Таракашка в моей голове (СИ)

– Фигасе! – взяла его под руку, толкнула в бок. – И сколько я на эту сумму должна вам картин написать?
– Хватит пары! – хитро улыбнулся. – Люблю твои пейзажи.
– Да? – прищурилась. – А портреты не любишь?
– Твои люблю, – парировал. – Свои не люблю!
– Почему же? – вскинула брови.
– Ты сильно приукрашаешь действительность.
– Ха! Я художник! Я так вижу! И вообще, – окинула его голодным взглядом. – У тебя такая пластика! Рисовала бы и рисовала.
– Тая! – отвернулся, пряча смущение. – Нет!
– Не, а чё я там не видела? – вскинула брови.
– Нет! – почти выкрикнул, смеясь.
– Совсем нет? – нахмурила лобик,
– Совсем нет, – ему нравилось ее дразнить.
– А представляешь, – она вдруг выскочила вперед, встала перед ним, глаза у нее коварно заблестели, – акварелью обнаженку!
Серый фыркнул:
– Нет! Рисуй птичек и бабочек! – а сам уже хохотал.
– Ну вот… – надула губки в притворном расстройстве. – Кстати, про бабочек смешной анекдот был, когда француженка говорит своему мужу: «Жан, наш мальчик уже взрослый, пора рассказать ему, откуда берутся дети! Начни хотя бы с бабочек!»
– Знаю! – отрезал.
– Знаешь? – почти удивленно. – Ну бли-ин. Я думала, повеселю тебя.
Сережка просто прижал ее к себе, в голос расхохотался. Рядом с ней ему действительно было очень легко смеяться.
***
Дни становились все длиннее, ночные заморозки почти прекратились, и вот уже наступила та пора, когда иногда можно выйти на улицу без куртки, а дома хотелось распахнуть окна, несмотря на еще включенное отопление.
Тайку переполняла жажда деятельности. Ей хотелось все перемыть, переставить, выкинуть ненужное, притащить в дом новое. И плевать, что это был не ее дом. Воспользовавшись тем, что у нее были ключи, она выбрала свободный день и примчалась к ребятам мыть окна и стирать шторы.
Сперва она зарулила с этим к Андрею, но… Там была Настя! Эта неугомонная мышь уже люстры протирала, когда Тайка пришла. Та только фыркнула с досады, когда это увидела.
– Чем недовольна? – спросила Настя свысока. Нет, вовсе не высокомерно, просто она стояла на сложной конструкции из столов и стульев под потолком.
– Чего меня не дождалась? Вместе бы сделали!
– О! Че тут делать-то? Три окна, четыре люстры. Гладить любишь?
– Ну так… – протянула Тайка.
– Пойди шторы погладь, пока влажные. Я гладить ненавижу.
– Давай! – Тайка подпрыгнула и умотала в кладовку, где у ребят стояли доска и утюг. – У тебя что с зачетами?
Настя тоже еще училась. Они с Андреем были одногодки.
– Тая! – теперь уже немного высокомерно отозвалась из-под потолка Настя. – Я второй год работаю на своей кафедре! Что у меня может быть с зачетами?
– Я не знаю, – съерничала таракашка. – Я у себя на кафедре не работаю!
– Да все уже проставлено автоматом, – Настя, аккуратно став на колени, спускалась со своей каталонской башни.
Она была из тех, кого называют «ботаниками». Хорошенькая девушка умудрялась прятать свою внешность под бесформенной плотной одеждой и толстыми очками в роговой оправе.
Ребята, когда с ней познакомились, только пожимали плечами. Даже пытались шуточки отпускать про то, что внешность, конечно, не главное, пока Андрей на них не цыкнул. «Вы нихрена не понимаете, мужики! – резко оборвал он все их шуточки. – С Настей два часа в одной квартире проведешь, и она тебе как родная. У вас просто возможности не было это понять. Офигительно теплый человечек».
Андрей жил с Игорем и по воле судьбы достаточно часто оставался с его девушкой наедине. И на два часа, и больше. Ему было виднее. Компания сначала недоверчиво притихла, а потом присмотрелась. Настя действительно умела найти ключик к каждому. Даже к взбалмошной Тайке. Та, хоть и ворчала вечно, что Настя зануда, но с радостью приходила ей на помощь, когда ее звали, и часто зависала у Андрея, выбирая время так, чтобы мужчин не было дома.
– Че, у мужиков ниче стиранного нет? Может, брюки-рубахи погладить? – Тая достаточно быстро справилась с ровными полотнами гардин.
 
