Застрявший в Великой Пустыне (СИ)

— Хот аш рат’су?
И тут у меня в голове что-то щёлкнуло, отдавшись тупой болью в висках. А плохо различимые строчки, то и дело мелькавшие перед глазами, резко набрали объём и контраст. Так, что я смог их прочитать.
«Ты меня понимаешь?»
Проморгаться снова не получилось, поэтому мне оставалось только кивнуть. Но тут некстати вспомнились болгары с их нестандартной жестикуляцией, поэтому я ещё высказался вслух на всякий случай:
— Да.
Переливающиеся слова тут же испарились, сменившись коротким «Аш». Его я и повторил, доверившись внутренней интуиции. Если это такой перевод, то почему бы ему не быть взаимным?
Лидер полностью удовлетворился моим ответом, после чего обратился к безутешной девушке с тем же вопросом. Но та лишь разразилась потоком нецензурной брани, продолжая гладить остывающее тело Костика.
— Убийцы! Чтоб вы все сдохли, суки!
Лидер без труда уловил суть претензии, и степенно произнёс:
«Этот человек был слаб и не вынес древнего дара. Такое случается. На Пангако нет места слабым».
Я всё больше осваивался с онлайн-переводчиком, вшитым мне прямо в глаза. Отчасти это напоминало режим дополненной реальности, только без специальных очков. Одно лишь загадочное слово «Пангако» так и написалось в русском транслите, из чего я решил, что это какое-то название. Может, прямо этого судна. Ведь стоило вождю окончить последнюю фразу, как его подручные подскочили к Костику, отпихнув голосящую сестру в сторону, и без всякого почтения выкинули его за борт.
Вместо прощальных слов получился громкий всплеск.
Машины вопли ушли куда-то в инфразвук и она обезумевшей фурией бросилась на беловолосого. Но тот встретил её небрежной пощёчиной, отправившей девушку в короткий полёт обратно на дощатый настил палубы. Грохнувшись на него с размаху, она уже не вставала, уйдя в глубокий нокаут. Отчего-то мне подумалось, что вложи он в удар чуть больше силы, на дно отправилось бы ещё одно бездыханное тело, но на этот раз — женское.
Если даже при жизни к нам не проявляли особого почтения, то после смерти и подавно.
Будь я истинным джентльменом, тут же бросился бы защищать попранную дамскую честь, даже с голыми кулаками. За что непременно бы отхватил свою порцию побоев. Так что оставалось лишь порадоваться тому, что я — не джентльмен и могу обойтись без лишних страданий. Костика мне было искренне жаль, без всякой притворной вежливости, но ничего с его смертью уже не поделаешь. В последние дни он начал сильно сдавать, особенно, когда ограниченный запас таблеток подошёл к концу.
Может, окажись на борту толковый медик, ему и смогли бы помочь, но я сильно сомневался в наличии среди экипажа подобного специалиста. Очень уж показательной была фраза про то, что слабым здесь нет места. Наверняка в лучшем случае больному позволят выздоравливать самостоятельно. В худшем — отправят на корм рыбам…
Вождь внимательно следил за моей реакцией, и когда удостоверился, что я нападать не собираюсь, одобрительно произнёс:
«Ты не глуп. Возможно, из тебя выйдет толк. Можешь задать мне три вопроса».
От такого поворота событий впору было впасть в ступор, что я и сделал.
Мне казалось, что меня будут долго и вдумчиво допрашивать, но вместо этого оставшаяся часть зевак разошлась по своим делам, оставив нас чуть ли не наедине. Сбор урожая подходил к логическому концу, и пока одни дикари складывали добытые ракушки в грубо сколоченные ящики, другие общими усилиями вытягивали из воды намокшие верёвки. И далеко не все из них продолжали подстраховывать несчастных пловцов. Некоторые оказались оборваны, а на одном даже виднелись алые разводы.
Вопросов у меня накопилось превеликое множество, но лидер всем своим видом показывал, что на долгий разговор не настроен. И вообще, он тут чисто для того, чтобы проконтролировать работу подчинённых. Те самые мужики, что выбросили тело Костика, притащили из надстройки ещё несколько колец, куда шире предыдущих. После чего принялись деловито примерять их к шее бесчувственной девушки. Надо полагать, что следующим на очереди за этим кустарным ожерельем буду я сам.
 
