Искушение Эльминстера

Пальцы, в которых было больше дыма, чем плоти, двигались в замысловатых жестах, сопровождаемых пламенем заклинания стража, и Мардаспер отчаянно пытался придумать, какое заклинание ему следует использовать — этот призрак, который не должен был противостоять его разрушительной звезде, творил магию! Мгновение спустя в призрачном силуэте колдуньи проявилась челюсть, и она начала смеяться — высоким, пронзительным смехом, который почти затерялся в резком шипении кислоты, льющейся на стража... и последовавшим за этим предсмертным воплем. Плавящиеся, чадящие кости Мардаспера упали на пол под потоком кислоты, от которой пол покрылся дымом.
Над всем этим поднялся холодный, невеселый, торжествующий смех. Кто-то мог бы счесть этот дикий смех почти криком, но прошло уже много времени с тех пор, как вихрь смеялся вслух. Он отвык.
 ГЛАВА СЕДЬМАЯ 
 СМЕРТЕЛЬНЫЕ ЗАКЛИНАНИЯ ДЛЯ ТЕБЯ 
Зло не является излишеством для тех, кто в первую очередь служит себе.
Тэлритин из Тэя 
из Красной Книги Тэйского Мага, 
опубликованной примерно в Год Седла 
Был прохладный день поздней весны — третье озеленение Торила, пришедшее и ушедшее с тех пор, как два мага встретились в Расколотом Камне. Небо пылало красным, розовым и золотым, когда солнце неторопливо готовилось к закату. Башня стояла как игла цвета индиго на фоне этого огненного неба, и с запада что-то маленькое и темное полетело к берегу, описав широкую петлю вокруг этой башни. Головы посмотрели на него: ковер-самолет, на котором сидели два человека, чьи фигуры темнели на фоне огненного неба там, где лучи заходящего солнца не придавали им оттенка кованой меди.
— Красиво, не правда ли? — промурлыкала Дасумия, отворачиваясь от созерцания башни. В ее глазах заплясал зеленый огонек, который, как Эл давно понял, предвещал опасность. Она скользнула вперед на локтях, подперев подбородок руками, и посмотрела на башню с почти удовлетворенным видом.
— Правда, миледи, —осторожно сказал Эльминстер. Дразнящий глаз закатился, глядя внутрь себя. О боги, воистину беда. Мистра защити! Его госпожа-наставница указала на башню и сказала:
— Там живет волшебник по имени Холивантер. Веселый парень: он научил существ, которых призвал, чтобы построить её, всяким смешным песням. Он держит говорящих лягушек и даже дал нескольким из них крылья, чтобы летать.
Ковер плавно обогнул башню во втором витке вокруг шпиля. Башня поднималась, как сказочная игла, из аккуратных, обнесенных зелеными стенами садов. В нескольких его окнах мерцали лампы рубинового цвета, но в остальном он казался спокойным, почти пустынным.
— Дом Холивантера... Красивый, не правда ли?
— Действительно, миледи,  — искренне согласился Эл.
— Убей его, — рявкнула Дасумия.
Эл моргнул, глядя на нее. Она кивнула и властной рукой указала вниз на стройную башню. Эл нахмурился.
— Миледи, я...
Маленькие огоньки, казалось, замерцали в глазах Дасумии, когда она встретилась с ним взглядом. Одна изящная бровь приподнялась.
— Твой друг?
— Я его не знаю, — честно ответил Эл. Он никак не мог послать предупреждение, или защиту, или исцеление. Этот человек был обречен. Зачем выдавать себя напрасно?
Дасумия пожала плечами, вытащила темный гладкий жезл из ножен на бедре и протянула его с томной грацией. Что-то заставило воздух свернуться в линию, мчащуюся вниз, вниз…
...и верхняя половина башни Холивантера с грохотом разлетелась на части, забрызгав небо обломками. Поочередно последовали меньшие фиолетовые, янтарные и сине-зеленые взрывы, когда взорвалась какая-то магия взорвалась внутри башни. Эл уставился на пожар, когда его эхо откатилось от близлежащих холмов, и на них посыпались обломки. Почерневшие пальцы скользнули по ковру, оставляя за собой огненный след. Холивантер был мертв. Дасумия перекатилась на одно бедро и приподнялась на руке, другой играя с жезлом.
