Посмотри, наш сад погибает

Мельця села прямо, сложила руки на коленях с таким серьёзным видом, точно им предстоял важный разговор.
– Что ж, так зачем ты спешишь на север, Вильха?
И пришло время придумать свою ложь. Велга открыла рот, как вдруг заметила мелькнувшее вдали багровое море. Мельця тоже обернулась.
– Маки всё ближе, – произнесла она озабоченно. – С каждым годом сильнее разрастаются.
Велга никогда не была так далеко от города и не видела, что от Трёх Холмов к Старгороду подбирались маковые поля.
– Как их много, – ахнула она. – И так красиво.
– И умно. Чтобы вся дрянь, что лежит под Тремя Холмами, не выбралась наружу.
Ладья закачалась на волнах, и Велга испуганно схватилась за сундук, пытаясь усидеть на месте.
– Так почему ты решилась отправиться с нами? – повторила свой вопрос Мельця.
– Я…
Щенок начал вырываться из рук, и пришлось опустить его на дно ладьи.
– Ого, у нас ещё один заяц на корабле, – усмехнулся, приподнявшись, Змай, видимо только сейчас заметив щенка.
– Какой же это заяц? – улыбнулась Мельця. – Смотри, какой круглый и косолапый. Скорее медвежонок.
– А как его зовут? – выглядывая из-за плеча чародейки, спросил Змай.
Велга растерянно помотала головой. Щенок жалобно запищал. Он был горячий, пушистый, рыжеватый, как его мать.
– Тогда назови его косолапым Мишкой, – предложил Змай. – Так что, Вильха? Расскажешь, что знаешь об этом мальчишке, которого мы все ищем?
Слева по борту на высоком берегу показались чёрные развалины Новгорода. Велга невольно задержала на них взгляд. Она ещё никогда не уходила так далеко от дома.
– Да обычный, как и все мальчишки, – сказала она рассеянно. – Дурак он этот Кастусь.
Никогда прежде она так сильно не желала обнять дурака-брата. И кажется, никогда прежде её сердце не стучало так радостно, что готово было вырваться из груди.
  
Глава 4
 
 
Умер покойник
 
В среду, во вторник,
 
Пришли хоронить —
 
Он ногами шевелит!
 
Русская народная святочная игра
 
 
Калина
 
Мимо проплывал зелёный берег реки Калины. Он был сочно-зелёный, пышный по весне, напитавшийся талой водой и первыми дождями, ещё не прибитый летним зноем.
Дружно ударяли вёсла по воде. Шестеро гребцов работали слаженно, умело, то и дело сменяя друг друга так, что всегда одновременно гребли четверо. Разговор в ладье утих, люди подустали с тех пор, как отплыли из Старгорода и минули место, где в полноводную, широкую Вышню вливалась шустрая Калина.
Щенок в ногах безостановочно пищал. Он успел налить уже не одну лужу на дно ладьи. Вытирать пришлось Мельце. Велга наблюдала за щенком с лёгким раздражением. Зачем она потащила его с собой? Зачем поддалась жалости? Белку же отдала князю. А этот… сколько таких у Рыжей родилось за все годы? Кого-то оставили, но никто не помнил даже их имён. Кого-то раздали. Кого-то утопили ещё слепыми кутятами.
Но когда-то точно так же и Рыжая родилась у своей матери. От других в помёте избавились, Рыжая одна осталась в хозяйском доме – так же, как когда-то её предок, она была выбрана отцом из всего помёта. Она была особенной.
Но этот пузатый, вонючий, писклявый комок…
– Откуда он у тебя? – Мельця, осторожно перегнувшись, полоскала ветошь в воде.
Велга вздрогнула. Ей показалось, что ладья вот-вот перевернётся, но остальные не выказывали беспокойства, и она постаралась взять себя в руки. Но Змай успел заметить, как она испуганно пучила глаза и цеплялась за сундук под собой.
 
