Ржавое поле (СИ)
— Кто это? — спросил Мирон бабушку.
— Володька, — ответила она. — Я забыла уже, а они ведь крепко дружили в детстве. Я думала, он ее в ЗАГС отведет после выпуска, но тут твой отец появился и все расстроил.
Мирону не понравилось, что в голосе бабушки он услышал сожаления по несостоявшийся свадьбе его матери с будущим убийцей и он тут же сказал ей об этом.
— Кто знает, — задумчиво сказала она. — Может, сложись все по-другому, и Вика жива была бы, и Володька до такого не дошел бы.
— И я бы не родился, — добавил Мирон.
— Ой, и правда! — заволновалась бабушка. — Прости дуру старую, не думаю, что говорю. Правду говорят: «Что не делается — все к лучшему». Пошли, я расстелила тебе в комнате.
Она забрала у Мирона снимок и проводила в спальню, где его ждала старая пружинная кровать. Засыпать на новом месте было непривычно и не удобно. Кровать под его весом сильно прогибалась в области таза, и лежать на животе, как Мирон привык, было некомфортно. Он долго ворочался пока не смог найти позу, в которой ему все-таки удалось уснуть. Ему снилось как тот парень, что цеплялся к Соне напал на него, но рядом не было собаки чтобы за него заступиться. Парень повалил его на землю и начал бить Мирона кулаками по лицу, отчего тот сквозь сон почувствовал вкус крови на языке. Здоровяк продолжал наносить удар за ударом, а Мирон, глядя на его озлобленное лицо, видел, как оно меняется, превращаясь в смуглое обветренное лицо Владимира Хромова.
— Тебя не должно было быть! — прокричал убийца.
Мирон проснулся от этого крика и сел на кровати. Его лоб и спина покрылись холодным потом, а рука, на которой он лежал, онемела и теперь, когда доступ крови был восстановлен, Мирон чувствовал будто тысячи невидимых игл вонзаются в нее. Растерев руку и немного придя в себя от кошмарного сна, Мирон, впервые осмотрел комнату, в которой ему предстояло жить следующие несколько месяцев. Спальня была маленькой, но светлой. Сквозь легкие, зеленые шторы пробивался свет утреннего солнца. Потолки и стены в комнате были выбелены известкой с добавлением синего пигмента, люстры не было, только голая лампочка висела на толстом скрученном проводе. Помимо кровати в комнате был шкаф и комод, в углу стояло трюмо. На стенах висели фотографии в рамках, на них была мать Мирона, Вика, похоже, когда-то это была ее комната.
Из кухни доносился звон посуды. «Все уже завтракают, что ли?» — подумал Мирон. Он быстро оделся и пошел на кухню. За столом сидел отец и ел бутерброд с колбасой, бабушка сидела напротив и мелкими глотками пила чай. Дед — на табуретке у окна починял рыболовную сеть.
— Доброе утро, — приветливо сказала бабушка. — Садись. Что будешь, чай или кофе?
Мирон выбрал кофе и пока бабушка вставала за чайником сел за стол рядом с отцом и взял последний лежащий на столе бутерброд.
— Посмотрим, как тебе кофе с парным молоком понравится, такого в городе не нальют. — бабушка Поля поставила перед Мироном большую кружку горячего напитка.
— Спасибо. — Мирон поднес кружку к губам и сделал аккуратный глоток. Вкус и правда отличался от того к которому он привык, ему понравилось.
— Как поспал? — спросил его отец и не дождавшись ответа продолжил. — Сейчас кофе допью, и поеду, завтра на работу с утра, а нужно еще кучу дел переделать. Ты сегодня с той девочкой пойдешь гулять?
— С какой девочкой? — вклинилась в разговор бабушка Поля.
— С почты. Она вчера Мирону предложила деревню показать. — объяснил Валерий.
— А, Настенька. Хорошая девочка. Сходи с ней, Мирон, погуляй. Только допоздна не ходите, чтобы я не волновалась.
Мирон кивнул и спрятал лицо за кофейной кружкой. Его смутило то, как настойчиво родные пытаются свести его с Настей. Но девушка ему понравилась, она была симпатичной и намного приветливее той Сони, за которую он полез заступаться. «Овца» — подумал Мирон, вспомнив девушку с собакой. «Меня чуть не убили, а она даже спасибо не сказала!» — из-за ночного кошмара Мирон пересмотрел свое отношение к вчерашнему происшествию. Сейчас ему казалось, что он рисковал гораздо больше, чем это, возможно, было на самом деле.
