Это другое 2 (СИ)

— Как в кино! Про ниндзей, — показала большой палец хлопающая ресницами голубых глаз Лера Котова.
— А... с кем ты так отчаянно сражался, милый? — вся сжавшись и сцепив руки в замок, с опаской, но всё же отважно поинтересовалась округлившая свои зеленые глаза из-под очков Эля Сомова.
— Многоножки? — грустно взирая своими синими очами, не столько риторически поинтересовалась Лена Прекрасова, сколько, получается, ответила на предыдущий вопрос рыжей, едва не теряющей теперь сознания. Видимо, с насекомыми у той не очень.
— Что это было, Слава? Ты ж асфальт нам испортил! Погляди, дырка теперь какая, — возмутилась Анна Петровна, вышедшая пригласить всех к столу мама Лиды. Почти копия дочки, только старше и... красивая, в общем, женщина, но жуть какая строгая.
— Та-а-ак. Выходит, значит, что кроме меня, никто более и не видел этих гигантских сколопендр(звук падающей в обморок рыжей)? Ну, понятно тогда. Хм(задумчиво). Занятно. И да, Лен, будь добра, — обратившись к Прекрасовой, пока Котова с Роговой помогали бледной Сомовой присесть на лавочку перед воротами, Силин указал на закономерно оставшиеся при воздействии на нереальных мобов последствия своей вполне себе реальной магической деятельности. А когда вздохнувшая Лена подошла, куда указывалось, и, шлепнув ладошкой возле пробоины в асфальте, мигом зарастила эту вот рану на, так сказать, теле улицы Лавандовой, всецело удовлетворив строгую хозяйку дома, то такой неаккуратный постоялец решил ещё уточнить, дабы окончательно увериться в своих выводах. — А что, Лен, там, где ты своим терраформированием(с усмешкой) с мобами сражалась, после завершения Квеста какие-нибудь следы остались?
— Вообще ничего, Слав! Я уж думала, что за ту ямищу, ну которую с дуру отгрохала, чтоб преградить путь этой ползущей отовсюду пакости, меня всей улицей бить придут, а оно, вон, как вышло. Не настоящее это всё, получается. И я вот теперь думаю: а что было бы, если б я попыталась спрыгнуть в яму, которой на самом-то деле и нет, или же, например, полезла бы на возведенный во время Квеста, но в реале не существующий холм? Мне это вот, пугающее теперь меня кольцо, прямо в мозг внушило бы, что всё в порядке, или диссонанс случился? Странно, короче, всё это, Слав.
— Да уж. Какой, кстати, штраф тебе вместе с твоим «украшением» навесили-то? — полюбопытствовал Силин, прежде чем покинуть улицу, где они с собеседницей подзадержались, да последовать уже за остальными, чтобы, приняв любезное приглашение Киреевой старшей, отдать должное её кулинарным талантам, пока ещё какой-нибудь Квест не предложили.
— Четыре дня теперь эта мерзость просидит на шее, — скривившись, видимо не способная забыть, чем это вот раньше было, указала Прекрасова на вполне симпатичный и даже стильный, между прочим, свой черный широкий и уходящий на позвоночник ошейник, в живом, так сказать, виде больше напоминавший пояс, и тоже, кстати, то ли материализованный из ничего, то ли являющийся плодом внушения, причем коллективного уже(поежившись). — Ну и на протяжение всего этого времени мой суточный лимит активаций способности сокращается до трети. На сегодня уже всё израсходовала, в общем.
— Прискорбно, но не так и...
— Эй, пацан! Вызываю тебя на Дуэль. С тобой, мужик, потом. Сначала щеглу зад надеру! — раздалось позади Силина, а когда он обернулся, то увидел говорившего, который сейчас обращался к Тимуру Кирееву, всё это время «дышавшему воздухом» у забора, и теперь вот решившему отвадить незваного гостя, что вздумал приставать к школьнику. Не самому, прямо скажем, простому, а потому проще так, чем с трупом потом что-то решать.
«Гость», кстати, был весьма колоритным типажом. Давно небритый еще довольно молодой шатен в несвежей тельняшке и заляпанных краской камуфляжных штанах, но при этом в шлёпках. Стойкий же запах перегара от визитера настойчиво требовал чего-нибудь закусить.
— И как, многих уже задуэлировал, любезный? — плотоядно улыбнулся прямо возрадовавшийся явлению Силин, ибо тот «осадочек», который остался после Квеста, были все шансы теперь «разбавить» тем удовольствием, с которым сейчас вломит этому вот, с позволения сказать, бретёру.
