Пепел на твоих губах (СИ)

— Ты что? Суши вилкой — это кощунство! — возмутилась Вика, но успеха с палочками не достигла. Какие-то бракованные что ли.
— Не могу я на это смотреть, дай сюда, — она бесцеремонно забрала палочки и разделила их. Вернула Вике, а затем раскрыла пластиковые упаковки с роллами и суши, расставила их на столе. Несколько небольших упаковок рыбно-рисового лакомства она привезла с собой из одного любимого ресторана, выполняя сегодня свое давнее обещание приехать в гости.
— Спасибо, — Вика чувствовала себя неловко. Чужая забота всегда тяготила её, но совсем не хотелось обижать единственную подругу.
— Не за что. Должен же кто-то ухаживать за ранеными, которые себя покормить толком не могут, — в шутку проворчала Маша, наливая соевый соус в маленькую пластиковую чашечку. Затем наполнила две кружки, единственную посуду для питья в доме, белым вином и уселась поудобней на раскладном стуле. — Ну рассказывай, как ты докатилась до жизни такой?
Вика смущенно улыбнулась. Вот уж и вправду и смех, и грех с этими ожогами. Они уже почти зажили благодаря волшебной мази Андрея, и Вика собиралась её вернуть, но тот снова куда-то пропал и не объявлялся в своей квартире двое суток. Ни сам, ни с конвоем в полицейской машине.
— А, ерунда, всё, что не обуглилось, заживет, — отшутилась она, едва сгибая забинтованные пальцы с палочками в них. — Скоро уже можно будет снять повязки, пальцы почти зажили. Завтра, наверное.
— Не бережешь ты себя, дорогая, — Маша сделала глоток вина, а затем с аппетитом засунула в рот крупный ролл с угрем.
— Да я просто кастрюлю с плиты сняла неудачно, — наконец объяснила она ситуацию. — Отвлеклась, забыла, что она обычная эмалированная, а не как дома с негреющимися ручками.
В то же мгновение она поймала себя на мысли, что сказала “дома”, хотя перестала считать таковой ту квартиру, где она жила с Ренатом. Ну, или хотела этого по крайней мере.
— Это ужасно больно, наверное, — Маша сочувственно поморщилась, — хорошо, что хоть лечишь. Намазала чем-нибудь?
— Да, сосед дал шикарную мазь, на глазах заживает, и на следующий день уже болеть перестали, а то такие волдыри были ужасные.
— Сосед? — хитро улыбнулась подруга, подхватывая очередной ролл самыми кончиками палочек. — Тот самый? Ты его там к стенке приперла и дрелью угрожала?
Вика рассмеялась, представляя себе эту картину.
— Да нет, он в итоге нормальным оказался, — тут она слегка запнулась и задумалась, — ну почти.
— Что значит почти?
Вика задумалась, что же ей рассказать из последних происшествий, но чтобы скрыть заминку, выбрала из набора и засунула в рот ролл с кусочком лосося наверху. Пока она жует, Маша следила за ней в ожидании, обмакивая в соус кусок рыбы из сашими уже в третий раз.
— Трудно объяснить, — Вика продолжила, прожевав, отложила палочки и взялась за кружку, сделала большой глоток приятного прохладного вина. Маша умела выбирать вкусное вино. — Он просто странный немного. Непонятный. Вот инструментов мне дал целый ящик, вроде бы вежливый, здоровается, книгу взял почитать, дал мазь и бинты, когда я обожглась. И вправду помогает. Но вот…
— Что? — Маша тоже отложила палочки.
— Иногда бывает совсем другой, будто подменили. Злой или раздраженный, глаза какие-то пустые становятся или специально в стену стучит и сверлит, будто назло. — Вика хотела было сказать, что они пели вдвоем, но не стала. — Возникает ощущение, будто иногда он притворяется, но вот не знаю хорошим или плохим.
— Притворяется? — в голосе подруги послышалось беспокойство, и Вика осеклась. Это ей было ни к чему и скорей всего она преувеличивает свои опасения, не так уж и много они общались, чтобы делать такие выводы.
— Ну не то чтобы притворяется, скорей очень резко меняется. — Все сомнения вдруг всплыли одновременно вместе с неясным чувством беспокойства, которое охватывало ее рядом с Андреем. — И приступ его еще этот…
— Приступ? — Маша аж вперед подалась, длинные светлые локоны едва не окунулись в соус на столе. Вика осеклась под пристальным взглядом голубых глаз.
