Связанная с Богом войны (ЛП)

— Э-э… моя нить протерлась?
Я рассматривала нить, тянущуюся к паутине Земли. Он выглядела… очень хрупкой. Изношенной. Будто эта штука могла порваться в любой момент.
— Твоя привязанность к своему миру в лучшем случае слаба, — согласился он.
— Что это значит?
— Это значит, что если ты сейчас решишь уйти, то я смогу снова вплести тебя в паутину твоего мира, — Спидай показал на нить, туго натянутую между двумя паутинами. Затем мужчина обозначил место, где я переплеталась с нитью Арона. — Если я перережу здесь, то твоя нить ослабнет и может быть снова возвращена в ткань твоего мира.
Я ахнула. То есть, я снова могла оказаться дома? Закончить все это дерьмо и вернуться к своей нормальной жизни? Вновь попасть в мир с машинами, телефонами, чизбургерами и лекарствами? Где никто не пытался на регулярной основе убить меня? Мое сердце на краткий миг замерло от радости… очень, очень краткий.
— Ты можешь щелкнуть пальцами и отправить меня обратно?
Спидай наклонил голову.
— Завеса между мирами была тонкой, поэтому Арон и аспекты прошли сквозь нее. Я вплел их в эту паутину, из-за чего получилась путаница. Ты не единственная, кто перешел из одного мира в другой, — он ткнул пальцем в горсть нитей, перекрещивающихся между двумя клубками. — И не единственная, кто стал аспектом. Даже сейчас другие из твоего мира служат Богам.
Прекрасно. Вот только мне было наплевать на них. Я заботилась только о себе. Почему-то меня терзало ощущение, что Спидай предоставил мне всю эту информацию в качестве какого-то теста… будто он препарировал мой мозг, чтобы попытаться прочитать мысли. Все походило на ловушку, словно если я ляпну что-то не то, то отгребу сполна.
Или отгребет Арон.
Я с опозданием вспомнила, что Арон и Тадэха не ладили. Но ведь я никогда не спрашивала, дружил ли Арон со Спидаями. Дерьмо.
— Давай разыграем несколько сценариев, — осторожно начала я, стараясь не смотреть на свою туго натянутую нить. — Что будет, если я вернусь? На Землю?
— Я освобожу тебя от этого мира, — его глаза приобрели еще более насыщенный серебристый цвет.
Я расправила плечи, хмурясь.
— Мне казалось, что если я умру, то Арон тоже погибнет? Разве не я связываю его с миром смертных?
Спидай кивнул.
— Я освобожу тебя… и мы будем иметь дело лишь с двумя аспектами Бога бурь, а не с тремя.
У меня пересохло во рту. В этот момент мое сердце заныло от боли, а всякая надежда испарилась. Если бы я умерла, — если моя нить оторвалась от плетения этого мира — то мой Арон превратился бы в дым.
— Он говорил, что Арон, который переживет Ожидание… уже не будет прежним. Арон, которого я знаю, больше не будет существовать.
Я посмотрела на Спидая, ожидая ответа.
Но он просто пялился на меня.
Черт.
Черт, черт, черт.
Если бы я вернулась домой, то предала бы Арона. Моего Арона. Я бы вывела его из игры. Мой взгляд снова сосредоточился на нити. На этой изношенной связи с Землей.
— Что… случится, если я останусь здесь? — прошептала я. — Насовсем?
Спидай кивнул на паутину Земли.
— Твоя нить оборвется вот здесь. Тогда ты будешь принадлежать только этому миру. Аосу.
Чееееерт.
— Значит, я застряну здесь даже после того, как он снова вознесется? Если, предположим, мы победим?
Спидай медленно моргнул.
— Победите?
Я стиснула зубы. Было ясно, что он играл со мной. Я не была тупицей. Спидай что-то недоговаривал. Да он вообще ничего толком не объяснил. Я подошла ближе к клубку нитей, заставляя себя очень, очень внимательно посмотреть на паутину. Что я упустила? Что не увидела, несмотря на желание Спидая? Я наклонилась и впилась пристальным взглядом в переплетение моей и Арона нитей. Мы действительно были вплетены в эту паутину, но что-то в ней казалось странным. Я хотела дотронуться до своей нити и потянуть за нее, чтобы увидеть, где та закреплялась, но не осмелилась. Вдруг в конце концов я оторву себе голову?
— Я упускаю что-то важное, не так ли?
— Упускаешь?
Я издала раздраженный звук.
— Ты же понимаешь, что это самая раздражающая игра на свете?
 
