Посмотри, наш сад погибает

Велга крутила головой. Что у неё быстрее получится? Сбежать или…
С холма бегом спускался Белый Ворон.
– Кто это? Ты не можешь сказать напрямую, так хотя бы намекни…
– А кто всегда был врагом твоей семьи?
– Белозерский? Матеуш? – Велга стрельнула глазами наверх. Белый был ещё далеко, он не мог их подслушать.
– Ох, нет. Князь даже пытался перекупить договор, обещал кучу золота, чтобы спасти тебя. Но он точно знал о договоре…
Белый щурился, прислушиваясь к их разговору.
– Войчех! – она вскрикнула жалобно, распахнула глаза широко, испуганно.
Это было несложно.
Белый остановился, обводя их напряжённым взглядом.
– Войчех, он хотел убить меня.
Поражённый, гусляр застыл и даже не тронул Велгу, когда она прошмыгнула мимо и нырнула прямо в объятия Белого. Тот осторожно прижал её к себе левой рукой, мимолётно ткнулся носом и губами в лоб.
– Всё хорошо, – пробормотал он и тут же перевёл взгляд на Вадзима. – Какого хрена ты творишь?
– Я?
– Ты, – прорычал он над её ухом.
Велга украдкой посмотрела на гусляра. Он растерянно крутил головой.
– Белый, да я бы… ты же знаешь. Я бы не посмел. Она на меня напала!
– На тебя напала девчонка? Пьяная ты скотина, – Белый развернул Велгу и подтолкнул к тропе, ведущей вверх по холму. – Держись от неё подальше.
Тяжело дыша, Велга взбиралась по холму, не оглядываясь. Это слишком опасно. Ей никто не поверит. Они всё поймут. Всё поймут…
– Не притворяйся, что переживаешь за неё, – вдруг взревел с обидой Вадзим. – Да ты ждёшь не дождёшься, когда сможешь убить её.
Велга застыла на полпути и, чувствуя, как платье прилипло к спине, оглянулась. Вадзим смотрел ей вслед с какой-то детской обидой. Белый подтолкнул Велгу вперёд.
– Он больше тебя не тронет, – произнёс он сухо. – А ты помни своё место, Клюв.
Не оборачиваясь больше, Велга послушно ступала вперёд. Вадзим не врал. Её могли убить теперь в любой момент. Тогда, когда Белый посчитает нужным. Но он до сих пор держал её при себе. Мог перерезать ей горло прямо сейчас, но почему-то выжидал, тянул…
– Спасибо, – она дождалась его на вершине холма, коснулась кончиками пальцев его ладони и постаралась сдержать улыбку, когда Белый невольно потянулся к её руке, переплёл их пальцы.
И всё же он был мужчиной. Таким же, как её женихи. Как все мужики в корчме. Как добродушный Данько. Как и князь. Пусть он казался мёртвым, бездушным, а всё же так же тянулся к её теплу и ласке.
– Не оставляй меня с ним наедине, – прошептала Велга. – Я боюсь его.
– Ни за что.
Он крепче взял её за руку и повёл вперёд.
В стороне показалось чёрное, ещё не остывшее пепелище, и ноги у Велги подкосились.
– Что случилось?
Войчеху пришлось подхватить её и повести дальше почти силком.
– Кто-то напал на наше убежище. Не бойся, они уже ушли.
– А твоя матушка? Она же должна спасти Кастуся…
– Она жива. Пока что.
* * *
Теперь он мог выполнить свой договор. Выслужиться перед госпожой и исполнить её волю. Он мог спуститься к реке, найти мальчишку Буривоев в лодке и перерезать ему горло. И всё было бы кончено.
Всё, кроме Галки и её заказа. Стоит умереть Велге, и сестре придётся выполнить свой договор. Она не решится противиться воле госпожи. Она выполнит то, что требуется.
Над маковым полем взлетали искры костра. Сквозь огонь Войчех наблюдал за сестрой, за потеплевшими, ожившими чертами её бледного мальчишечьего лица, за беспокойным взглядом, за нахмуренным лбом и тонкими губами, которые она кусала.
Сестра…
Войчех достал циру из сумы и дописал в конце списка: «Галка – Белый Ворон». Её договор заключили только на случай, если умрёт Велга. Не Константин. Одна лишь Велга. Кто так дорожил девчонкой? Нет, он задаёт неправильные вопросы. Кому она нужна?
И почему Клюв Галки согласился на договор? Разве не понимал он, к чему это приведёт? Кому-то из Воронов точно придётся теперь умереть: или Белому, или Галке.
