Трагедии

Тесей
(к Адрасту) Уже когда перед лицом дружин
 Оплакивал ты мертвых, мой вопрос
 Сложился, но ему я воли не дал...
 840 Скажи теперь, Адраст, мне, кто они,
 Те смельчаки, откуда род геройский
 Они ведут? Наставь моих бойцов
 Ты, сведущий, афинян юных этих.
 Воочию мы оценили их
 Безумную отвагу. Фивы штурмом
 Дерзали брать... Оставлю в стороне
 Смешное любопытство: как враги
 В сражении распределялись, чьим
 Был именно копьем и кто заколот.
 850 Фантазии! Ну кто, спрошу, видал
 Сквозь натиск боевой, где копья тучей
 В лицо ему мелькали, как сосед
 Его погиб.[254] Расспрашивать об этом
 Не собираюсь я, и за ответ
 Могли бы вы ручаться, что он точен,
 Я все ж бы не поверил. Если враг
 Перед тобой — и важное просмотришь.
Адраст О, только слушай! Я же счастлив, царь,
 Хвалу друзьям воздать во имя Правды
 И Истины. И твой прекрасен дар.
(Указывает на первые закрытые носилки.) 860 Пронизанный Кронидовой стрелою,
 Там Капаней. Чего он не имел?
 Но золотом своим не величался
 И бедняка скромнее жил. Стола
 Обилье презирал он, не в пирах
 Отличия искал. «Иль сытым быть, —
 Он говорил, — так мудрено?» Надежный
 В глаза ли друг иль за глаза он был.
 Друзья такие редки. Сердце он
 Открытое имел. И улыбался
 870 Всем ласково. А чванства ни рабы,
 Ни граждане в покойном не видали.[255]
(Подходя ко вторым.) Вот Этеокла[256] прах. И в нем блистал
 Алмаз, но новой гранью. Этот молод
 И беден был. Но никогда почет
 Не обошел его. Героем славным Аргос
 Наш дорожил. И у друзей легко
 Он находил поддержку, хоть свободы
 Решений им своих не продавал.
 Он быть врагом умел вождей фальшивых,
 Не самого народа. Да за что ж
 Казнить народ? Как будто он виновен,
 880 Коль не туда советники ведут!
(У третьего одра.) Вот третий вождь — и новое отличье:
 Гиппомедон был отроком еще,
 Когда решил он гордо, что ни Музы,
 
 Ни нега не возьмут его — в полях
 Он закалял себя на ловах, диких
 Смиряя лошадей или тугой
 Сгибая лук. Всего себя отчизне,
 Всю силу он берег.
(К четвертому.) А здесь почил
 Парфенопей, рожденье Аталанты.
 Почти дитя, а до чего красив!
 890 Аркадия была его отчизной,
 Но в Аргосе он вырос, как метэк.[257]
 Парфенопей был скромен: он аргосцам
 Не докучал — зато и между нас
 Враждебных лиц не видел. Спорщик не был,
 Вот — главное. Чужой ли, свой ли нам,
 Но спорщики всегда невыносимы.
 В челе других не хуже дрался он
 Природного аргосца, утешаясь
 Удачей наших граждан и скорбя
 За их урон. Его краса желанья
 Рождала и соблазны, но стоял
 900 На страже он, чтоб не поддаться лести.
(Подходя к пятому ложу.) Вот и Тидей. Великой похвале
 Обилья слов не надо. Он словами
 И не блистал. С копьем же был софист,
 Для воинов неопытных опасный.
(Тесею.) Мои слова усвоив,[258] не дивись,
 910 Что умереть отважились такие,
 Штурмуя кремль. И чувству чести, царь,
 Потребно воспитанье. Если сердце
 Ты закалил отвагой, стыд не даст
 Тебе бежать. И доблести ведь учат,
 Как прочему: как говорить и слушать.
 Природа нам познаний не дает,
 До старости зато уроки целы.
 Итак вот первый долг —
(указывая на отроков) учить детей.
Хор
(не подходя к носилкам) О дитя! Не на радость тебя
 Под сердцем носила, кормила
 920 Я, в муках горьких тебя родив.
 Та мука моя у Аида,
 А мне, горемычной, к закату
 Опоры и той не осталось —
 Рожденного трудно кормильца.
Тесей