Ромашка (СИ)

— Миай, извини, сегодня выдался тяжелый день. И ночь. Я хочу отдохнуть. Завтра, чуть свет, опять к целителям идти. — Нила отодвинулась, стараясь сделать это не сильно резко, чтобы не обидеть и так задетого отказом мужчину.
— Как скажеш-шь. — Оборотень старался скрыть досаду за улыбкой, но сердитое шипение все-таки прорвалось. Девушка про себя хмыкнула: сильно Миай расслабился за время учебы, так, глядишь, все свои благородные манеры растеряет.
Шагая в свою комнату, Нила тихо бесилась от поведения кошака. Девочка на одну ночь она ему что ли? В конце концов, она не оборотень, который имеет практически все, что движется.
Пусть и не девочка уже, не смотря на то, что с ушами в учебе, но человечка!
И разговор о рабах.
Как же все-таки мерзко! Этот сильф и правда добровольно собрался отдать себя в пожизненную кабалу или даже не понял в какую ловушку себя загоняет?
Насколько ей известно из общедоступных данных, для военнопленных освобождение от рабства было только посмертным.
* * *
В храме царил полумрак и аромат благовоний навевал легкую дрему.
Наверное, от того, что толком отдохнуть так и не получилось. Горина с Дельфиной до сих пор дулись друг на друга, разговаривая сквозь зубы. Из-за чего атмосфера в комнате сильно отличалась от уютной.
В итоге Нила просидела остаток вечера над книгами, подготавливая ответы на вопросы, которые могли задать на зачете, что был обязателен перед практикой. Без необходимых знаний могли и на практику не пустить. Во всяком случае, ходили такие слухи по академии из года в год, обрастая страшными подробностями об участи тех, кто не попал по распределению.
И если еще вчера утром Нила итоговый зачет с удовольствием бы завалила, то сейчас… Сейчас она уже не была в этом уверена.
Вроде как еще размышляя на тему «а нужен ли ей раб и Фантэй?» девушка уже смирилась и приняла свое ближайшее будущее.
Проворочавшись всю ночь, перебирая мысли и строя планы, Нила поднялась еще до рассвета, собралась и вышла в бодрящую утреннюю прохладу. Ноги сами понесли к храму. Положив на чашу у статуи Судьбы лепешку с медом и два острых перца, а у статуи Суйха, своего покровителя, яйцо, целительница присела на скамеечку для молитв.
Но просить ничего не хотелось. Благодарить почему-то тоже.
Она сидела и собиралась с силами, чтобы сделать шаг в другую жизнь. Наверное теперь она все будет делить «до» и «после».
Яркое утреннее солнце после полумрака храма ослепило, сморгнув набежавшие слезы, Нила направилась в лечебницу.
На представительного вида компанию, свернувшую на улицу, по которой шла девушка, и шагающую в ту же сторону, что и она, но в десятке шагов впереди, нельзя было не обратить внимание.
Самым первым шел слишком коротко стриженный, как для привычного обывателя, сурового вида гражданский, но с военной выправкой. В полушаге от него, по бокам, следовали двое высших чинов, судя по нашивкам на форме, из военных. Замыкали группу пять стражей из рядовых. Человек в гражданском выделялся даже на фоне военных шириной плечей и твердостью шага.
«Странный набор, еще и поутру, — подумалось Ниле, — к стражам, наверное, кто-то прибыл.»
Но группа, вопреки ее догадкам, направилась не в правую, а в левую крайнюю дверь.
Когда Нила зашла за ними, то в приемной уже никого не было. Заскочив на гражданскую половину лечебницы, узнать по поводу графика дежурств на следующую неделю, а также уведомить старшего лекаря о своем отъезде на практику, девушка не спеша пошла к мэтру Агнасию.
Судя по положению стрелок больших настенных часов, она пришла даже с запасом по времени, «теперь придется ждать» — Нила не любила скучать в ожидании, считая это время бесцельно потраченным. Поэтому настроения лишние сорок минут безделья не добавляли.
Крики стали слышны, как только она зашла на половину стражей. Громоподобный голос мэтра разносился по коридору, отражаясь от каменных стен, ему вторил не менее громоподобный, но отчего-то вызывающий неприятные ощущения, незнакомый.
