Подвалы твоего сердца (СИ)

— Мы с тобой не на свидании, так что букет в честь извинения не предлагаю, — небрежно бросил Драко, критично оглядывая свою сопровождающую. Ему она казалась до невозможности невзрачной: снова эти джинсы и безразмерный свитер, сползающий на бедра и скрывающий запястья. Все, что бы могло привлечь в Грейнджер, думал Драко, она убогим способом скрывала. Даже волосы, которые и так стали в разы короче, чем на первых курсах — и те оказались завязаны в небрежный хвостик. И в таком виде она собиралась отправиться в Малфой-мэнор? Драко вдруг стало стыдно за неё. Показываться вместе с Грейнджер перед матерью отчаянно не хотелось, и он решил, что не даст им встретиться.
— Простого извинения было бы достаточно, — едва слышно пробормотала Гермиона, хотя понимала, что это бессмысленно.
— Я не собираюсь играть с тобой в лучших подружек, Грейнджер, так что хватит пустой болтовни, — раздраженно закатив глаза, Малфой шагнул вперед и, еще немного посмотрев на унылый пейзаж, закрыл глаза на вдохе. — Подойди ближе.
Гермиона неловко шагнула вперед, осознавая, что добровольно приближается к Малфою на такое расстояние, наверное, в первый раз. Задумавшись о своем, она вздрогнула, когда пугающе ледяные пальцы обвились вокруг запястья. Драко и сам удивился тому, что рука Грейнджер оказалась теплой, даже горячей. И, как ни странно, вовсе не отвратительной. Скорее, Малфой даже получил удовольствие от того, что на лице волшебницы еще отчетливее проявилась ненависть. Драко постарался сократить их контакт до минимума, одними подушечками пальцев касаясь по-детски хрупкого запястья.
— Ничего не говори, Грейнджер. Мне и самому неприятно, — оскалился он, даже не поворачиваясь в сторону Гермионы. Она чувствовала, что Драко старается по максимуму не касаться её кожи, будто она была прокаженной. Вопреки здравому смыслу стало неприятно, и она отвернулась, закусив губу. — Сосредоточься.
Уже через несколько секунд их захватил поток пространственной магии, и Гермиона, как и всегда, почувствовала легкую тошноту. До того, как неприятные ощущения вышли за пределы терпимого, Грейнджер снова почувствовала твердую землю под ногами. Облегченно выдохнув, Драко тут же отдернул руку. Подавив желание раздраженно хмыкнуть, Гермиона сделала несколько шагов вперед и взглядом обвела величественное здание, чересчур мрачное в вечернем освещении. Из некоторых окон лучился какой-то холодный белый свет, и от этого становилось еще неуютней. Зелень оттенка темного малахита беспокойно шумела вокруг, будто предвещая бурю. Высокие ворота поместья, изрезанные металлическим орнаментом, казались неприступными и жуткими. Готика всегда провоцировала Гермиону на неприятные мысли.
Едва Малфой взмахнул палочкой, ворота, узнав владельца, гостеприимно распахнулись, сопровождая движения неприятным визгом несмазанных петель. Гермиона поморщилась, но, взглянув на Малфоя, не обнаружила на его лице никаких эмоций. Ни лязг металла, ни прибытие в родную обитель, казалось, не вызывали в его душе никакого отклика. Образ мрачного Аида, вернувшегося в свое безрадостное царство, снова воскрес в фантазии Грейнджер, и она позволила ему там поселиться окончательно.
Они прошли по каменной дорожке вплоть до дверей в абсолютном молчании, но оба были этому рады. Необходимость разговаривать хотя бы для вида исчерпала себя еще в Хогвартсе. Двери, повинуясь волшебству, распахнулись, и на Гермиону повеяло ледяным воздухом. Как оказалось, в самом поместье было еще холоднее, чем на улице.
— Домовик проводит тебя в комнату, а потом покажет библиотеку, если будет нужно, — отстраненно произнес Малфой, скользя взглядом по величественным стенам с некоторой подавленностью. — И, если что-то понадобится, обращайся к нему же. Надеюсь встретить тебя снова только при отбытии обратно в Хогвартс, — договорив, Малфой уверенно направился куда-то и вскоре скрылся за одной из массивных дубовых дверей. Гермиона, все-таки не удержавшись, обозвала его вслед придурком, однако он этого уже не услышал. Все мысли Драко были заняты третьей комнатой справа на втором этаже, где располагалась спальная миссис Малфой. Радость от скорой встречи с матерью заглушила страх перед особняком, бывшим когда-то резиденцией Пожирателей. Была бы его воля, Малфой младший снес бы это здание до основания, не гнушаясь памятью о предках.
 
