Серое море Гренгавиума (СИ)

— Так вот значит что, — сказала Саша. — Вот что.
И подумала… попыталась представить, что бы она могла почувствовать, если бы ее близкие, соседи, коллеги однажды превратились в бессловесных беспамятных животных. Это потому их, наверно, и называли подменышами: может, так легче было думать, что кто-то страшный пришел и занял место знакомого человека.
— Неужели это никак не поправить? — тихо спросила она. — Нет, не отвечайте. Я знаю. Тайтелин знает. Это необратимо. Но что там с Маятником? С этими мировыми часами?
— Гвейле обнаружил, что с помощью Часов можно влиять на ход времени. Вот только сделать это можно, если у тебя есть в распоряжении масса, равная той, которую ты собираешься откатить назад…то есть вес мира. И при этом все равно нет никакой возможности что-то изменить напрямую.
Саша помотала головой, показывая, что не очень поняла.
— Смотри, — терпеливо сказал Ярослав. — Ему нужно было вернуться назад, чтобы исправить… беду. Чтобы вернуть мир назад во времени, ему нужен равноценный вес другого мира. Но даже и так, поменять в своем времени он ничего бы не смог. Даже с их необычайными законами физики это невозможно. Время возвращается, и они все забывают. Но если в связанном мире, который служил рычагом, люди, которые были их отражениями, поменяют свою судьбу, то и там случится то же самое.
— То есть, ему надо было найти такой мир, чтобы там были отражения их самих, связать миры, предупредить, повернуть стрелки и ждать? Он хотел исправить весь тот ужас, что творился у них, все эти катаклизмы?..
Ярослав отвел глаза, потом качнул головой.
— Ни в одном из миров, до которых он мог дотянуться, не было таких катаклизмов. Он не мог исправить то, чему не было отражения в других мирах. У него другая цель. И я… не знаю, сколько у него было попыток. Он сам не знал. Он связал миры и сумел поговорить со мной. После того, как качнулся маятник, он уже не мог помнить того, что было в его несбывшемся будущем-прошлом.
— Постой! — вдруг сказала Саша и даже выставила ладонь. — Это как… получается, ты вернулся в прошлое и все это проживаешь снова?..
— Нет, — улыбнулся Ярослав. — Ничего этого в первоначальном моем времени не было. В тот раз я решил не принимать Пашкино предложение и не переезжать в Москву. Я никого из вас не узнал.
Он помолчал, потом сказал:
— И должен сказать, что первый вариант событий был куда скучнее и спокойнее.
— Это плохо или хорошо? — неуверенно спросила Саша.
Ярослав улыбнулся краешком губ и отвел глаза.
— Не знаю, — честно сказал он.
Подумал немного и все же признался:
— Наверно, плохо, потому что если бы я сразу был тут, то знал бы, что произойдет и чего нужно избегать.
— Может быть, — неуверенно предположила Саша, вдруг захотев его подбодрить, — реальность уже меняется, раз тебя тут не было сначала… а теперь есть. Если бы ты сегодня не крикнул, Маринка могла не успеть оттащить Алека, и тогда… неизвестно что бы было.
Саша снова вспомнила свой сон и брань раненого Кабы.
— Послушай, — сказала она. — А насколько синхронизированы происшествия тут и там? Может такое быть, что сначала что-то происходило там, потом похожее здесь? И наоборот, происходит сначала здесь, а потом там?
Ярослав хотел было качнуть головой, потом задумался.
— Я не знаю, — сказал он. — Может, и нет жесткой сцепки или последовательности.
— Тогда, значит, ты сегодня спас не только Алека, но и Кабу, — сказала Саша.
— Кого? — удивился Ярослав, и Саша поняла, что Гвейле вряд ли много сталкивался с Кабой, и может не знать его по имени.
— Один из Пяти лепестков, не самый сильный, — объяснила она. — Ему подменыши чуть голову не откусили.
Ярослав некоторое время молча смотрел на нее, потом смешно двинул бровями.
— Иногда ты говоришь… совсем как Тайтелин.
— Это как?
— Так… равнодушно, с обязательной оценкой силы… и будто то, что ему чуть не откусили голову как-то его характеризует.
— А разве нет? — удивилась Саша и тут же осеклась. — Да я не об этом, а о том, что ситуации оказались параллельными… Эй, вы… ты смеешься.
 