Он разразился глухим и хриплым смехом, будто делал это очень редко.
— Ты говорил, что хочешь поговорить со мной. Чтобы дать мне ответы. Вот и я, — я широко развела руки. — Все еще жду ответов.
Спидай наклонил голову.
— Ты не задаешь вопросов. Ты же не ожидала, что я сделаю все за тебя.
— Я думала, что все довольно очевидно, — я скрестила руки на груди. — Допустим, Арон победит и уничтожит двух других Аронов. Останется только он, как главный победитель, верно? — когда Спидай кивнул, я продолжила: — Значит, он продолжит тусоваться в этой паутине, да?
— Да, — его глаза снова засияли.
— То есть, он застрянет в смертном царстве, пока… Верховный отец не щелкнет пальцами и не позовет его обратно?
Спидай лишь выгнул бровь, глядя на меня.
Ага, я предполагала, что этого не произойдет. Я повернулась и снова посмотрела на нити. Ладно, что-то должно было произойти, чтобы нить Арона разорвалась…
Ох, Боже. Я резко обернулась.
— Арон должен умереть?
Он снова склонил голову в элегантном кивке.
— Теперь ты все поняла.
— Но я считала, что смысл происходящего в том, чтобы Арон получил урок. Истребить других Аронов, олицетворяющих разные пороки, чтобы вернуться гребаным победителем?
— Да, именно это ему и сказали. Он ничему не научится, если не найдет к чему стремиться.
Я уставилась на Спидая, чувствуя пустоту. Это как удар под дых. Арон был обречен. Все это не имело значения… потому что мы все равно пришли бы к одному и тому же концу.
— Значит, Арон, которого я знаю, перестанет существовать?
— Нет, — он скрестил руки на груди и подошел ближе к паутине. — Нить, которая прожила дольше всех, становится доминирующей. Его воспоминания сохранятся, но все пороки — ложь, гедонизм, высокомерие и равнодушие — будут уничтожены. Он вернется в Эфир, чтобы взять свою мантию и продолжить служить о тех пор… пока мы снова не повторим цикл.
— Снова? — эхом пролепетала я, слова болезненным шепотом застряли в моем горле. — То есть, это происходит не в первый раз?
— Все Боги в конце концов развращаются, — согласился Спидай, протянув руку и легко проводя кончиками длинных пальцев по паутине, словно лаская ее. — Слишком большая сила портит ее владельца. Без смертного якоря, который связывает Бога с реальностью, бессмертный теряет чувство того, кем является. Это случается с лучшими из Богов, независимо от намерений. Даже самые добрые замыкаются в себе, ослепленные собственными отражениями, — Спидай потянул за одну блестящую нитку, задумчиво потер ту между пальцами и вернул на место. — Вот почему Верховный отец очищает их каждое тысячелетие.
Я задержала дыхание.
Арона не спасти.
«Может, ты и есть мое сердце, Фейт».
Я была слишком потрясена возникшей болью. Для кого-то наверху это была лишь большая игра, чтобы преподать Арону и остальным уроки, тем самым сделав из них лучших Богов или что-то в этом роде. Ужас.
— Итак… Арон должен умереть. Знает ли он об этом?
— Неужели ты думаешь, что он стал бы так отчаянно драться, если бы был в курсе происходящего? Он думает, что победа спасет тебя.
И от этого боль стала сильнее. О Боже.
— Но ведь никакой победы не существует, не так ли? Я должна умереть, чтобы он победил.
Спидай снова кивнул.
— Итак, ты просишь меня выбрать между своей жизнью и его. Если я вернусь домой, то все будет в порядке. Если останусь здесь, то умру. Вопрос только в том, когда.
— Разве я просил тебя выбирать? — он внимательно посмотрел на меня.
 
Я вскинула руки в воздух и в отчаянии развернулась, чтобы уйти. Когда я зашагала, то моя ночная рубашка потащилась по полу, из-за чего маленькие кусочки чего-то похожего на пух или пыль стали прилипать к моему подолу и ногам. Я подняла одну ногу… и сорвала с нее короткую веревочку. Я в ужасе посмотрела на Спидая.