– Боишься плавать? – спросил он усмехаясь.
И если у любого другого усмешка могла получиться оскорбительной, высокомерной, то у него отчего-то вышла вполне приятной.
Наклонившись через борт, Мельця стрельнула в Велгу тёмными глазами.
– А говорят, – тихо, так что остальные не могли услышать, произнесла она, – будто в жилах у Буривоев течёт солёная морская вода.
Было мучительно стыдно за свою трусость. Предки Велги пришли с севера, в их имени бушевали волны. И до этого самого дня, до того как Велга впервые ступила на борт ладьи, она была уверена, что любовь к воде дана ей от рождения. Старшие братья ходили по морю и на Скренор, и даже на Благословенные острова. А она…
– Когда я колола пальцы иглой, – проговорила негромко она, – то текла красная кровь. Но так я всего лишь служанка Буривоев.
– Ха! – тёмные, точно спелая вишня, глаза чародейки горели весельем. Её не пугала река, напротив, она выглядела куда расслабленнее и живее, чем в Старгороде. – Не бойся, Вильха, – выжав ветошь, Мельця в очередной раз протёрла дно. – Змай тоже не умеет ходить на ладье, но мы в надёжных руках. Правда, мальчики? – она оглянулась на гребцов улыбаясь.
И сделала она это не игриво, как многие женщины, а как-то очень просто, точно была им сестрой.
Мужчины добродушно улыбнулись в ответ.
Велга косилась на гребцов с недоверием. Матушка считала простолюдинов опасными для знатных девушек. Если общаться с ними без сопровождения гридня, они могут повести себя непристойно. Прежде оставалось непонятным, что подразумевают эти непристойности. Но прошлой ночью Велгу дважды успели ущипнуть за зад, пока она не позвала Белого танцевать. От одного его вида мужики шарахались.
Лендрман Инглайв был знатным, только он обесчестил бы Велгу, если бы не простолюдин Белый.
Сполоснув ветошь ещё раз, Мельця подняла щенка за подмышки, отчего он задрыгал задними лапами, и протёрла пузо и хвост.
Щенок был нескладный, пузатый, совсем не похожий на тоненькую, длинноногую Рыжую.
– Так откуда он? – повторила вопрос чародейка.
– Собака отца ощенилась.
– А она где?
Велга не ответила, отвернулась, опустив глаза на воду. Возбуждение, охватившее после побега, прошло, и вновь навалилось тяжёлое, гнетущее чувство, которому не было подходящего слова. Оно накрывало с головой и опустошало. Мир вокруг серел, а в груди зияла огромная дыра.
Ладья слегка покачивалась, и Велга крепко цеплялась пальцами за сундук. Людей и вещей было так много, что пошевелиться даже было страшно: вдруг судно опрокинется. И потому Велга сидела не шелохнувшись и вздрагивала каждый раз, как Мельця тянулась за борт.
– Ясно всё с тобой, Вильха, – заключила из её молчания женщина. – Ну-ка, встань.
Вцепившись ещё сильнее в сундук, Велга попробовала сопротивляться, но её быстро сдвинули с места. Пришлось подняться, ухватившись за балку над головой.
– Ай! – пискнула она, стукнувшись лбом.
– Осторожно, красавица, – сверкнул белоснежной улыбкой Змай.
Щёки залило краской. Змай был загорелым, с густыми бровями и голубыми, как волны, глазами. Он успел перекинуться с Велгой всего десятком слов и при этом неизменно заигрывал.
Потирая лоб после удара, Велга смущённо улыбнулась Змаю и поспешила сесть обратно на сундук, как только Мельця закрыла его. Чародейка достала шерстяное покрывало, постелила на пол.
– Мельця, он же всё зальёт, – вздохнул устало, но без особого возмущения Змай.
– Он маленький совсем. Ещё замёрзнет, не дай бог.
И в этот самый миг послышался далёкий перезвон колоколов, а из-за деревьев выглянула белая колокольня монастыря. Мельця осенила себя священным знамением.
– Ты…
Женщина стрельнула на неё тёмными, как спелая вишня, глазами.
– Верю в Создателя, да, – кивнула она.
– Но ты же…
– Ведьма! – вставил с усмешкой Змай.
– Ох, да что же за трепло ты такое? – наигранно возмутилась Мельця. – Сам ты ведьма, а я чародейка.
– А есть разница? – робко полюбопытствовала Велга. Ей никогда прежде не приходилось общаться с чародеями. В Рдзении их не жаловали, но пока шла торговля, они нередко проплывали на ратиславских судах через Старгород. – Лесная ведьма же главная в башне чародеев…