— Внучок, сходишь за водой? — спросила его бабушка. — В доме кончилась и баню нужно истопить.
— Хорошо, баб. А это где?
— Да не далеко, сейчас отца пойдем провожать, я покажу.
Они быстро закончили завтрак, и оставив деда с его сетями вышли во двор.
— Звони, — сказал Валерий и ненадолго обняв сына сел в машину. — До свидания Полина Николаевна! — крикнул он, уже выезжая на дорогу.
— До свидания — тихо сказала бабушка, глядя вслед удаляющейся машине. — Вона как спешит! Ты не обижайся внучок, но папка у тебя говно, а не человек.
Мирон промолчал.
— Зайди в дом, свитер надень, а то холодно. И на веранде галоши дедовы возьми, а то ноги промочишь. — велела бабушка.
Мирон вернулся в дом. Сумки с его вещами еще лежали у двери, он взял обе и отнес в комнату. Открыл одну и достал из нее черный свитер, подумав немного, достал из нее же темно синие спортивные штаны, решив, что в них идти за водой будет удобнее. Переодевшись, Мирон вернулся во двор к бабушке, которая ждала его у калитки с тележкой и сорокалитровой алюминиевой флягой на ней.
— Вот, — вручила она тележку внуку. — Пойдешь в конец улицы там тропинка, по ней спустишься к роднику. Не заблудишься. Сначала в баню натаскай воды, в печь и в бочку холодную, и одну флягу в дом.
— Хорошо, баб.
Мирон вышел на улицу и пошел по маршруту, указанному бабушкой. Фляга громыхала каждый раз, когда тележка наезжала на кочку или лежащий на дороге камень. Воздух был прохладным и влажным, на траве, что росла у дороги, блестели капельки росы. Дойдя до конца улицы, Мирон оказался перед глубоким оврагов по дну которого текла река. Вода была темно-коричневой, грязной. Глядя на покрытые водой под самую макушку ивы, Мирон вспомнил вчерашние слова отца о том, что весенняя вода еще не ушла. «В такой воде — много не нарыбачишь» — подумал он. Тропинка, о которой говорила бабушка, начиналась у самого конца улицы и, сворачивая в сторону, уходила вниз. Два колеса тележки с трудом умещались на ней, и Мирон решил, что надежнее будет толкать тележку перед собой. Спустившись по тропинке вниз, он увидел, торчащую из земли железную трубу диаметром с его кулак. Из трубы текла мощная струя чистой родниковой воды, она падала между двух покрытых ржавым налетом досок и разбивалась брызгами об обломки кирпичей, набросанных здесь видимо для того, чтобы вода не размывала берег. Мирон снял флягу с тележки, открыл ее и подставил под струю воды. «Нелегко ее в гору тащить будет» — думал он, глядя как фляга быстро наполняется водой.
— Привет. — услышал Мирон у себя за спиной. Обернувшись, он увидел мальчика лет 10, с растрепанными русыми волосами, в грязных джинсовых шортах и рваной майке. В руках мальчуган держал ручку такой же тележки что была у Мирона, только краска на ней совсем облезла, да фляга отличалась по форме.
— Привет. — сказал Мирон мальчугану.
— А ты местный, да? Я в деревне всех знаю, а тебя не видел. — сказал мальчуган прищурившись.
— Не местный. Я к бабушке приехал.
— Как зовут?
— Мирон.
— Будем знакомы Мирон, меня зовут Чарли.
— Чарли? — удивился Мирон необычному имени. — У меня так собаку звали.
Мальчуган смутился. Ему явно не понравилось сравнение с собакой. Но он решил не показывать виду и сказал:
— Значит, теска мой. Ты его с собой привез?
— Не, он помер давно.
— Жаль. Мы бы подружились. Давай не задерживай, у тебя вон уже течет мимо все!
Мирон повернулся к фляге, через край которой уже переливалась вода, и, подтянув к себе, закрыл ее крышкой. Подцепив флягу тележкой, он откатил ее в сторону давая Чарли пройти к роднику.
— Как твою бабушку зовут? — спросил Чарли, устраивая флягу под струей воды.
— Полина Николаевна.
— Баба Поля? Так мы соседи, получается. Я через дом от вас живу. Дед у вас совсем плохой стал, да и бабушка уже старенькая, хорошо, что ты приехал, хоть воду ей не придется самой возить. — Чарли ловко откатил полную флягу из-под воды и быстро закрыв подцепил тележкой. Было видно, что у него большой опыт в этом деле. — Пошли, что ли.