100 грамм смерти (СИ)

— Почти пришли! — Фолк берёт меня за руку и тащит за собой. — Здесь недалеко.
  
Из дневника Эйрика Халле. Мысли
 
На дворе стоит глубокая ночь. Луна словно примёрзла к небу и скалится в окно. Сегодня мне совсем не спится — в голове ворох тяжёлых мыслей. Решаю довериться бумаге, ведь она, как известно, всё стерпит.
Раскрытый блокнот уже лежит передо мной. Подарок на годовщину свадьбы от моей дорогой Эм…
Чёрная кожаная обложка с золотистым тиснением, плетёный шнурок-закладка и разлинованные жёлтые листы с узорным обрамлением по краям — так и манят взяться за ручку. Пожалуй, это будет лучшим решением в сложившейся ситуации. Кто знает, как повернётся жизнь и что с нами будет завтра?
Эм давно спит, свернувшись калачиком на старенькой кровати и выглядит такой уязвимой, что больше походит на маленькую девочку.
Девочку, которой так некстати пришлось повзрослеть.
Как бы я хотел, чтобы ей никогда не пришлось страдать… Увы, подобное не в моей власти. Но я могу хотя бы попытаться изменить нашу жизнь и побороться за нашу свободу.
Эм заворочалась, будто каким-то непостижимым образом прочла мои тягостные мысли. Я украдкой любуюсь ею. Она прекрасна в своей красоте, такой чистой и непорочной, что я готов смотреть на неё вечно. Её длинные волнистые волосы призывно растеклись золотом по подушке — так и хочется коснуться их, пропустив шелковистую прядь между пальцев.
Но я не смею.
Пусть Эм поспит подольше…
А я пока постараюсь привести свои мысли в порядок, упорядочить, сложить ровной стопочкой, чтобы однажды вытянуть нужную и претворить в жизнь.
  
Глава 2. Звёздный переулок, дом 10
 
Через несколько минут мы оказываемся на одной из тех тихих улочек, где рядками стоят дома особенных. Неожиданно сквозь растрёпанные облака выглядывает луна и, словно всевидящее око, с усмешкой следит за нами — под её холодным светом мы как на ладони, и я в нетерпении дёргаю Фолка за рукав.
— Нам сюда… — быстро глянув по сторонам, Фолк подходит к высоченному забору, на котором ярким пятном выделяется золочёная табличка с названием. Звёздный переулок, дом 10.
С лёгкостью подтянувшись, он перепрыгивает на ту сторону. Жмурюсь в страхе, ожидая, что сработает сигнализация, переполошив всю округу, но тишину нарушают только тихие шаги Фолка там, за стеной.
Открываю глаза, озираюсь. Напряжённо разглядываю пустынную улицу — не ровен час, появятся фантомы или Полиция. Мечтаю забиться в какую-нибудь тёмную щель и больше оттуда не вылезать.
Ещё через пару секунд, показавшиеся мне вечностью, калитка со скрипом открывается.
— Прошу. — Фолк в шутливом поклоне приглашает меня войти, что я и делаю.
Оказавшись в саду, замираю в изумлении, увидев особняк вблизи. А посмотреть здесь действительно есть на что: стены полностью украшены разноцветной мозаикой, которая поблёскивает в бледном свете луны. Присмотревшись, я понимаю, что это не просто узоры, а настоящее произведение искусства… Белые пятна между окнами третьего этажа оказываются облаками, а окна второго, расположенные на разной высоте, — это… кабинки Арки! Картину дополняет канал Дружбы — он как будто берёт своё начало из парадных дверей, которые сейчас наглухо закрыты. С опозданием замечаю, что ни одно окно не светится, здание как будто впало в спячку. Только кривые ветви деревьев скребутся о стены, словно в мольбе. Мы поднимаемся по ступенькам крыльца, а под ногами шуршит гонимая ветром палая листва, отчего сад выглядит заброшенным.
— Чьё это жилище?
— Знаешь жевальню на пересечении Янтарной и проспекта Славы?
— Угу… Шафран, кажется?
— Да, точно. Так вот, это дом владельца.
— Ты шутишь?!
— Ни капельки.
— Ты что же, решил взять его в заложники?
— Ёпта, нет, конечно! Его сейчас нет в городе — улетел в отпуск. Так что…
— Мне это не нравится… Нам нужно бежать как можно дальше из города…
— Спешка — удел глупцов… — деловито замечает Фолк.
Поколдовав у входной двери, Фолк распахивает её с таким видом, будто совершил чудо. Впрочем, так и есть, ведь особенные славятся своими сигнализациями и ловушками для воров.
 