– Знаешь, ты никогда не была моей любимой? – спросил он негромко, убирая циру обратно.
 
Велга и Галка подняли головы, обе не понимая, о чём и кому он говорит.
– Из всех нас, Воронят, ты, Штяста, никогда не была моей любимой, – признался так же спокойно и безразлично Войчех, пусть и заметил, как дрогнули её брови.
Она поджала губы, резко, точно её ужалили, пожала плечами.
– И? Мне что, обосраться, что ли, теперь?
– Я любил матушку…
– Ты неспособен любить, Войчех, – одёрнула его сестра. – Ты никогда никого не любил.
– Быть может…
Трудно было судить, что такое любовь. Как можно было это понять? Пожалуй, он и вправду не испытывал тех же чувств, что обычные люди, или просто матушка так учила его, вот он и поверил, что не способен полюбить, привязаться.
– Но я дорожил матушкой, кормилицей и… Ты помнишь, как её звали? – он и сам едва ощущал вкус имени на языке. Обвёл им зубы, губы, пытаясь нащупать, произнести, но не смог. – Я дорожил ей. Она была мне нужна. Она была такая… живая…
– Ага, а ты, как упырь, сосал её, – хмыкнула Галка, опустив голову. Всегда, когда ей было больно и когда она врала, то смотрела куда-то себе на переносицу.
– Но убил её не я.
– Считай, спасла её от тебя, – пробубнила Галка, не поднимая головы. – Девка только страдала из-за тебя. А то гадание какое-то получается: любит – не любит – к сердцу прижмёт…
Она запнулась, когда Войчех поднялся.
– В этом есть какая-то справедливость, Штяста.
Сестра вскинула голову, отшатнулась. Глаза расширились, стали круглыми, как блюдца.
– И всё же, пусть я не люблю тебя…
– Ты не способен любить…
– Ты часть меня. А я часть тебя. Мы семья.
– Белый…
Велга крутила головой, прижимая к себе щенка. Вадзим, схватив гусли здоровой рукой, поднялся и попятился, исчезая в сумраке, что царил вдали от костра. Он всё понял. И отступил, не желая принимать участия.
– Белый…
– Мне будет не хватать тебя, но ты же понимаешь… – он подходил всё ближе.
Галка медленно поднялась, сделала шаг назад, споткнулась, едва удержалась на ногах.
– Войчех, – послышался слабый голосок Велги, и он оглянулся, заслышав своё имя.
Их глаза встретились только на мгновение: он отвернулся, чтобы не передумать.
А Галка, почуяв его слабость, тоже пискнула:
– Войчех…
Но он слишком хорошо знал сестру, чтобы поверить. О нет, ей было страшно. Ей было больно. Но куда больше…
…она его ненавидела.
Клинок сверкнул рядом с шеей. Войчех отпрянул. Галка наскочила снова. И снова.
Завизжала Велга. Белый едва не оглянулся. И клинок кольнул грудь.
Войчех отпрыгнул. Выхватил свой нож. Рукоять легко легла в ладонь. Пальцы крепко сжались.
Галка была шустрой, как блоха. Она скакала с места на место, колола, кусала. И Велга взвизгивала от каждого удара. А Галка распалялась. Жалила чаще, сильнее, быстрее. Белый отбивался, уворачивался. Но она быстрее, меньше, легче.
– Ты! – она нырнула сбоку, Белый увернулся. – Должен! – со спины, под лопатку.
Он едва не выронил нож, рванул, перепрыгивая костёр. И оказался перед Велгой. Её распахнутые глаза смотрели с ужасом.
– Назад, – проговорил он.
Белый обернулся. Галка осталась по ту сторону костра, тяжело дыша, раскинув руки. Наготове.
– Был… – сестра запыхалась. – Сдохнуть ещё в детстве.
– Слава госпоже, что не ты это решала, – усмехнулся Белый.
– Войчех, – плечо невольно дёрнулось, когда его коснулась лёгкая тёплая ладошка. – Не надо… остановитесь.
– Остановиться?! – взвизгнула Галка. – Он же тебя следующей убьёт! Понимаешь? Только я его и удерживаю. У меня заказ: убить его, если пострадаешь ты. Знаешь от кого?
Наконец её вопли привлекли внимание. Белый не сводил глаз с сестры. Велга сжала его руку там, где прошёлся нож, но Белый даже не издал ни звука. Он прислушался, вгляделся в сестру с недоверием.