Ярослав и правда смеялся, и так заразительно, что Саша не смогла обидеться.
12. Облака и море
Первый снег, выпавший в ночь их возвращения после зачистки, истаял без следа.
Восточный ветер утих, унеся с собой тяжелые тучи, и однажды Тайтелин с удивлением сказала Гвейле: «Снаружи солнце целый день, представляешь».
Она даже хотела вылезти на крышу, как в детстве, но одной это было делать скучно, поэтому Тайтелин отправилась искать Диэди.
Она обошла весь дом, на первом этаже отчитала двух учеников, которые затеяли драку прямо в коридоре, вместо того, чтобы идти во двор, на втором дважды прошла туда-сюда по разноцветным пятнам на паркете, которые появлялись, когда солнце светило сквозь витражи, на третьем получила замечание от Байю, потому что болталась без дела.
Диэди обнаружился на улице, и то, она заметила его случайно, когда косила глазом в окно, слушая сухие увещевания Байю. И едва только Байю отпустил ее, Тайтелин бегом спустилась вниз и вышла через кухонную пристройку во двор, а потом на улицу.
— Эй, Тайтелин! Смотри, я на облаках лежу!
Довольный, как ребенок, объевшийся сладким, Диэди и в самом деле лежал среди облаков. Между ними синело бескрайнее небо.
Только стоило ему шевельнуться, как по небу и белейшим облакам с золотой каемкой шла рябь. И униформа Диэди уже начинала темнеть, пропитываясь водой.
— Ты в луже лежишь, — сказала Тайтелин. — А как встанешь, то вся задница будет мокрая.
— Ну и что, — фыркнул Диэди и снова улыбнулся, щурясь в небо.
— Идем… — начала было Тайтелин и задумалась.
Из-за солнца и воды ей подумалось о море.
— Идем на пляж, — сказала она. — И Гвейле возьмем, я ему давно обещала.
— А Байю разрешит? — оживился Диэди.
Тайтелин помедлила, но кивнула.
Ей пришлось снова подняться на третий этаж и сообщить, что у Гвейле от малоподвижного образа жизни постоянные запоры и вообще может случиться геморрой.
Байю немного растерялся. Отношения у них были куда хуже, чем прежде — если вообще то, что у них было, можно назвать отношениями. Наказание у нее было довольно мягким — Тайтелин отсидела в карцере двое суток, и все. После этого Байю практически не разговаривал с ней, и приказы передавал через кого-нибудь из учеников.
А сегодня за день случилось уже два разговора не по делу.
— Пока погода хорошая, мы можем выводить его на улицу. Пусть определенное время ходит или бегает. Можем его погонять, — деловито предложила Тайтелин.
— Не надо гонять, — тут же резко сказал командор. — Никакого физического насилия. Хорошо, отправляйтесь.
— Вас поняла, — кивнула Тайтелин.
По дороге к ним присоединился Оши-Ари, а потом, неожиданно для Тайтелин, попросилась и Геррёг, встретившая их во дворе.
Геррёг любила море, но Байю запрещал ей ходить там одной или с учениками, только с кем-то из Верхнего круга.
Гвейле настороженно вертел головой, пока они обходили дом вдоль забора по извилистой тропинке в бурьянах. Видимо, боялся, что на них нападут подменыши, и Тайтелин подозревала, что боялся больше того, что подменышей сразу же раскромсают у него на глазах.
Море было спокойным. Бриз слабо тянул в лицо запах соли и йода, волны с мягким шорохом набегали на серый песок. Дюны простирались в обе стороны. С юга узким языком выдавалась в море коса. На севере пляж обрывался у темного утеса, на вершине которого виднелись руины крепости. Дальше еле видной щеткой торчали мачты кораблей заброшенного порта.
 
Диэди скинул сапоги, закатал брюки и понесся скакать по волнам. Вода была ледяная.
— Ты тоже походи туда-сюда, Гвейле, — сказала Тайтелин и села на песок. — Командор приказал, чтобы ты достаточно двигался. Только в воду не лезь.
Гвейле немного удивился, но послушно побрел вдоль линии прибоя, параллельно со скачущим и гогочущим Диэди. Геррёг пошла в другую сторону и устроилась на большом камне у воды. Скорчилась, обхватив колени руками и уставилась вдаль.