 
— Ты — седьмой будешь! Так чё, принимаешь вызов или зассал(сплюнув)?
— И много платят за победу?
— По Монете за каждого лоха! Но на кон и всё, чё есть, можно поставить. Давай, короче, резче, дрищ, не видишь, спешу я, — поторапливал поединщик, видимо, вознамерившийся всю улицу пройти до конца, а то и на Абрикосовую ещё свернуть в поисках приключений и, как видно, кое-какого, но заработка.
— Что ж, у меня есть 70 Монет, ставишь всё или, как ты там сказал, зассал?
— Опа-опа... Ну ладно, хрен с тобой(сплюнув). Всё ставлю! — увидев, что его пританцовки никак не впечатляют наглого и почему-то постоянно лыбящегося школьника, решил сэкономить время тот, кто, как говорится, дождался наконец своего часа, ибо его способность, так поначалу порадовавшая и, можно сказать, просто идеально нашедшая своего хозяина, вдруг оказалась совершенно бесполезной из-за проклятого Закона, успевшего унести уже жизни и Бодрого, и Кузьмы, и Старого, и даже Гири, а тут внезапно стала востребованной, да ещё и способной приносить доход. Только и надо-то, что развести, как он выразился, лоха, чтоб тот дал согласие на Дуэль. — У меня сейчас 56.
— Сойдет.
— А саблю свою поставишь?
— Это меч.
— Да пох...
— Но тогда мне придется его обнажить и использовать в нашем поединке, ты согласен?
— Да пох...
— А что ты ещё ставишь? — снова не дав договорить очевидное, уточнил демонстративно извлекший клинок из ножен юноша. — А то ведь у меня и Монет больше, и оружие сие славно своей историей(с очень честными глазами).
— Вон, джип стоит, видишь? Вот доверенность и ключи. Помялось чутка, — достав из... сказал бы я откуда, судя по состоянию документа, но всё же из кармана предмет повышения ставок, предложил азартный гость.
— Это, что ли, у того толстого ты выиграл, ну которого жена сейчас по улице с тряпкой гоняет?
— Ага. Лох! Думал Жогу одолеть. Силач(сплюнув), тачку эту поднимал одной рукой. На понт брал(сплюнув).
— Ладно, идет.
— Э-э, мало! Ставь девку эту.
— Сам попросил, потом не жалуйся, — то ли пошутил, то ли на полном серьезе заявил одноклассник той самой «девки».
— Ничего, справлюсь.
— Ну ты голову-то включи! Как я могу другого человека поставить? Про моральный аспект вообще опустим, — не особо рьяно, но все ж возмутился Силин.
Ким внутри которого, к слову, смотрел на всё это сугубо индифферентно, и скорее прагматично озадачивался на тему того, как взыскивать потом всё наобещанное, помимо Монет, понятное дело, если проигравший заартачится. Пальцы-то в тиски должнику не засунешь. Закон не даст. А на повторную Дуэль, в которой выбьют покладистость, согласия можно тупо не дать. Как видно, заботится Ее Светлость о подданных, у которых ум впереди языка, а не наоборот, ясен пень.
Славик же был до глубины души возмущен, откровенно не приемля ни рабства, ни какого-либо иного вида угнетения человека человеком. Тем не менее, правда, как впрочем и любой другой член общества потребления, ежедневно безмятежно потреблял продукты этого самого угнетения. Как говорится: «Чего не вижу — того и нет, пока оно меня не касается, от того и сплю так хорошо». Иногда это, не то чтобы прям изречение, дополняется чем-нибудь навроде: «Пойду поем». А то и, в особо тяжёлых случаях: «Скорблю вместе с вами, вон, даже аватарку слезливую поставил, но всё равно пойду поем».
— Я согласна, Слава. Как ты и сказал, пусть потом не жалуется, — прервав минутку так себе философствований, вмешалась вдруг Прекрасова, ещё более кровожадно заулыбнувшаяся, нежели циничный Силин.
— Лен? — внимательно глянув ей в глаза, мол, нахрена тебе этот цирк, озадачился юноша.
— Угу, — последовал заверяющий, мол, всё ок, кивок девушки. Слегка за тридцать, конечно, но кто мы такие, чтоб судить её юный вид.
— Ладно. Всё? — снова обратился к будущему сопернику зрелищно махнувший пару раз своим весьма длинным клинком юнец.