 
— Или не приступ, я не уверена.
— Чего ты темнишь? Давай, рассказывай свои страшилки. Не расскажешь, я у тебя тут жить останусь.
Вика еще раз отпила вина для храбрости и подробно рассказала о произошедшем несколько дней назад происшествии на дороге. О том, как Андрей упал с велосипеда и, что было, когда она добралась до него, чтобы помочь. Маша слушала внимательно и серьезно, забыв свой шутливый тон, и даже задала пару уточняющих вопросов, что немало смутило Вику. Эта ситуация привлекла слишком много внимания подруги-психолога на её взгляд.
— И знаешь что еще? — сказала Вика, когда закончила свой рассказ, — я совсем не могу вспомнить, что я делала вечером, когда в тот день вернулась домой. Как провал в памяти какой-то.
Маша на эти последние слова ответила не сразу, несколько мгновений она продолжала внимательно смотреть на Вику, и постукивать длинными красивыми ногтями по столу.
— Совсем не помнишь?
— Не думаю, что что-то важное произошло тогда, я вроде просто устала. Но да, совсем.
— И как часто с тобой такое бывает?
Вика начала очень серьезно жалеть, что вообще завела этот разговор. Должно быть, это вино слишком сильно развязало ей язык, но обратно сказанных слов уже не вернешь. Она начинала понимать, к чему Маша клонит.
— Не часто. Точней этого не было уже очень и очень давно.
— Ясно, — сухо ответила Маша.
— Маш, прекрати, от тебя я нервничаю еще больше, чем от провала в памяти. Ты так нагнетаешь, что я себе сейчас понапридумываю всяких ужасов. Наверняка это полная ерунда, просто переутомилась от работы.
Маша вдруг преобразилась, снова посветлела лицом и вернулась к поеданию роллов. Затем прожевав, улыбнулась.
— Конечно, не переживай. Скорей всег, и вправду переутомление. Но я полистаю свои конспекты с книжками. Заодно про соседа твоего посмотрю, что-то мне это все напоминает.
— Как твои дела-то, расскажи? — попыталась сменить тему Вика, — как работа? Что там на личном фронте?
— Пф, — махнула подруга рукой, — какой там личный фронт? Не до него сейчас. Дел много. Вот еще в гости тебе давно обещалась приехать, спасти от голода и холода любимую подругу.
— Никогда не поверю, что у тебя из личной жизни только поездки ко мне в гости, а как же мужчины? Ты же их любишь.
— Может и люблю, да вот сложно это делать, когда каждый третий клиент считает, что если трахнуть риэлтора, то я ему на квартиру скидку выбью или найду самый лучший вариант, — Возмутилась Маша, закидывая ногу на ногу. — Лучше бы просто денег давали больше, а то как дело до оплаты услуг доходит, так им сразу подешевле подавай или прямыми намеками хотят со мной натурой расплатиться. Нужна мне их натура?
— А нужна? — Вика рассмеялась.
— Видела бы ты эту натуру, за такую доплату надо предлагать, а не скидку просить. Да и вообще, смешивать работу и удовольствие — только наживать себе проблемы.
Вика отчего-то вспомнила Диму со своей работы, то ли ассоциативно примерила его на эту роль, то ли просто так он всплыл в её памяти. Он был симпатичным, по крайней мере, в отличие от “натуры” у Маши.
— Жаль у вас с Вадимом не получилось тогда, — напомнила она подруге про одного её потенциального ухажера, который продержался с ней в отношениях чуть больше двух месяцев. и Маша даже успела их познакомить.
— Я не жалею, — отмахнулась она в ответ, — слишком много тараканов полезло из его темных уголков. Как только он начал считать мои деньги, я поняла, что это не мой вариант. С моей нестабильной работой и волатильной занятостью нужно обладать серьезным характером, Вадим оказался не таким, его хватило не на долго до момента, пока он не решил, что я должна сменить профессию. Сесть в уютный офис и начать принимать клиентов, как психотерапевт. Да ну его.
— За свободу, — Вика подняла кружку, и они звякнули “бокалами”, поддерживая тост. А про себя подумала, что не быть никому должной — это настоящая свобода и именно её она больше никогда не потеряет.