– Вчера все погладила! – отмахнулась Настя. – Уже и к утюгу подходить не хочу! – посмотрела на Таю. – Хорошо еще, твой Андрей на вызовы в джинсах ездит! Вот как ты там для двоих наглаживаешь, я не представляю!
– А никак! – Тая весело хохотнула. – Я только Лехино глажу! Чтоб Серега дал к своим рубашкам прикоснуться?! Легче застрелиться!
– Вот блин! – расплылась в мечтательной улыбке Настя. – Мой бы так!
Девчонки рассмеялись.
Уже через два дня Тая мыла окна в маленькой уютной квартирке на Полежаевской. Тут ей никто не мешал. Удивительно, но именно здесь она чувствовала себя полноправной хозяйкой.
Играла музыка, гудела, выполаскивая шторы, стиральная машинка, а Тайка, увлеченная процессом, стояла на подоконнике в Серегиной комнате, и, подпевая Хелависе, натирала стекла.
Она плохо поняла, что произошло дальше. Сильные мужские руки просто сорвали ее на пол, а дальше – обезумевший Сережкин взгляд, его крик.
Он держал ее за плечи, вцепившись почти до боли:
– Что ты делаешь?!!
  
Глава 30
 
– Окно мою, – она вообще не понимала, что произошло, потянулась выключить музыку, но… он ее не отпускал.
– Не надо, не лезь, вообще никогда на окна не лезь, – кричал, а сам бледный, пальцы сжимал так, что у Тайки на плечах синяки остались.
– Сережка, – руки в перчатках – даже не тронешь, просто прислонилась к его груди, – Сережка, все в порядке! Ты боишься высоты?
– Нет, – зажмурился. – Я… – мотнул головой, ответил уже спокойнее, – Нет! Я просто прошу тебя, не лезь!
Притянул ее к себе, прижал к груди, а у самого перед глазами Лерка. Его маленькая веснушчатая Лерка. Он внизу во дворе, а она отодвинула штору, встала на подоконник. Вот она открывает окно, вот делает шаг… Мучительное, страшное воспоминание, а сейчас в голове бьется только одна иррациональная мысль: успел, подхватил, снял…
– Сереж? – позвала шепотом. Увидела, как он стиснул зубы и упрямо отвел взгляд. Поняла – не расскажет. Сдалась, сняла перчатки, выключила музыку. – Ну ладно, – тоскливо глянула на стекло. – Оно недомытым останется.
Окно действительно смотрелось ужасно. Когда оно все было равномерно покрыто пылью и копотью от автомобилей, еще можно было терпеть, но теперь примерно две трети хрустально-прозрачного стекла выдавали весь ужас ситуации.
– Я сам вымою, если тебе так важно, – Сережка повернулся к ней боком, упер руки в бедра, дышал тяжело.
– Как ты? – махнула рукой, не нашла слов.
– Обычно! – рявкнул. – Я тебе говорю, я не боюсь высоты!
Знала бы ты, сколько раз вот так стоял на подоконнике, смотрел вниз и пытался понять, что же Лерка тогда чувствовала. Как? Почему? Зачем?
Повернулся, посмотрел на Таю:
– Давай тряпку.
– Ты хоть переоденься, – с усмешкой отозвалась таракашка.
Улыбнулся ей в ответ:
– Ты все остальные перемыла?
– Ну да, – растерянно пожала плечами. – Твое последнее было.
– Фух, – склонил голову, стиснул зубы. – Выйди! – достал из шкафа домашнюю футболку.
– Ой! Неужели стесняешься? – засмеялась в ответ.
– Иди давай, – отвесил ей шутливый шлепок. – Поставь чайник.
Он домыл свое окно, она, как и у Андрея, погладила шторы, подала ему повесить.
– Все? – он окинул критическим взглядом комнату. – Весна настала?
– Да тут уж меньше месяца до лета! – расхохоталась Тайка. – Я хотела еще кухню вымыть, – уставилась на него смущенным взглядом. – Это можно без тебя?
– Можно, – проворчал в ответ. – Но вместе быстрее.
– Тогда твои шкафы наверху! – убежала из комнаты.
– Блин, дай хоть кофе выпить! – проворчал.
– А обедать еще не хочешь?
– Если лазить мыть шкафы, то лучше не обедать.
– Согласна, потом поедим, – подала ему кружку. – Твой кофе.
Сергей замер. Ее смех, ее близость, эта дурацкая весенняя уборка. Внезапно для себя понял, что сейчас никого ближе этой взъерошенной девчушки у него нет. И почему-то эта мысль радовала и грела не хуже чашки с обжигающим напитком.