И тут последовал крик боли, который заглушил спорящих, крик перешел в вой с хрипами. Не помня себя от тревоги, с бешено колотящимся сердцем, Нила ворвалась в камеру к пленнику. Картина, открывшаяся ее глазам, исторгла из девушки вопль ярости: пациент оказался разбужен.
 
Перевернутого на живот, его прижимали к кровати трое стражников: даже в таком состоянии он сопротивлялся, еще не зарубцевавшиеся раны разошлись и сочились кровью. Четвертый стражник заносил плеть. Доли секунды не хватило для соприкосновения ее хвостов с кровавой спиной сильфа.
Плеть рассыпалась трухой в руках стражника.
Вопль, который издала Нила и странным образом пришедшее в негодность орудие наказания, повлекли за собой тишину, в которой раздавалось только хриплое дыхание потерявшего сознание пленника.
— По какому праву вы трогаете моего раба? — Нила стояла в дверях, выпрямившись в струну. Вырывающаяся магия струилась по волосам и они шевелились от пробегающих фиолетовых искр. Голос дрожал от ярости.
— Нила, слава Покровителям… — Мэтр с облегчением провел рукой по лицу.
Тип в гражданском, тот самый, что шел в компании стражей и привлек ее внимание на улице, довольно мерзко ухмыльнулся.
— Это военнопленный и мы его забираем. — Он кивнул стражникам и те сдернули сильфа с кровати. По комнате разнесся еще один стон. Голова пленника безжизненно моталась, тело прикрывали только длинные светлые штаны из мягкой, тонкой ткани.
Судорожно сжимая рукой дверной косяк, Нила понимала, что согласно любому закону: хоть гражданскому, хоть военному, хоть магическому, сильф ей еще не принадлежит и военные имеют полное право его забрать. Но отдать вот так в руки палачей?
Нет.
«Покровители, прошу о милости…», — взмолившись про себя, целительница открыла рот и произнесла:
— Этот сильф мой должник, по законам его расы и магическим законам, он принадлежит мне в качестве раба.
Глава 6
— Девушка, — очень медленно и жалостливо, словно к полу умной, обратился тип в гражданском к Ниле, — Вам не кажется, что о законах «его расы» говорить несколько неуместно?
Нила на несколько секунд даже опешила, не ожидая от военного такой изысканной речи.
Тип в костюме хотел еще что-то добавить, но девушка не дала ему даже рта открыть, отчаянно стараясь собраться под подавляющей силой и настоять на своем:
— Я, Ниаллина Севайтхэ, дочь оборотня и человека, маг-целитель и маг-некромант, принимаю долг жизни и беру должника в качестве раба до возвращения долга. Пусть Покровители и Магическая Сила подтвердят договор.
Как только слова были произнесены возле Нилы образовался полупрозрачный перламутровый вихрь. Он завивался, рвался в стороны, изгибался, как живой. Но не расширялся и не передвигался по комнате, сосредоточившись вокруг девушки.
Что дальше? Нила не знала.
И тут со стороны стражей и пленника донесся тихий, срывающийся, полный боли шепот:
— Я… Диритэй р’Аутерр… из ветви… Вольных Ветров. отдаю. себя. в руки Ниаллины. дочери. человека… Да сжалится надо мной Богиня… — Пленник со стоном рухнул под ноги стражникам и остался недвижим.
Вихрь засверкал и расширился, захватывая в воронку сильфа и откидывая стражей, на плече пленника проступил рисунок из магических рун. Все пораженно застыли, а вихрь стих также внезапно, как и начался.
— Ну что же, мэтр, на этот раз ваша взяла. Сами то хоть понимаете, как подставили девчонку? Стоит ей умереть и пленник опять будет ничей. — Глаза цвета растопленного шоколада смотрели в глаза девушки, обещая ей смерть, возможно даже без пыток.
От сути сказанного Нила задрожала, как от холода. А ведь и правда могут убить. Просто чтобы не отдавать ценного информатора гражданским.
— Вы этого не сделаете, и Покровители этому свидетели. Магический договор скорее убьет и раба.
— Это мы еще посмотрим. — Сделав неприметное движение головой, подавая знак своему сопровождению, тип в гражданском вышел. Военные потянулись за ним.