Чужой среди ничьих (СИ)

Как только створки внешней брони разошлись — запитывать аварийную систему раскрытия пришлось с борта корвета; к счастью, в шлюзовых такая система ставится по умолчанию во всём Содружестве — в переходную камеру корвета буквально вывалились сразу двое спасённых, одним из которых оказался крупный мужик, нейросетью землянина автоматически идентифицированный как недавний собеседник, Кэр Харс, который тащил — или придерживал, у него получались оба действия одновременно — вторую, молодую… пожалуй, девушку, если не вообще «подростка женского пола». Впрочем, в Содружестве ориентироваться на внешние данные при оценке разумного глупо — большинство индивидуумов выглядят так, как им того хочется, хотя, конечно, неких рамок обычно стараются придерживаться… частично… в основном… Но оценивать возраст женщины по её внешнему виду — нереально! В борделях Фронтира, к слову, образ «лоли» один из самых востребованных, но под такими образами зачастую «скрываются» прошедшие любые возможные оргии «бабочки», имеющие за плеча… гм… бёдрами стаж, в данной индустрии, не в один десяток стандартных лет. Медкапсулы способны и не на такое! Однако вместо положенного идентификатора нейросеть Ала определила опекаемую наёмником особь как «неизвестную личность», что само по себе являлось неожиданностью. Таким вариантом идентификации обозначались «дикие», откровенные маргиналы без нейроустройств (хотя бы тех же дешёвеньких нейрокомов), и… да — и дети, недозревшие до установки сетки. А вот отсутствие нейросети вкупе с условно сопливым возрастом — уже причина для оч-чень серьёзных подозрений. Получивших значительную подпитку сразу же, как только комингс шлюза перешагнули остальные спасённые, тем самым оказавшись в зоне действия сканеров корабля и его инфополе — у двух из троицы идентификаторы также отсутствовали! Закрадывавшиеся и ранее подозрения начинали оформляться в уверенность… Неужели действительно — мажоры?!
Пока мысли суматошно проносились в сознании землянина — все семеро потерпельцев скучились в шлюзовой корвета, с некоторым испугом и растущим подозрением рассматривая перекрывающую выходную мембрану фигуру в наглухо задраенном штурмовом скафе. Ал, в свою очередь рассматривая взбудораженных людей, наконец опомнился и, открыв шлем скафандра (для успокоения гостей), поинтересовался:
— Кто из вас может говорить от имени всех? Кому требуется срочная медицинская помощь — кто из вас ранен? И сразу предупреждаю — на борт судна вам доступ запрещён; для вас развёрнут временный жилой модуль в отсеке сразу за шлюзовой камерой. У меня нет возможности обеспечить вас высоким уровнем комфорта — я транспортник пилотирую, а не лайнер, а потому жилой отсек для вас приготовлен минимальный — но всё необходимое там имеется, от пищевого синтезатора с запасом картриджей до санблока и, разумеется, мест отдыха. Из развлечений могу предложить… ничего, пожалуй — на этой фразе Харс как-то злорадно ухмыльнулся, а на лицах той парочки (внешне молодой девахи и такого же сопляка «сильного пола») отчётливо проступило раздражение и какое-то презрение, пожалуй — разве что могу обеспечить гостевым доступом в судовой информаторий, там что-то было из развлекательных головидео и, кажется, какие-то познавательно-обучающие записи тоже…
— Нур Норв, от имени экипажа «Касаль» на данный момент могу говорить я. Среди нас тяжело раненых нет, их сейчас доставят сюда оставшиеся члены экипажа. Четверых присутствующих можно сразу определять на место постоянного обитания, на время нашего пребывания у тебя в… гостях. — маленькую заминку перед последним словом Ал оценил:
— Не переживай, сьер Харс, именно в гостях. С соответствующим вознаграждением впоследствии, разумеется… Я не собираюсь вас ограничивать более необходимого, и уж тем более как-то менять ваш социальный статус. С другой стороны, ограничения и так максимальны — в вашем распоряжении крохотный отсек, который на данный момент оказался свободным от груза. В моей каюте или рубке вам делать нечего, а больше на борту и нет ничего — ну, кроме грузовых трюмов, в которых вы врядли найдёте себе развлечения! — в принципе, обманом Ал такое утверждение не считал — на «джиньфэнях», действительно, помимо маленького жилого модуля капитана судна (и — иногда — делящего оный с капитаном мизерного экипажа, из одного-двух разумных), имелись только трюмы да технические отсеки, к которым чужаков ни один здравомыслящий «вольный» не подпустит на ракетный залп! Зачастую на борту оширского изделия и вовсе находился лишь один разумный — пилот, иногда он же владелец, техник и вообще весь экипаж и заодно весь состав торговой фирмы. Харс, судя по его согласному кивку, отнёсся к сказанному с полным пониманием, что-то знаками сообщил своим людям — двоим, производящим впечатление более взрослых — и поинтересовался:
 
— Нур Норв, пока сюда доставят раненых, могу я поинтересоваться твоими планами в отношении нас?