Переступив порог, я озираюсь. Что если откуда ни возьмись появится хозяин?
— Так… Сейчас… — Фолк уже колдует у панели на входе со множеством кнопок. — А вот она… — он нажимает какую-то кнопку, и на окна начинают наползать ставни, точно веки на глаза. — Теперь можно включить и свет.
Ещё одна кнопка и вокруг становится светло. Глаза начинают слезиться. Проморгавшись, наконец-то могу осмотреться. Натёртые полы блестят так, что можно с лёгкостью разглядеть своё отражение, повсюду стоят какие-то вазы, величиной с меня, а то и с Фолка. На одной из стен портрет Регента V во весь рост в золочёной раме — он величаво глядит на меня сверху вниз.
Венцом по праву можно считать лестницу, спиралью уходящую вверх… Перила, небось, ручной работы — столько мелких завитков и лепестков просто не может сделать машина.
— Я поищу ванную комнату… — решаю подняться по лестнице и осмотреть верхние этажи, пока Фолк продолжает хлопотать у дверей.
Жилище особенных поражает своим размахом не только снаружи, но и внутри. По сравнению с крохотными отсеками стандартных, это — настоящие хоромы, а уж если сравнивать с консервной банкой, в которой я провела последний год, то и целый дворец.
Три этажа роскоши и богатства. Я брожу по комнатам, а со стен осуждающе глядят особенные — их портреты здесь повсюду. Не удерживаюсь и показываю язык обрюзгшему старику в цветном галстуке — его портрет мне кажется самым неприятным: он как будто осуждающе качает головой — ещё чуть-чуть и погрозит пальцем.
— Спать будем внизу! Лучше быть ближе к выходу! — доносится до меня из холла.
Холл — это просторный зал, где при желании можно поселить с десяток стандартных со всеми удобствами… Остаётся только гадать, зачем особенным столько пространства.
— Ладно… — бормочу, совсем забыв, что нас разделяют два этажа, и Фолк меня вряд ли слышит.
В одной из комнат мне попадается что-то вроде витрины — под стеклом покоится с десяток фотоаппаратов различных видов и форм. Четвёртый по счету кажется очень знакомым… Ну конечно! Я видела такой давным-давно, в прошлой жизни… Воспоминание о Дине острым ножом вспарывает грудь — несмотря на его предательство, я всё ещё тоскую по нему.
Повинуясь внезапному порыву, приподнимаю крышку и берусь двумя пальцами за ремешок, когда позади раздаётся скрип двери. Фолк. Он подходит и встаёт рядом.
— Хочешь взять на память? — в его тоне ни капли привычной иронии.
Задумываюсь. Действительно, а чего я хочу? Перед глазами всплывает образ Дина. Хочу взглянуть ему в лицо. Хочу услышать правду, иначе мерзкий шёпот Тины так и будет меня преследовать до конца моих дней. Но о таком не принято говорить вслух, так что я лишь отрицательно качаю головой:
— Мне он ни к чему.
Фолк пристально изучает меня, прежде чем кивнуть в ответ:
— Я буду на кухне, поищу, чем тебя накормить. А ты… — он оглядывает меня с ног до головы, — Приведи себя пока в порядок. Проблем с этим точно не будет — здесь ванных комнат больше, чем окон, выбирай любую.
— Спасибо…
Фолк кажется удивлённым. Неужто думал, я не поблагодарю?
— Не стоит.
— Как бы там ни было, но ты вытащил меня из тюрьмы.
Он смеряет меня долгим взглядом, но как я ни стараюсь, не могу до конца понять, о чём он думает.
— Чуть не забыл. Вот, это тебе… — только сейчас замечаю в его руке какой-то свёрток. — Специально раздобыл…
Он скрывается за дверью, а я остаюсь совсем одна, комкая свёрток в руках.
Приведи себя в порядок.
Легко сказать… Можно отдраить тело, смыв с себя все следы тюрьмы, только вот получится ли очистить душу? Думаю, вряд ли. Ни одно мыло не способно отстирать боль и предательство. Сколько ни три, но пятна останутся на всю жизнь. Они могут поблекнуть, но никуда не исчезнут.