Из-за одностороннего конвертирования приходилось бить предложения на сегменты, чтобы проговаривать их по очереди, но в целом наше общение пошло без особых проблем.
— Вы сказали, что такое случается со слабыми, — начал я издалека. — Значит, мы не первые, кто принял этот ваш дар?
— А ты хитрец, — цокнул языком беловолосый. — Это наследие Древних. Тех, кто был до нас. Оно имеет множество названий — Панацея, Древнее Семя, Мумиё… Его принимают при серьёзных травмах, чтобы они зажили быстрей. При рождении каждый ребёнок обязан его принять, но не все с этим справляются. Слабые умирают. Вы тоже в каком-то смысле родились, заново. Вам повезло. Иноземцы чаще всего умирают, не дожив до испытания.
Во время этой длинной речи мне удалось уловить ещё несколько знакомых слов. Помимо встречавшегося ранее «Олд», обозначавшегося как «Древние», встретились «мори» в значении смерти и «тест», который перевёлся как «испытание». Первое точно относилось к латыни, являясь частью одной из самых знаменитых пословиц, а вот на счёт происхождения второго я уже не был настолько уверен. И, наконец, «Мумиё», произнесённое мужчиной с большим трудом. Чуть ли не по слогам. Сразу видно, что это словечко не в обиходе, и здорово напрягло его речевой аппарат.
В целом же местный язык оказался прост и даже примитивен, будто его старательно вычищали от всякого ненужного. Рубленные слова не могли похвастаться большим набором звуков, нанизываясь друг на друга в строгом порядке. Представляю, как здесь трудно приходится поэтам.
— Даюхан? — повторил я выражение «иноземец». — Есть и другие?
— Такое иногда случается среди древних построек, — продолжил просвещать меня лидер. — Но чаще всего мы находим трупы в странной одежде. Скажу сразу, забудь о своём прежнем мире. Из Пангако нет выхода. Задавай последний вопрос, не тяни.
Время действительно поджимало. Мужики с помощью молота и такой-то матери заклепали ошейник на безчувственное девушке и теперь вовсю примерялись ко мне.
Спрашивать о диске Би сейчас не имело особого смысла. Либо про них ничего не знают, либо они тут ещё большая редкость, чем у нас на Земле. Кстати, теперь я хотя бы определился с названием этой воистину гостеприимной планеты. И зачем сюда, спрашивается, наши предки путешествовали? В экстрим-тур от нечего делать?
Хотя за столько времени здесь всё могло разительно поменяться…
— Что нас ждёт?
— Хороший вопрос, иноземец. Мы спасли вас, и поэтому ваши жизни отныне принадлежат нам. Хотите получить свободу — прилежно трудитесь или умрите. Те, кто вернётся с нами из похода по Великой пустыне, перестанут быть рабами. Это наше священное правило. Они смогут присоединиться к нам или идти своей дорогой.
Закончив воодушевляющий слоган, мужик вразвалочку направился к добытчикам мидий, а я обзавёлся собственным ошейником. И в то, что его с меня когда-нибудь снимут, верилось с большим трудом. Трудовой инспекции здесь не наблюдается, а вот наплевательское отношение к рабочей силе и к технике безопасности видно невооружённым глазом. Без всяких эффектов дополненной реальности.
Кстати о ней. Помимо уже привычного перевода я постепенно стал различать над каждым человеком статичную надпись, как в вирт-чатах, куда мы с ребятами иногда залетали поугорать.
Большинство из них не поддавалось конвертации, из чего я сделал очевидный вывод, что это имена. Интересно, а надо мной что-то горит?
Закончив с заклёпкой увесистого аксессуара мужики сопроводили меня вниз, даже не удосужившись поинтересоваться, не натирает ли мне где-нибудь. Машу Ксандинову, которая так и не пришла в себя, один из аборигенов закинул на плечо и понёс следом.
 
Внутри оказалось сыро и темно. Пронзительно воняло чем-то тошнотворным, но я не специалист по таким ароматам, поэтому понятия не имел, чем именно. Побродив немного по тесным проходам между переборками, мы вышли к внутренней стороне левого борта, где на деревянных лавочках по двое сидели тощие невольники. У каждой пары помимо коротких цепей в распоряжении было длинное весло, уходящее через узкую прорезь в металле прямо в воду. Сразу вспомнились римские галеры, хотя гребцов для такой чугунной махины было явно маловато. Они, скорее, маневрировали на месте, чем приводили баржу в движение.