороченной постели. Вид смятых простыней вводил её в тревожную задумчивость. Хотелось надеяться, что Драко не пытался взять желаемое силой. Нарцисса уже открыла рот, чтобы спросить об этом, но тут же осеклась, заметив остекленевший взгляд Гермионы.
— Он не желает слушать меня, — сокрушенно заметила миссис Малфой и закрыла уставшие от слез глаза руками. Сохранять спокойствие и невозмутимость перед Пожирателями стоило ей великих душевных сил. К счастью, брак с Люциусом научил терпеть и не подавать вида, даже когда было смертельно плохо. Однако именно сейчас она не могла и не хотела сдерживаться, потому что была уверена, что сойдет с ума, если проведет еще хоть день в мнимой безмятежности.
— Протеус постоянно находится рядом и нашептывает о всевластии. Этот ублюдок знает, что Драко сомневается, — процедила сквозь сцепленные зубы Нарцисса, и Гермиона ожила, удивляясь резкости выражения. В неясном дневном свете на бледном лице миссис Малфой блеснули слезы. Глаза выдавали боль, которую ни один мужчина не смог бы испытать ни за что в жизни. Гермиона прищурилась, считывая открытые к её взгляду эмоции, но тут же испуганно отпрянула. Что-то словно ударяло током, когда она сталкивалась с изможденным страданиями взглядом.
Вряд ли Нарцисса когда-то задумывалась о том, что у Драко были её глаза. Гермиона заподозрила это несколько месяцев назад, но была не до конца уверена. Сейчас все встало на свои места: у Малфоя были, несомненно, глаза матери, но вот взгляд — обманчиво-холодный и мрачно усмехающийся — достался от Люциуса. Но лишь в эту секунду — короткую и почти неосязаемую — Гермиона увидела во влаге глаз миссис Малфой частичку от взгляда Драко, когда он был раздавлен её предательством. Определенно, он вел себя как отец, но был способен чувствовать так же, как и Нарцисса. И это давало Гермионе крохотную, совсем слабую, но опасную надежду.
— Теодор не должен был приводить тебя в особняк, — бесстрастно проведя ладонью по мокрой щеке, миссис Малфой наконец подняла голову. — Драко дал клятву на крови, что завершит Обряд.
 
Гермиона шумно вдохнула воздух и зажмурила глаза, ногтями впиваясь в ладони. Сердце оглушительно загрохотало в груди. До этого момента паника и отчаяние не чувствовались так остро. Они разливались по венам и шипами впивались в кожу, заставляя ту зудеть и покрываться мурашками. Гермиона вытянула руки перед собой и с ужасом заметила то, как их бьет дрожь. Контролировать собственное тело больше не получалось.
— Мне так жаль, что ты оказалась в это втянута, — искренне прошептала Нарцисса, качая головой. Её голос срывался на беззвучное шевеление губами из-за стыда перед девушкой. Миссис Малфой винила себя в том, что обрекла Гермиону на такие страдания, в том, что не воспитала Драко другим и в том, что связала их чарами. Тогда казалось, что был лишь один путь. Если бы только Нарцисса знала, что он ведет в тупик… — Я знаю, что ты меня никогда не простишь. И то, о чем я попрошу тебя сейчас, покажется наглым и эгоистичным, но ведь ты знаешь, что любая мать… — Нарцисса запиналась, но не отрывала взгляда от горящих горечью глаз Гермионы. — Пожалуйста, не отворачивайся от него. Ты — то последнее хорошее, что осталось у Драко. Последнее, что заставляет его просыпаться утром и дышать. Сегодня он впервые за долгое время улыбался, — Нарцисса покачала головой и её губы дрогнули. — Когда рассказывал мне про то, что ты наконец поела.
Гермиона почувствовала, как предательское сердце вздрагивает и усиленно толкается в груди, разгоняя заледеневшую кровь. Хотелось плакать и кричать, хотелось, чтобы Малфой перестал так относиться к ней. Эти чувства убивали их обоих, и, что самое страшное — они находили бешеный отклик в груди Гермионы. Это были безумные, больные и воспаленные чувства, доведенные до крайней степени исступления. Они оголили нервы и свернули живую кровь в их венах, сделали заложниками собственных тел и мыслей, заставили желать, ненавидеть, и оттого желать еще больше. Упиваться, вожделея, и погибать в объятиях, смертельных в своей взаимности. Драко был нужен ей, потому что мысль об его исчезновении выламывала внутренности и заставляла чувства содрогаться в пронзительной агонии. Гермиона вдруг поняла: все то время, пока она пыталась не допустить войны в Магической Британии, её внутренняя война, оставшись без малейшего участия, развернулась и уничтожила все, что могла. На обломках внутреннего мира, где-то в подвалах израненного собственным выбором сердца Гермиона все еще держала в узниках лишь одного человека. И покидать оков он не собирался, потому что был единственным в истории пленником, победившим в войне.
Гермиона всхлипнула и вскочила на ноги, а потом бросилась в единственные объятия, которые были ей доступны. Теплые руки миссис Малфой укрыли её дрожащую спину, а потом принялись успокаивающе гладить. Гермиона беззвучно рыдала и задыхалась влагой. Сухой кашель истерики сковал легкие, и еще около нескольких минут Нарцисса пыталась её успокоить. Когда судорожные хрипы наконец закончилась, Гермиона расслабилась, облокотившись на плечо миссис Малфой, и закрыла глаза. Хотелось ни о чем не думать хотя бы несколько мгновений. Нарцисса слегка раскачивалась, не прекращая гладить волосы лежащей в её объятиях девушки. Гермиона же, сумев все-таки на секунду позабыть обступившие её обстоятельства, представила, будто она находится дома в теплых объятиях своей матери. Чувство защищенности затопило сознание, а после, словно испугавшись возникшей вдруг осмысленности, преобразовалось тягучую липкую тоску. С горечью Гермиона отстранилась от Нарциссы. По крайней мере, она не говорила ей банальную фразу «все будет хорошо». Ложь здесь была бы неуместна.
 
— Если бы Теодор смог тебя спрятать… Теперь у Протеуса есть все, чтобы завершить Обряд, — Нарцисса крепко сжала ладони девушки. Гермиона непонимающе нахмурила брови, и миссис Малфой прикусила губу, раздумывая, стоит ли посвящать её в эти ужасные подробности. Но, посчитав, что больше ничего для Гермионы сделать не сможет, Нарцисса подобралась и пристально посмотрела на неё. — Протеус говорит, что ты необходима для завершения обряда Обретения Силы, потому что Драко в некотором смысле зависим от тебя. И это совсем не из-за чар. Так вот, — рассеянно и тихо, — по словам Пожирателей, ты будешь сосудом для Силы.