Трагедии

Антистрофа II Мне одну хранила память,
 Что детей любила, мать,
 И сама же их убила...
 Ино[74] в безумии божественном, когда
 Ее скитаться осудила Гера.
 Волны моря смыли только
 Пятна крови,
 Она ж, с утеса в море соступив,
 Двух сыновей теперь могилу делит.
 Ужас, ужас ты предельный!
 1290 Сколько зерен злодеянья
 В ложе мук таится женских...
 ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ 
Ясон справа, бледный и злой. За ним в беспорядке свита. Солнце закатилось. Почти темно. Ясон и хор.
Ясон Вы, жены, здесь уже давно, не так ли?
 Злодейка где ж? В чертоге заперлась?
 Или в бегах Медея? Только ад
 Иль неба высь да крылья птицы разве
 Ее спасти могли бы. За тиранов
 Она иначе роду их ответит.
 Иль, может быть, убив царя земли,
 1300 Она себя считает безопасной,
 Коли ушла отсюда?..
 Но о ней
 Я думаю не столько, как о детях:
 Ее казнить всегда найдутся руки.
 Детей бы лишь спасти, и как бы им
 Креонтова родня за материнский
 Не мстила грех — вот я чего боюсь.
Корифей О, ты, Ясон, еще не знаешь бедствий
 Последнего предела; не звучат
 Они еще в твоих словах, несчастный.
Ясон Так где же он? Иль очередь за мной?
Корифей Детей твоих, детей их мать убила.
Ясон 1310 Что говоришь? О, смерть, о, злая смерть!
Корифей Их больше нет, их больше нет на свете.
Ясон Убила где ж, при вас или в дому?
Корифей Вели открыть ворота — сам увидишь.
Ясон
(идет к средней двери и, видя, что она заперта изнутри —) Гей! Вы! Долой запоры, с косяков
 Срывайте двери — два несчастья видеть
 Хочу я, двух убитых и злодейку.[75]
 ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ 
 
Сцена наполняется странным оранжевым светом. На альтане колесница, запряженная крылатыми драконами. В ней — Медея. Она сидит, и у нее на коленях два бледных мальчика с перерезанными горлами.
Медея Не надо дверь ломать, чтобы найти
 Убитых и виновницу убийства —
 Меня. Не трать же сил и, если я
 Тебе нужна, скажи, чего ты хочешь.
 1320 А в руки я тебе не дамся, нет:
 От вражьих рук защитой — колесница,
 Что Гелий мне послал, отец отца[76].
Ясон
(перехрипшим от ярости голосом) О, язва! Нет, богам, и мне, и всем,
 Всем людям нет Медеи ненавистней,
 Которая рожденью своему
 Дыханье перервать ножом дерзнула
 И умереть бездетным мне велит...
 И ты еще на солнце и на землю
 Решаешься глядеть, глаза свои
 Насытивши безбожным дерзновеньем.
 О, сгибни ж ты. Прозрел я наконец.
 Один слепой мог брать тебя в Элладу
 1330 И в свой чертог от варваров... Увы!
 Ты предала отца и землю ту,
 Которая тебя взрастила, язва!..
 Ты демон тот была, которым боги
 В меня ударили...
 Чтобы попасть
 На наш корабль украшенный, ты брата
 Зарезала у алтаря. То был
 Твой первый шаг. Ты стала мне женой
 И принесла детей, и ты же их,
 По злобе на соперницу, убила.
 Во всей Элладе нет подобных жен,
 1340 А между тем я отдал предпочтенье
 Тебе пред всеми женами, и вот
 Несчастлив я и разорен... Ты львица,
 А не жена, и если сердце есть
 У Скиллы,[77] так она тебя добрее.
 Но что тебе укоры? Мириады
 Их будь меж уст, для дерзости твоей
 Они — ничто. Сгинь с глаз моих, убийца
 Детей бесстыжая! Оставь меня стонать.
 Женой не насладился и детей,
 Рожденных мной, взлелеянных, увы,
 1350 Не обниму живыми! Все погибло.
Медея Я многое сказала бы тебе
 В ответ на это. Но Кронид-отец
 Все знает, что я вынесла и что