Нарцисса лежала на высоко поднятых подушках, умиротворенно наблюдая за огнем в камине. На её щеках покоилась мертвенная бледность, сложенные на покрывале руки выдавали болезненную худобу. В окружении темно-синих оттенков постели она выглядела словно одинокая глыба холодного льда посреди океана. Приспущенная занавесь балдахина накладывала на образ женщины некоторую затемненность, скрывающую ряд неприятных особенностей болезни.
— Мама… — Драко хотел казаться уверенным, но голос его дрожал. Отец бы обязательно назвал его слабаком, но что бы сделал сам Люциус, увидев жену в таком состоянии?
— Драко, — она, отмерев от созерцания пламени, неспешно повернула голову в сторону прибывшего сына. Неожиданная радость придала её лицу прежнюю красоту, и теперь Нарцисса не казалась телом, находящимся на грани между жизнью и смертью. — Дорогой, почему ты здесь?
— Что с тобой случилось? — не обращая внимания на вопрос, сорвавшийся с бумажных губ, юноша подошел к постели, но так и не решился взять мать за руку — боялся, что она попросту рассыплется.
— Немного приболела, вот и все. Откуда ты об этом узнал? — Нарцисса, прекрасно разглядев ужасающиеся глаза сына, поняла, что непринужденной беседы у них не выйдет.
— Мистер Гролли, — Драко сглотнул, наблюдая за тем, как мать запахивает на груди шелковый халат, скрывающий сильно выступающие ключицы и посеревшую кожу. Женщина отдала бы многое, чтобы сын не видел её впавших и болезненно-красных глаз, острых линий на скулах, потускневших волос. Она надеялась умереть до того, как Драко запечатлеет её такой.
— Я просила его не говорить, — раздраженно произнесла Нарцисса, и Драко с облегчением узнал в её интонации характерный не терпящий неповиновения тон. Манера матери изрекаться в стиле Люциуса восхищала и ужасала одновременно. Эта больная женщина, так беззаветно обожающая мужа, могла больше никогда не увидеть его.
Драко, отступив на шаг от кровати, отвернулся. Он ненавидел себя за то, что не мог сдержать слез злости и жалости. Люциус прочно внушил ему, что истинный Малфой должен быть крепче камня и бесчувственнее могилы. Но смог бы отец сохранять свою хваленую невозмутимость в такой ситуации? Драко сильно сомневался.
— О, милый, подойди ко мне, — обеспокоенно прошептала миссис Малфой, нахмурив брови. — Не нужно переживать. Все это… пройдет.
Кажется, удачнее слов Нарцисса подобрать не могла, но Драко повернулся к ней с видом обезумевшего от горя человека. Магия, которую он использовал для приведения своего вида в относительный порядок, из-за нестабильности эмоций начала сходить на нет.
— Что с тобой такое? Чем занимается чертов Гролли? — быстро преодолев расстояние до кровати, Драко опустился перед ней на колени и порывисто схватил костлявую руку матери. Детский ужас пронзил сердце, и он усилием воли подавил в себе желание отдернуть руки от иссушенного болезнью существа, в которое превратилась его мать.
— Проклятье, — устало ответила она. — Не знаю, кому это было нужно. Все началось пару месяцев назад. Я думала, это легкая простуда, но все оказалось куда серьезней… — немного помолчав, Нарцисса накрыла запястье сына рукой. — Скорее всего, это сделал кто-то из сбежавших Пожирателей. Нас считают предателями, — в глазах женщины заблестела слабая ярость, но тут же погасла. Даже сил бороться за жизнь уже не осталось — что уж говорить о борьбе за честь рода?
 
— Нужно поискать хороших целителей и… я бы мог поднять некоторые связи отца, — лихорадочно начал перечислять Малфой, ощутив вдруг прилив уверенности. Ему нужно было что-то сделать, и неважно, насколько эффективным это будет. Только не бездействие, о, Мерлин, только не снова это молчаливое повиновение судьбе!