 
— Скажи мне, — обратилась она к небу шелковисто-мягким тоном, который заставил Эльминстера настороженно напрячься, — почему ты ослушался меня? Тебе тяжело убивать магов?
Страх вонзил в него холодные пальцы.
— Это кажется... ненужным, — ответил Эл, очень тщательно подбирая слова. — Разве Мистра не говорит, что использование магии следует поощрять, а не ревниво охранять или препятствовать?
Ах, Мистра. Ее слово привело его сюда, чтобы служить этому обманчивому злу. Он почти забыл, каково это — быть Избранным Мистры, но в своих снах Эл часто опускался на колени и молился или повторял ее указы и советы, опасаясь, что они полностью ускользнут от него, если он этого не сделает. Иногда он боялся, что леди Дасумия крадет его воспоминания с помощью коварной магии или спрячет их за туманом забвения, чтобы сделать его полностью своим созданием. Какова бы ни была причина, с течением месяцев ему становилось все труднее вспоминать что-либо из своей жизни до Расколотого Камня.… Дасумия легко рассмеялась.
— А, понятно. Жрецы Леди Магии говорят такие вещи, да, чтобы мы не убивали воров, которые крадут свитки... или непослушных учеников. И все же я обращаю на них мало внимания. Каждый маг, который может соперничать со мной, уменьшает мою силу. Почему я должна помогать таким потенциальным врагам возвышаться, чтобы бросить мне вызов? Что я получу от этого?
Она наклонилась вперед, чтобы постучать жезлом по колену Эльминстера. Он старался не смотреть на маленькие зеленые огоньки, мигающие вокруг него и почти лениво блуждающие вверх и вниз.
— Я видела тебя на коленях перед Мистрой по ночам, — сказала она ему. — Ты молишься и умоляешь ее, да, но скажи мне: как много она с тобой разговаривает?
— Теперь никогда, — признался Эл, его голос был таким же глубоким и тихим, как отчаяние, которое он чувствовал. Все, за что ему нужно было цепляться, это его маленькие предательства, и если она когда-нибудь обнаружит их…
Дасумия торжествующе улыбнулась.
— Ты один, брошен на произвол судьбы. Если есть Мистра, которая проявляет хоть какой-то интерес к смертным магам, она наблюдает, как сильные помогают себе, перешагивая через тела слабых. Никогда не забывай об этом, Эльминстер.
Ее голос стал более оживленным.
— Я надеюсь, что ты трудился усердно в мое отсутствие, — заметила она, садясь и поднимая жезл, чтобы направить его в лицо, как обнаженный меч. —Сколько целых скелетов готово?
— Тридцать шесть,  — ответил Эльминстер. Она снова приподняла бровь, явно впечатленная, и наклонилась вперед, чтобы заглянуть ему в глаза, заставляя его встретиться с ней взглядом одной только силой своего присутствия. Эл старался не морщиться и не отклоняться в сторону. В некотором смысле леди Дасумия была такой же... устрашающей вблизи и такой же неотразимо сильной, как и сама Святая Леди Мистра. Как, спросил тихий голос в глубине его сознания, это могло быть возможно?
— Ты усердно работал, — мягко сказала она. — Я думала, ты потратишь некоторое время, пытаясь проникнуть в мои книги и еще немного покопаться в моей башне, прежде чем достанешь лопаты. Ты меня порадовал.
Эл наклонил голову, пытаясь скрыть удовлетворение — и облегчение — на своем лице и в голосе. Значит, она, должно быть, не узнала о его спасательной работе.
Своими заклинаниями ее самый послушный ученик исцелил слугу и увез его в далекую страну, нагруженного припасами и белого от страха. Она взяла мужчину в свою постель, но устала от него, когда начался Год Служанок Тумана, и однажды утром она превратила его в гигантского червя и оставила насаженным на один из ржавых вертелов за конюшнями, чтобы умереть в медленной, извивающейся агонии. Эл оставил преображенное тело человека, умершего от лихорадки, вместо слуги. Возможно, неугомонное и безрассудное вмешательство. Безумие стремящего к гибели. И все же он должен был каким-то образом делать такие вещи, проявляя малую доброту, чтобы компенсировать ее большие, масштабные пороки.