Ал пожал плечами:
— Можешь, конечно… Вот только в отношении вас особенных планов, как таковых, я не составлял. В целом — собираюсь и далее следовать своим курсом, доставить попутно вашу команду на ближайшую транзитную станцию Содружества, где и высадить. Оттуда любым попутным бортом доберётесь… куда там вам надо. Думаю, суток пятнадцать-двадцать, и мы расстанемся к обоюдному удовольствию… — и хотел было на этом закончить беседу, явно встречая полное одобрение со стороны Харса. Но вмешалась опекаемая — теперь это уже было совершенно ясно — девушка, ну или кто там она…
— А как же моя «Касаль»?! Кто её чинить будет?! Я… я… я требую! Я не оставлю здесь мою малышку!
Ал с недоумением окинул взглядом истерящую, судя по поведению, малолетку, и воззрился на собеседника. Тот же в этот момент скорчил горестную гримасу и с тоской в голосе попытался успокоить соплячку:
— Орра Гуар, ваша яхта разбита… Для её ремонта необходимо сложное и дорогостоящее оборудование, которого у нура Норва нет и быть не может — такой ремонт способны выполнить только опытные инженеры-кораблестроители, на верфях вашего отца, да и то не наверняка. Боюсь, яхта останется здесь, со всем моим сожалением, орра…
— Что?! Бросить здесь «Касаль» после того, как она спасла наши жизни?! Сьер Харс, этого не будет! Моя яхта здесь не останется — или я отказываюсь покидать борт судна, подаренного мне отцом! Вы меня поняли?! — девица аж пятнами пошла от возмущения и злости. Мужик, выслушавший эту чушь с видом мученика, беспомощно повернулся к землянину, но задать вопрос не успел — Ал ответил раньше:
— Нет, сьер Харс. Ремонтировать эту развалину до состояния, в котором она сможет совершить прыжок, я не возьмусь. Судно практически уничтожено; то, что его удалось своим ходом вывести из поля астероидов, неимоверная удача — и я бы не рискнул на такую глупость, найдись какой-либо иной способ снять вас с борта… своевременно снять, само собой. Отказ вроде бы исправного маневрового во время движения — отличная иллюстрация состояния вашей яхты, а остаточный ресурс основных систем и оборудования я и вовсе могу только предполагать. Для оценки же силового каркаса и посадочных ячеек двигателей, гиперпривода и прочего подобного высокоэнергетического оборудования — у меня даже соответствующего оборудования на борту не имеется! Разумеется, если бы речь шла о спасении жизней — что-нибудь придумал бы, или положился бы на удачу в безвыходной ситуации — лучше хоть что-то попытаться сделать, чем просто со стороны наблюдать гибель разумных… Но в текущем положении — это откровенная глупость… граничащая с самоубийством — с вашей стороны! К этому, возьмись я за ремонт судна, сразу можно добавить отсутствие у меня квалификационных сертификатов на высокоранговые работы с пустотными конструкциями — то есть, по законам Содружества, в случае аварии после ремонта я буду виновен однозначно, без какого-либо рассмотрения и права на обжалование. Подумай сам — ты бы пошёл на такой риск ради… да хоть ради чего?! С вероятностью процентов пятьдесят эта лоханка развалится ещё при входе в гипер, или при выходе из него, а то и прямо в прыжке! И виновным в вашей — или кого-либо иного — гибели, я, после всех моих усилий по спасению ваших жизней (напомнить лишним никогда не будет!) становиться не собираюсь совершенно…