Трагедии

 Мне возражать. Для славы мы хотим
 Свидетелей... для горя только тайны...
 Я знала все — недуг... его позор...
 И женскому я сердцу цену знала...
Пауза. Пускай для той проклятий будет мало
 Со всей земли, которая с другим
 Впервые обманула мужа. О,
 410 Пойти с верхов должна была зараза.
 Ведь если зло — игрушка знатных, разве
 В толпе оно не станет божеством?
 Проклятие и вам, чьи скромны речи,
 Но чьи под кровом ночи черной дерзки
 Преступные объятья... Как они
 Решаются, о, пеною богиня
 Рожденная, потом смотреть в глаза
 Обманутым мужьям? Как им не страшно,
 Что самый мрак их выдаст, что стена
 Заговорит, внимавшая лобзаньям?
 Я от одной бы мысли умерла,
 420 Что мужа бы могла я обесчестить
 Или детей. Нет, никогда! Они,
 Свободные и гордые, на землю
 Священную прославленных Афин
 Вступая, нас не постыдятся вспомнить.
 Ведь самый дерзкий клонит, точно раб,
 К земле чело, когда при нем напомнят
 Клеймо отца иль матери позор.
 И если что-нибудь поспорить может
 С желаньем жить,[125] так совесть, у кого
 Она еще осталась... Слабодушным,
 Как красной девице, когда-нибудь
 Подносит время зеркало, но я,
 430 Нет, я его не буду дожидаться...
Корифей Увы! Увы! Нет в мире ничего
 Прекраснее, чем добродетель: смертных
 Она дарит заслуженной хвалой...
Пауза.
Кормилица
(неуверенно приближаясь к Федре) О госпожа, когда завесу с бед
 Ты сдернула так быстро, то, конечно,
 В испуге я не выбирала слов
 И лишнее сказать могла. Но дело
 Совсем не так уж страшно... И всегда
 Надежнее второе рассужденье.
 Чего-нибудь неслыханного я
 Покуда не узнала. Афродиты
 Здесь чары несомненны. Любишь ты?
 Но не одна ж. Другие тоже любят.
 440 И убивать себя!.. Да разве ж всех,
 Кто любит иль любви готов отдаться,
 За это и казнить?
 Да польза ж в чем?
 Или поток Киприды остановишь?
 
 Ты уступи ему — тебя волной
 Он ласково обнимет, а попробуй
 Надменно или нагло спорить с ним, —
 И что ж? Тебя не искалечит, скажешь?
 И в высоте эфирной, и в морской
 Пучине — власть Киприды, и повсюду
 Творения ее. Она в сердцах
 Рождает страсть, и все в ее кошнице
 450 Мы зернами когда-то были.
 Кто
 Истории читал седые свитки
 Иль песни разучил поэтов, знает,
 Как некогда Семелы царь богов
 Безумно ложа жаждал, как Кефала
 В чертог Эо для ласок увлекла,
 Румяная. Среди богов и в небе
 Они живут, однако ж, и теперь
 И страсти той несут покорно иго...
 А ты, ты будешь спорить? Если так
 Тебе тяжел закон богов, то жалко,
 460 Что твой отец зараньше для тебя
 Не вымолил другого иль в утробе
 Другим богам тебя не посвятил.
Пауза.
(Подходит еще ближе и говорит еще смиреннее.) Таких мужей, что на грехи жены
 Глаза благоразумно закрывают...
 Я более скажу... Таких отцов,
 Что сыновьям не прочь в делах любовных
 Способствовать. Да умный человек
 И всякий так рассудит, что дурное
 Не напоказ. А жизни все равно
 Не вымерять, как дома. И карниз
 Ведь не всегда положишь по заказу...
 470 Ужели же судьбы — да и какой
 Еще судьбы! — теченье ты осилишь...
 Ты — женщина,[126] и если ты могла
 Быть честною не реже, чем нечестной,
 Считай себя счастливой. Черных дум
 Останови ж теченье! Это людям
 Доступнее... А рваться одолеть
 Богов, дитя, — поверь мне, только гордость.
 Любить тебе велела Афродита...
(Касаясь ее плеча. Федра сначала вздрагивает, потом легче поддается ее ласкам.) Ты будь смелей — осиливай недуг,
 Захватывай его... На то есть чары,
 Соблазны слов... Подумаем — найдем
 И от твоей болезни мы лекарство:
 480 Мужчина бы не скоро отыскал:
 А мы куда на выдумки горазды...